Данный текст безразличен делу Света.

Ночной Дозор.

Данный текст безразличен делу Тьмы.

Дневной Дозор.

История первая
Ничье время

Пролог

Настоящие дворы исчезли в Москве где-то между Высоцким и Окуджавой.

Странное дело. Даже после революции, когда в целях борьбы с кухонным рабством в домах ликвидировались кухни, на дворы никто не покушался. У каждой гордой «сталинки», развернувшейся потемкинским фасадом на ближайший проспект, обязательно был двор – большой, зеленый, со столиками и скамейками, с дворником, скребущим асфальт по утрам. Но пришла пора панельных пятиэтажек – и дворы съежились, полысели, когда-то степенные дворники сменили пол и превратились в дворничих, считавших своим долгом отодрать за ухо расшалившихся мальчишек и укоризненно выговорить вернувшимся пьяненькими жильцам. Но все-таки дворы еще жили.

А потом, будто откликаясь на акселерацию, дома потянулись вверх. От девяти этажей до шестнадцати, а то и до двадцати четырех. И будто каждому дому отводился в пользование объем, а не площадь – дворы усохли до самых подъездов, подъезды открыли двери прямо на проезжие улицы, дворники и дворничихи исчезли, сменившись работниками коммунального хозяйства.

Нет, позже дворы вернулись. Но, будто обидевшись на былое небрежение, далеко не ко всем домам. Новые дворы были опоясаны высокой оградой, на проходных сидели подтянутые молодые люди, под английским газоном прятались подземные паркинги. Дети на этих дворах играли под присмотром гувернанток, пьяных жильцов извлекали из «мерседесов» и «БМВ» ко всему привычные телохранители, а мусор с английских газонов новые дворники подчищали маленькими немецкими машинками.

Этот двор был из новых.

Многоэтажные башни на берегу Москвы-реки знали по всей России. Они стали новым символом столицы – вместо потускневшего Кремля и превратившегося в рядовой магазин ЦУМа. Гранитная набережная с собственной пристанью, отделанные венецианской штукатуркой подъезды, кафе и рестораны, салоны красоты и супермаркеты, ну и конечно же, квартиры по две-три сотни метров. Наверное, новой России нужен был такой символ – помпезный и кичовый, будто толстая золотая цепь на шее в эпоху первичного накопления капитала. И не важно, что большая часть давно купленных квартир стояла пустой, кафе и рестораны были закрыты до лучших времен, а о бетонную пристань били грязные волны.

Человек, теплым летним вечером прогуливающийся по набережной, золотой цепи никогда не носил. У него было хорошее чутье, вполне заменявшее вкус. Он вовремя сменил спортивный костюм «Адидас» китайского пошива на малиновый пиджак, первым отказался от малинового пиджака в пользу костюма от Версачи.

Он даже спортом занимался с опережением – забросив теннисную ракетку и перейдя на горные лыжи на месяц раньше всех кремлевских чиновников… даром что в его годы с удовольствием на горных лужах можно только стоять.

И жить он предпочитал в особняке в Горках-9, посещая квартиру с окнами на реку только с любовницей.

Впрочем, от постоянной любовницы он тоже собирался отказаться. Все-таки возраст не победит никакая виагра, а супружеская верность начинала входить в моду.

Водитель и охранник стояли достаточно далеко, чтобы не слышать голос хозяина. Впрочем, если ветер и доносил до них обрывки слов – что в этом странного? Почему бы человеку и не поговорить самому с собой на исходе трудового дня, стоя в полном одиночестве над плещущими волнами? Нет более понимающего собеседника, чем ты сам.

– И все-таки я повторяю свое предложение… – сказал человек. – Снова повторяю.

Тускло светили звезды, пробившиеся сквозь городской смог. На другом берегу реки зажигались крошечные окошки лишенных двора многоэтажек. Из красивых фонарей, тянущихся вдоль пристани, горел каждый пятый – и то лишь по поводу блажи большого человека, вздумавшего прогуляться у реки.

– Снова повторяю, – тихо сказал человек.

О набережную плеснула волна – и с ней пришел ответ:

– Это невозможно. Абсолютно невозможно.

Кивнул и спросил:

– А как насчет вампиров?

– Да, это вариант, – согласился невидимый собеседник. – Вампиры могут вас инициировать. Если вас устроит существование нежити… нет, я не буду врать, солнечный свет им неприятен, но не смертелен, да и от ризотто с чесноком отказываться не придется…

– Тогда что? – спросил человек, невольно поднося руку к груди. – Душа? Необходимость пить кровь?

Пустота тихо засмеялась:

– Всего лишь голод. Вечный голод. И пустота внутри. Вам это не понравится, я уверен.

– Что еще? – спросил человек.

– Оборотни, – почти весело ответил невидимка. – Они тоже способны инициировать человека. Но и оборотни – низшая форма Темных Иных. Большую часть времени все прекрасно… но когда приступ приближается, вы не сможете себя контролировать. Три-четыре ночи в месяц. Иногда меньше, иногда больше.

– Новолуние, – понимающе кивнул человек.

Пустота снова засмеялась:

– Нет. Приступы оборотней не связаны с лунным циклом. Вы будете чувствовать приближение безумия за десять – двенадцать часов до момента превращения. Но точного графика вам никто не составит.

