На этой картине кое-что скрыто от взгляда. Перед нами «Послы» Гольбейна. Эта картина написана в 1533 году и находится в Национальной галерее в Лондоне. Слева изображен Жан де Дентвилль - французский посол в Англии. Справа - Жорж де Сельв, его друг. Епископ и тоже посол. В момент написания картины они оба находились в Англии. Гольбейн - швейцарский художник, однако он переехал в Англию, потому что там ему предложили работу. Вскоре после написания картины он стал придворным художником английского короля Генриха VIII. Король Генрих VIII как раз в это время готовился отделить государство от