– Отпадает, – холодно сказал человек. – Я повторяю свою… просьбу. Я хочу стать Иным. Не низшим Иным, которого охватывают приступы животного безумия. Не великим магом, творящим великие дела. Самым обычным, рядовым Иным… как там по вашей классификации? Седьмого уровня?

– Это невозможно, – ответила ночь. – У вас нет способностей Иного. Ни малейших. Можно научить играть на скрипке человека, лишенного музыкального слуха. Можно стать спортсменом, не имея к тому никаких данных. Но Иным вы не станете. Вы просто другой породы. Мне очень жаль.

Человек на набережной засмеялся:

– Не бывает ничего невозможного. Если низшая форма Иных способна инициировать людей – то должен существовать и способ превратиться в мага.

Темнота молчала.

– Кстати, я не говорил, что хочу стать Темным Иным. Я не испытываю никакого желания пить невинную кровь, гоняться в полях за девственницами или с мерзким хихиканьем наводить порчу, – раздраженно сказал человек. – Куда с большим удовольствием я стану совершать добрые дела… в общем – ваши внутренние разборки мне совершенно безразличны!

– Это… – устало сказала ночь.

– Это ваша проблема, – ответил человек. – Я даю вам неделю. После этого я хочу получить ответ на свою просьбу.

– Просьбу? – уточнила ночь.

Человек на набережной улыбнулся:

– Да. Пока я лишь прошу.

Он повернулся и пошел к машине – «волге», которая вновь войдет в моду примерно через полгода.

Глава 1

Даже если любишь свою работу – последний день отпуска навевает тоску. Еще неделю назад я жарился на чистеньком испанском пляже, вкушал паэлью (если честно – узбекский плов вкуснее), пил в китайском ресторанчике холодную сангрию (и как так получается, что китайцы национальный испанский напиток готовят лучше аборигенов?) и покупал по магазинчикам всякую курортную сувенирную ерунду.

А теперь вновь была летняя Москва – не то чтобы жаркая, но томительно-душная. И последний день отпуска, когда голова отдыхать уже не способна, но работать отказывается наотрез.

Может быть, поэтому звонок Гесера я встретил с радостью.

– Доброе утро, Антон, – не представляясь начал шеф. – С возвращением. Узнал?

С каких-то пор звонки Гесера я начал чувствовать. Будто менялась трель телефона, обретала требовательный, властный оттенок.

Но говорить шефу об этом я не спешил.

– Узнал, Борис Игнатьевич.

– Один? – спросил Гесер.

Ненужный вопрос. Уверен, что Гесер прекрасно знает, где сейчас Светлана.

– Один. Девочки на даче.

– Хорошее дело, – вздохнул шеф на том конце трубки, и в голосе его появились совсем человеческие нотки. – Ольга вот тоже утром в отпуск улетела… половина сотрудников на югах греется… Ты мог бы сейчас подойти в офис?

Ответить я не успел – Гесер бодро сказал:

– Ну и прекрасно! Значит, через сорок минут.

Очень хотелось обозвать Гесера дешевым позером – конечно, положив вначале трубку. Но я промолчал. Во-первых, шеф мог услышать мои слова без всякого телефона. Во-вторых – уж кем-кем, а дешевым позером он не был. Просто предпочитал экономить время. Если я собирался сказать, что буду через сорок минут, – к чему терять время и меня выслушивать?

А еще – я был очень рад звонку. Все равно день пропащий – на дачу я поеду только через неделю. Убираться в квартире рано – как любой уважающий себя мужчина в отсутствие семьи я делаю это один раз, в последний день холостяцкой жизни. Идти в гости или звать гостей к себе тоже решительно не хотелось. Так что куда полезнее на день раньше вернуться из отпуска – чтобы в нужный момент с чистой совестью потребовать отгул.

Пусть даже у нас не принято требовать отгулы.

– Спасибо, шеф, – с чувством сказал я. Отлепился от кресла, отложив недочитанную книжку. Потянулся.

И телефон зазвонил снова.

Конечно, с Гесера станется позвонить и сказать «пожалуйста». Но уж это точно станет фиглярством!

– Алло! – произнес я очень деловым тоном.

– Антон, это я.

– Светка, – сказал я, усаживаясь обратно. И напрягся – голос у Светланы был нехороший. Тревожный. – Светка, что с Надей?

– Все в порядке, – быстро ответила она. – Не волнуйся. Лучше скажи, как у тебя дела?

Несколько секунд я размышлял. Пьянок не устраивал, женщин в дом не водил, мусором не зарос, даже посуду мою…

А потом до меня дошло.

– Гесер звонил. Только что.

– Чего он хочет? – быстро спросила Светлана.

– Ничего особенного. Просил сегодня выйти на работу.

– Антон, я что-то почувствовала. Что-то нехорошее. Ты согласился? Идешь на работу?

– Почему бы и нет? Совершенно нечем заняться.

Светлана на другом конце провода (хотя какие провода у мобильных телефонов?) молчала. Потом неохотно сказала:

– Знаешь, меня будто в сердце кольнуло. Ты веришь, что я беду чую?

Я усмехнулся:

– Да, Великая.

– Антон, ну будь серьезнее! – Светлана завелась немедленно. Как всегда, если я называл ее Великой. – Послушай меня… если Гесер тебе что-нибудь предложит – откажись.

– Света, если Гесер меня вызвал – значит хочет что-то предложить. Значит, рук не хватает. Говорит, все в отпусках…

– Пушечного мяса ему не хватает, – отрезала Светлана. – Антон… ладно, все равно ты меня не послушаешь. Просто будь осторожен.

– Светка, ты же не думаешь всерьез, что Гесер собирается меня подставить, – осторожно сказал я. – Понимаю твое отношение к нему…

– Будь осторожен, – сказала Светлана. – Ради нас. Хорошо?

– Хорошо, – пообещал я. – Я всегда очень осторожен.

– Я позвоню, если еще что-нибудь почувствую, – сказала Светлана. Кажется, она немного успокоилась. – И ты позвони, хорошо? Вот хоть что-нибудь необычное случится – звони. Ладно?

– Позвоню.

Светлана несколько секунд молчала, а прежде чем положить трубку, произнесла:

– Уходил бы ты из Дозора, Светлый Маг третьего уровня…

Что-то подозрительно легко все закончилось – мелкой шпилькой… Хотя на эту тему мы договорились не говорить. Давно договорились – три года назад, когда Светлана ушла из Ночного Дозора. Ни разу обещание не нарушали. Конечно, я рассказывал жене про работу… про те дела, которые хотелось вспоминать. И она всегда слушала с интересом. А вот теперь – прорвало.

Неужели и впрямь почувствовала что-то нехорошее?

В результате собирался я долго, неохотно. Надел костюм, потом переоделся в джинсы и клетчатую рубашку, потом плюнул на все и влез в шорты и черную футболку с надписью «Мой друг побывал в состоянии клинической смерти, но все, что он мне привез с того света, – эту футболку!». Буду похож на жизнерадостного немецкого туриста, зато сохраню хотя бы видимость отпускного настроения перед лицом Гесера…

В результате я вышел из дома за двадцать минут до назначенного шефом срока. Пришлось ловить машину, прощупывать линии вероятности – после чего подсказывать водителю те маршруты, на которых нас не ждали пробки.

Водитель подсказки принимал неохотно, с глубоким сомнением.

Зато мы не опоздали.

Лифты не работали – парни в синих спецовках деловито грузили в них бумажные мешки с цементной смесью. Я пошел по лестнице и обнаружил, что на втором этаже нашего офиса идет ремонт. Рабочие обшивали стены листами гипсокартона, тут же суетились штукатуры, промазывая швы. Параллельно сооружали подвесной потолок, куда уже были упрятаны трубы кондиционирования.

Настоял все-таки на своем наш завхоз Виталий Маркович! Вынудил шефа раскошелиться на полноценный ремонт. И даже деньги где-то изыскал.

Задержавшись на миг, я посмотрел на рабочих сквозь Сумрак. Люди. Не Иные. Как и следовало ожидать. Лишь у одного штукатура, совершенно неказистого на вид мужичка, аура показалась подозрительной. Но через секунду я понял, что он просто влюблен. В собственную жену! Надо же, не перевелись еще на свете хорошие люди!

Третий и четвертый этажи уже были отремонтированы, и это окончательно привело меня в хорошее настроение. Наконец-то и в вычислительном центре будет прохладно. Пусть сейчас я появляюсь там не каждый день, но… На бегу я поздоровался с охранниками, явно поставленными здесь на время ремонта. Выскочил к кабинету Гесера – и наткнулся на Семена. Тот что-то серьезно и наставительно втолковывал Юле.

Как летит время… Три года назад Юля была совсем еще девчонкой. Сейчас – молодая красивая девушка.

Подающая большие надежды волшебница, ее уже звали в европейский офис Ночного Дозора. Любят там прибирать к рукам талантливых и молодых – под разноязыкие возгласы о большом и общем деле…

Но в этот раз номер не прошел. Гесер и Юльку отстоял, и пригрозил, что сам может рекрутировать европейскую молодежь.

Интересно, чего в той ситуации хотела сама Юля.

– Отозвали? – понимающе спросил Семен, едва увидев меня и прервав разговор. – Или отгулял свое?

– И отгулял, и отозвали, – сказал я. – Что-то стряслось? Привет, Юлька.

С Семеном мы почему-то никогда не здороваемся. Будто только что виделись. Да он и выглядит всегда одинаково – очень просто, небрежно одетый, с мятым лицом перебравшегося в город крестьянина.

Сегодня, впрочем, Семен выглядел еще непритязательнее обычного.

– Привет, Антон, – улыбнулась девушка. Лицо у нее было невеселым. Похоже, Семен проводил воспитательную работу – он на такие дела мастер.

– Ничего не стряслось. – Семен покачал головой. – Тишь да гладь. На той неделе взяли двух ведьм, да и то по мелочи.

– Ну и славно, – стараясь не замечать жалобный взгляд Юльки, сказал я. – Пойду к шефу.

Семен кивнул и повернулся к девушке. Входя в приемную, я успел услышать:

– Так вот, Юля, я шестьдесят лет тем же самым занимаюсь, но такой безответственности…

Суров он. Но ругает только по делу, так что спасать Юльку от беседы я не собирался.

В приемной, где теперь мягко шелестел кондиционер, а потолок был украшен крошечными лампочками галогеновой подсветки, сидела Лариса. Видимо, Галочка, секретарша Гесера, в отпуске, а дел у наших диспетчеров и впрямь немного.

– Здравствуй, Антон, – поприветствовала меня Лариса. – Хорошо выглядишь.

– Две недели на пляже, – гордо ответил я.

Лариса покосилась на часы:

– Велено тебя сразу впустить. Но у шефа еще посетители. Пойдешь?

– Пойду, – решил я. – Зря, что ли, спешил.

– К вам Городецкий, Борис Игнатьевич, – сказала Лариса в интерком. Кивнула мне: – Иди… ох, там жарко…

За дверью Гесера и впрямь было жарко. Перед его столом маялись в креслах двое незнакомых мужчин средних лет – мысленно я окрестил их Тонкий и Толстый. Потели, однако, оба.

– И что мы наблюдаем? – укоризненно спросил их Гесер. Покосился на меня. – Проходи, Антон. Садись, я сейчас закончу…

Тонкий и Толстый приободрились.

– Какая-то бесталанная домохозяйка… извращая все факты… опошляя и упрощая… делает вас по всем статьям! В мировом масштабе!

– Потому и делает, что опошляет и упрощает, – мрачно огрызнулся Толстый.

– Вы велели, чтобы «все как есть», – подтвердил Тонкий. – Вот и результат, Пресветлый Гесер!

Я посмотрел на визитеров Гесера сквозь Сумрак. Надо же! Опять – люди! И при этом знают имя и титул шефа! Да еще произносят с совершенно откровенным сарказмом! Конечно, бывают всякие обстоятельства, но чтобы сам Гесер открывался людям…

– Хорошо, – кивнул Гесер. – Даю вам еще одну попытку. На этот раз работайте поодиночке.

Тонкий и Толстый переглянулись.

– Мы постараемся, – добродушно улыбаясь, сказал Толстый. – Вы же понимаете – мы добились определенных успехов…

Гесер фыркнул. Будто получив невидимый сигнал, что разговор окончен, визитеры встали, за руку попрощались с шефом и вышли. В приемной Тонкий что-то весело и игриво сказал Ларисе – та засмеялась.

– Люди? – осторожно спросил я.

Гесер кивнул, неприязненно глядя на дверь. Вздохнул:

– Люди, люди… Ладно, Городецкий. Садись.

Я сел, а Гесер все не начинал разговор. Возился с бумагами, перебирал какие-то цветные гладко обкатанные стеклышки, наваленные в грубую глиняную миску. Очень хотелось посмотреть, амулеты это или просто стекляшки, но вольничать, сидя перед Гесером, я не рискнул.

– Как отдохнул? – спросил Гесер, будто исчерпав все поводы оттягивать разговор.

– Хорошо, – ответил я. – Без Светы, конечно, скучно. Но не тащить же Надюшку в испанское пекло. Не дело…

– Не дело, – согласился Гесер. Я не знал, есть ли у великого мага дети, – такой информации не доверяют даже своим. Скорее всего есть. Наверное, он способен испытывать что-то вроде отцовских чувств. – Антон, это ты позвонил Светлане?

– Нет. – Я покачал головой. – Она с вами связалась?

Гесер кивнул. И вдруг его прорвало – он стукнул кулаком по столу и выпалил:

– Да что она себе вообразила? Вначале дезертирует из Дозора…

– Гесер, у нас у всех есть право уйти в отставку, – вставил я. Но Гесер и не подумал извиняться.

– Дезертирует! Волшебница ее уровня себе не принадлежит! Не имеет права принадлежать! Если уж… если уж называется Светлой… Потом – воспитывает дочь как человека!

– Надя – человек, – сказал я, чувствуя, что тоже закипаю. – Станет ли она Иной – ей самой решать… Пресветлый Гесер!

Шеф понял, что теперь и я на взводе. И тон сменил.

– Ладно. Ваше право. Уклоняйтесь от борьбы, ломайте девчонке жизнь… Как будет угодно! Но откуда эта ненависть?

– Что Света сказала? – спросил я.

Гесер вздохнул:

– Твоя жена позвонила мне. На номер телефона, который не имеет права знать…

– Значит, и не знает, – вставил я.

– И сказала, что я собираюсь тебя убить! Что я затеваю далекоидущий план по твоему физическому устранению!

Секунду я смотрел в глаза Гесеру. Потом засмеялся.

– Гесер… – Я с трудом задавил смех. – Простите. Можно говорить откровенно?

– Уж изволь…

– Вы самый большой интриган из тех, кого я знаю. Покруче Завулона. Макиавелли по сравнению с вами – щенок…

– Макиавелли ты зря недооцениваешь, – буркнул Гесер. – Так, понял, я интриган. Дальше?

– А дальше я уверен, что вы не собираетесь меня убивать. В критической ситуации, быть может, вы мной пожертвуете. Ради спасения соразмерно большого количества людей или Светлых Иных. Но чтобы так… планируя… интригуя… Не верю.

– Спасибо, порадовал, – кивнул Гесер. Уязвил я его или нет – непонятно. – Тогда что Светлана себе в голову вбила? Ты извини, Антон… – Гесер вдруг замялся и даже отвел глаза. Но закончил: – Вы ребеночка не ждете? Еще одного?

Я поперхнулся. Замотал головой:

– Нет… вроде как нет… нет, она бы сказала!

– Женщины иногда дуреют, когда ребенка ждут, – буркнул Гесер и снова принялся перебирать свои стекляшки. – Начинают всюду опасность видеть – ребенку, мужу, себе… Или, может, у нее сейчас… – Но тут великий маг совсем смутился и оборвал сам себя: – Ерунда… забудь. Съездил бы к жене в деревню, с девочкой поиграл, молочка попил парного…

– У меня же отпуск завтра кончается, – напомнил я. Ох что-то было неладно! – А я так понимаю, что работать предстоит уже сегодня?

Гесер вытаращился на меня:

– Антон! Какая еще работа? Светлана пятнадцать минут орала на меня! Будь она Темной – надо мной бы сейчас висело инферно! Все, работа отменяется. Я продлеваю тебе отпуск на неделю – и езжай ты к жене, в деревню!

У нас, в московском отделении, говорят: «Трех вещей не может сделать Светлый Иной: устроить свою личную жизнь, добиться счастья и мира на всей Земле и получить отгул у Гесера».

Личной жизнью, если откровенно, я доволен. Теперь вот и неделю отпуска получил.

Возможно, мир и счастье для всей Земли уже на подходе?

– Ты не рад? – спросил Гесер.

– Рад, – признался я. Нет, перспектива под бдительным взглядом тещи пропалывать грядки меня не вдохновляла. Зато – Света и Надя. Надя, Наденька, Надюшка. Чудо мое двухлетнее. Человек, человечек… Потенциально – Иная великой силы. Такая Великая, что сам Гесер ей в подметки не годится… Я представил себе подошвы Надькиных сандаликов, к которым вместо подметок приколочен великий Светлый маг Гесер, и ухмыльнулся.

– Зайди в бухгалтерию, тебе премию выпишут… – продолжал Гесер, не подозревая, каким мысленным издевательствам я его подвергаю. – Формулировку сам придумай. Что-нибудь… за многолетний добросовестный труд…

– Гесер, что там за работа была? – спросил я.

Гесер замолчал и принялся буравить меня взглядом.

Не добился результатов и сказал:

– Когда я все расскажу, ты позвонишь Светлане. Прямо отсюда. И спросишь – соглашаться тебе или нет. Хорошо? Про отпуск тоже скажешь.

– Что стряслось?

Вместо ответа Гесер открыл стол, достал и протянул мне черную кожаную папку. От папки ощутимо пахло магией – тяжелой, боевой.

Рожденный человеком - не способен стать Иным.

Так было всегда.

На этом стоит равновесие между Ночным и Дневным Дозорами. Между Светлыми и Темными магами.

Что случится, если кто-то сможет превращать в Иных самых обычных людей?

Если Светлый маг Гессер и Темный маг Завулон будут вынуждены действовать вместе?

Если в элитном жилом комплексе «Ассоль», в маленькой подмосковной деревушке и в скором поезде Москва - Алматы будет поставлено на карту само существование Иных - и людей?

Сергей Лукьяненко

Сумеречный дозор

В тексте использованы песни групп «Беломорс» и «Белая гвардия» на стихи Александра Ульянова и Зои Ященко.

Прим. авт.

Данный текст безразличен делу Света.

Ночной Дозор.

Данный текст безразличен делу Тьмы.

Дневной Дозор.

История первая

НИЧЬЕ ВРЕМЯ

Пролог

Настоящие дворы исчезли в Москве где-то между Высоцким и Окуджавой.

Странное дело. Даже после революции, когда в целях борьбы с кухонным рабством в домах ликвидировались кухни, на дворы никто не покушался. У каждой гордой «сталинки», развернувшейся потемкинским фасадом на ближайший проспект, обязательно был двор - большой, зеленый, со столиками и скамейками, с дворником, скребущим асфальт по утрам. Но пришла пора панельных пятиэтажек - и дворы съежились, полысели, когда-то степенные дворники сменили пол и превратились в дворничих, считавших своим долгом отодрать за ухо расшалившихся мальчишек и укоризненно выговорить вернувшимся пьяненькими жильцам. Но все-таки дворы еще жили.

А потом, будто откликаясь на акселерацию, дома потянулись вверх. От девяти этажей до шестнадцати, а то и до двадцати четырех. И будто каждому дому отводился в пользование объем, а не площадь - дворы усохли до самых подъездов, подъезды открыли двери прямо на проезжие улицы, дворники и дворничихи исчезли, сменившись работниками коммунального хозяйства.

Нет, позже дворы вернулись. Но, будто обидевшись на былое небрежение, далеко не ко всем домам. Новые дворы были опоясаны высокой оградой, на проходных сидели подтянутые молодые люди, под английским газоном прятались подземные паркинги. Дети на этих дворах играли под присмотром гувернанток, пьяных жильцов извлекали из «мерседесов» и «БМВ» ко всему привычные телохранители, а мусор с английских газонов новые дворники подчищали маленькими немецкими машинками.

Этот двор был из новых.

Многоэтажные башни на берегу Москвы-реки знали по всей России. Они стали новым символом столицы - вместо потускневшего Кремля и превратившегося в рядовой магазин ЦУМа. Гранитная набережная с собственной пристанью, отделанные венецианской штукатуркой подъезды, кафе и рестораны, салоны красоты и супермаркеты, ну и, конечно же, квартиры по две-три сотни метров. Наверное, новой России нужен был такой символ - помпезный и кичевый, будто толстая золотая цепь на шее в эпоху первичного накопления капитала. И неважно, что большая часть давно купленных квартир стояла пустой, кафе и рестораны были закрыты до лучших времен, а о бетонную пристань били грязные волны.

Человек, теплым летним вечером прогуливающийся по набережной, золотой цепи никогда не носил. У него было хорошее чутье, вполне заменявшее вкус. Он вовремя сменил спортивный костюм «Адидас» китайского пошива на малиновый пиджак, первым отказался от малинового пиджака в пользу костюма от Версаче. Он даже спортом занимался с опережением - забросив теннисную ракетку и перейдя на горные лыжи на месяц раньше всех кремлевских чиновников… даром, что в его годы с удовольствием на горных лыжах можно только стоять.

И жить он предпочитал в особняке в Горках-9, посещая квартиру с окнами на реку только с любовницей.

Впрочем, от постоянной любовницы он тоже собирался отказаться. Все-таки возраст не победит никакая виагра, а супружеская верность начинала входить в моду.

Водитель и охранник стояли достаточно далеко, чтобы не слышать голос хозяина. Впрочем, если ветер и доносил до них обрывки слов - что в этом странного? Почему бы человеку и не поговорить самому с собой на исходе трудового дня, стоя в полном одиночестве над плещущими волнами? Нет более понимающего собеседника, чем ты сам.

И все-таки я повторяю свое предложение… - сказал человек. - Снова повторяю.

Тускло светили звезды, пробившиеся сквозь городской смог. На другом берегу реки зажигались крошечные окошки лишенных двора многоэтажек. Из красивых фонарей, тянущихся вдоль пристани, горел каждый пятый - и то лишь по прихоти большого человека, вздумавшего прогуляться у реки.

Снова повторяю, - тихо сказал человек.

О набережную плеснула волна - и с ней пришел ответ:

Это невозможно. Абсолютно невозможно.

А как насчет вампиров?

Да, это вариант, - согласился невидимый собеседник. - Вампиры могут вас инициировать. Если вас устроит существование нежити… нет, я не буду врать, солнечный свет им неприятен, но не смертелен, да и от ризотто с чесноком отказываться не придется…

Эта книга входит в серию книг:

«Су́меречный дозо́р» - фантастический роман Сергея Лукьяненко , третий из серии романов о жизни сообществ людей с магическими способностями - Иных . Действие происходит в 2003 году .

Аннотация

Часть 1. Ничье время

Вернувшись из отпуска, Антон Городецкий получает срочный вызов от Гесера . Гесер демонстрирует Антону полученное им анонимное письмо. Автор письма сообщает, что «один Иной раскрыл одному человеку всю правду об Иных и сейчас собирается сделать этого человека Иным». Копии письма были посланы Завулону в Дневной Дозор и в главный офис Инквизиции. Последнее придаёт письму серьёзность и вес: адрес Инквизиции знает в Ночном Дозоре только Гесер, а в Дневном Дозоре, по мнению Гесера - только Завулон.

В самом письме особых примет нет: оно составлено из букв, вырезанных из газет и наклеенных на туалетную бумагу (чистую). Единственная зацепка в почтовом штемпеле : судя по нему, письмо отправлено из элитного жилого комплекса «Ассоль». Антон должен на месте провести расследование. Он будет работать под прикрытием, то есть изображать человека, лишённого магических способностей. Магические действия Антону совершать запрещено.

Антон знакомится с Ласом - странным типом, который поёт забавные песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на бас-гитаре . Антон и Лас становятся друзьями. Антон прощупывает Ласа (это он может делать): тот не Иной.

Появившиеся в комплексе Витезслав и Эдгар воздействуют на начальника охраны и приказывают ему относиться к Антону очень хорошо и во всём, что он ни потребует, ему помогать.

Антон получает у начальника охраны досье на всех жильцов элитного комплекса. Среди жильцов его внимание привлекает 63-летний бизнесмен Тимур Борисович Равенбах, очень похожий на Гесера. Антон предполагает в Ином-отступнике Гесера.

Желая выяснить детали Антон приходит в квартиру к Тимуру Борисовичу. Тот охотно признаёт, что просил превратиться в Иного. Кто был маг, с которым он контактировал, бизнесмен не знает: тот принимал облик молодого Олега Стриженова . Во время беседы в квартире появляются Саушкин, Витезслав и Эдгар (ляп автора, поскольку он сам неоднократно заявляет о неспособности вампиров войти в жилище без приглашения хозяина). Витезслав сразу обращает внимание на сходство бизнесмена с Гесером, оглушает Тимура Борисовича и требует вызвать Гесера.

Гесер клянётся Светом, что никогда не видел этого человека, не говорил с ним, не обещал ему ничего, не отправлял писем в Дозоры или Инквизицию и никого не просил встречаться с ним или отправлять эти письма. Сразу после этого Гесер обвиняет инквизиторов в том, что те толкнули его сына к тёмной стороне Силы. Инквизиторам приходится извиняться, закрывать дело, и, в качестве компенсации, давать ему разрешение на реморализацию сына. Сын Гесера становится Светлым Иным.

Часть 2. Ничье пространство

Антон проводит отпуск в Подмосковье с женой, дочерью и тёщей. Светлана передаёт Антону историю о том как 10-летняя Ксюша и 5-летний Ромка, заблудились в лесу, но к вечеру вернулись домой. По словам детей, они встретили волка, который гнал их и выгнал на волчат. Но тут появилась женщина, которая прочитала какие-то стишки, и волки убежали. После беседы с детьми Антон убеждается в том, что волки были оборотнями, а женщина - ведьмой.

Антон навещает ведьму. Уровень Силы Арины - первый или вне категорий. Антон приходит к выводу, что мелкие нарушения простительны, учитывая особые обстоятельства жизни и заслугу в спасении детей.

Городецкий узнает о заклинании Фуаран: оно названо по имени древней восточной колдуньи, желавшей сделать магом свою дочь. После ряда проб и ошибок она сумела сделать свою дочь Иной и, вероятно, поднять свою силу. Но потом за рецептом бросились все, до кого дошла весть о чуде. Как ни сильна была Фуаран, она, даже вместе с дочерью, не могла длительное время отражать совместные атаки большого числа магов. Она сделала Иными своих слуг, но те были неумелы и растеряны. Погибла и Фуаран, и дочь, но один из слуг забрал книгу и сбежал.

Антона навещает Эдгар. Он просит помощи Антона в расследовании деятельности Арины в начале XX века. Эдгар и Антон навещают Арину и беседуют с ней. Улики инквизитора сильны и Арина скрывается в Сумрак.

Антон возвращается домой. Вскоре выясняется, Арина что похитила Надю. За возвращение Нади Арина требует, чтобы ей помогли пройти через кордоны инквизиции, в ином случае угрожает убить девочку. Во время раздумий приходят сдаваться оборотень и трое щенков, напавшие на детей. Оборотень говорит, что видел похищение Нади и готов помочь в её розысках. За это он просит квалифицировать его действия как мелкую халатность (мальчишки заигрались с детьми, а он недосмотрел), а не как попытку убийства. Антон требует, чтобы оборотень и его щенки помогли ему в битве с Ариной. Оборотень вынужден согласится.

Антон и волки находят Арину. Пока оборотни отвлекают Арину разговорами, а Антон - малоудачными попытками её атаковать, появляется Светлана и побеждает Арину, полностью подчинив её своей воле, и спасает девочку.

Арина хочет сбежать от Инквизиции в Сибирь. Светлана, неожиданно для Антона, отпускает её в обмен на клятву в течение 100 лет не лишать жизни людей или Иных, кроме как для самозащиты, и только если не будет другого выхода. На прощание Надя получает от Арины в дар умение магически использовать растения.

Нас устроит только мир, в котором люди будут озабочены размером кормушек и качеством сена. Потому что как только они вынут голову из кормушки, оглянутся и увидят нас - нам придёт конец.

Арина знает всё это, и расскажет на суде. Поэтому суда над ней нельзя допустить.

Часть 3. Ничья сила

Антон едет к Гесеру. С Ариной у Гесера с ней долгие и уважительные отношения. Гесер рассказывает о своем понимании «магической температуры».

В этот момент Гесер получает вызов в дом колдуньи. Гесер и Антон едут туда. Там уже собрались Эдгар, Завулон, Саушкин и Светлана. В домике колдуньи есть тайник, а там - одежда Витезслава и ровный серый прах - обычные останки вампира. Кто-то убил Витезслава. Эдгар сообщает, что 2 часа назад позвонил Витезслав и сообщил, что в тайнике лежит подлинный «Фуаран». На месте преступления находят записку, написанную почерком Арины, в которой она предлагает Инквизиции сделку: «Фуаран» в обмен на прощение. После этого Гесер признаёт, что он ошибался, и «Фуаран», по-видимому, действительно существует. Все соглашаются, что Витезслава убили из-за «Фуарана».

Используя записку Антон с помощью магии подобия создаёт образ книги и «компас», который всё время указывает на книгу. Точность «компаса» около 100 метров. В соответствии с его указаниями Гесер, Завулон, Антон, Светлана, Костя и Эдгар попадают на Казанский вокзал в Москве. Стрелка крутится во все стороны: расстояние слишком мало, чтобы можно было определить направление.

Стрелка внезапно останавливается и указывает направление на поезд Москва-Алматы. Показания «компаса» подтверждают - книга в поезде. Антон внезапно встречает в поезде Ласа. Попытки выявить в Ласе маскирующегося Иного к успеху не приводят.

Антон узнает от Светланы подробности о заклинании Фуаран: нужно около 10 минут, и единственный ингредиент - кровь 12 человек, хотя бы по капле. В ходе беседы с Костей Саушкиным Антон узнает о рецептуре «коктейль Саушкина»: коктейль из крови 12 человек. И тут Антон понимает, что Саушкин - именно тот, кто украл Фуаран. С помощью книги Костя стал сильнейшим магом на земле. Антон требует отдать книгу. Начинается драка, в которой гибнут 2 инквизитора, а Костя выпрыгивает из поезда и движется в аэропорт. С помощью портала в поезд приходят Гесер и Завулон. Они решают послать в аэропорт Антона: к нему у Кости сентиментальные чувства. Используя их Антон сможет подобраться к Косте близко и убить его. Гесер и Завулон привлекают всех магов Москвы (и Светлых, и Темных) и начинают накачивать Антона Силой.

Антон едет на аэродром на «Фольксвагене» друга Ласа, Ромы. В машине Антон произносит формулу обращения к Свету, после которой Рома с энтузиазмом служит делу Света и выполняет все указания Антона. Обращать Ласа Антон считает излишним. Антон признаётся Ласу, что он светлый маг, и предупреждает, что придётся ему стереть воспоминания.

Антон в аэропорту находит Костю. Костя рассказывает как убил Витезслава и демонстрирует, как работает заклинание на Ласе. Лас становится Иным. Побочным эффектом становится получение Антоном высшего уровня силы. Костя объясняет Антону, что он не ищет власти и вообще никакой личной корысти у него нет: он хочет сделать Иными всех людей. Заклинание делает Иными всех попавших в поле зрения мага; следовательно, оказавшись в космическом корабле и глядя через иллюминатор на Землю, маг может сделать Иными всё человечество.

Антон атакует Костю, но тот уходит в портал на космодром Байконур. Антон и Лас идут следом. Костя надевает скафандр и призывает Антона напасть на него. Гесер, Эдгар, Завулон, связавшись с Антоном, передают ему Силу и знание мощнейших заклинаний, которыми он должен атаковать Костю. Но Антон тратит всю колоссальную энергию на сооружение вокруг себя непроницаемого щита.

Антон в результате действия заклинания Фуаран становится высшим магом. Лас, ставший магом, начинает обучение в Ночном Дозоре.

Примечания

См. также

• Лик Чёрной Пальмиры (роман)

Говорят, что Дозоры чем дальше, тем слабее. Вот честно, пока не заметила, что, конечно же, не может не радовать! Уже третий том читается запоем и улетает в любимое. Я снова встретилась с полюбившимися героями: Антоном Городецким, его женой Светланой, Гесером и Завулоном, Инквизицией и ведьмами, сотрудниками Дневного и Ночного Дозоров. Вместе с ними разгадывала тайны, искала виновных, следила за их развитием, за их взрослением (особенно Антона), вместе делала подчас горькие выводы.

История снова поделена на три части и мне все еще нравится этот прием. Три разных истории, которые в конце сольются в одну. Это интригует, заставляет обращать внимание на незначительные детали, предполагать, к чему что приведет и где же мы окажемся в конце концов.

История первая. Какой-то то ли очень глупый, то ли просто неудачливый Иной раскрылся перед человеком и не просто раскрылся, а пообещал сделать его Иным. Но ведь это невозможно! Об этом в один голос твердят главы обоих Дозоров, да и любой их сотрудник. Все знают легенду о древней ведьме, жившей тысячелетия назад и сумевшей превратить свою дочь в Иную, но ведь легенды и мифы на то и легенды и мифы, чтобы их не воспринимать всерьез. А потому надо просто найти человека-клиента и предателя-Иного. Единственная ниточка, которая есть у Дозоров и Инквизиции, это жилой комплекс класса люкс "Ассоль". Туда-то под прикрытием и отправится Городецкий, а также представители других заинтересованных сторон.

История вторая. Нет покоя сотрудникам Дозора даже на отдыхе. Хотел ведь Антон просто с женой и дочкой у тещи в деревне отдохнуть, в гамаке с книжкой поваляться, молочка парного попить, но не тут-то было. В обычном подмосковном лесу откуда-то появилось логово очень могущественной ведьмы. Как она скрывалась ото всех столько лет? И почему? Почему темная помогла обычным человеческим детям? Откуда там же взялся целый выводок оборотней? Чем больше Городецкий получает ответов, тем больше у него вопросов, а повествование набирает уже нешуточный темп.

История третья. Благими намерениями...ну дальше все мы знаем. Печально это... Почему не может быть в мире счастья для все даром? Почему нельзя сделать всех людей Иными, дать всем здоровье, силу, долголетие? Почему утопии никогда не воплотятся в жизнь, а те, кто от всей души будут желать не власти, не богатства, а действительно рая на земле, заплатят за это собственной жизнью? Почему все именно так? Умом понимаю, но вот сердцем... Очень хотелось, чтобы мечтатель выжил...

- Мы столько раз с тобой говорили, в чем же наше отличие от Темных… - тихо сказала Светлана. - Я нашла еще одну формулировку. Мы - добрые пастухи. Мы бережем стадо. Наверное, это уже немало. Но только не надо обманываться самим и обманывать других. Никогда все люди не станут Иными. Никогда мы не откроемся перед ними. И никогда не позволил людям построить более-менее приличное общество. Капитализм, коммунизм… дело не в этом. Нас устроит только мир, в котором люди будут озабочены размером кормушек и качеством сена. Потому что как только они вынут голову из кормушки, оглядятся и увидят нас - нам придет конец.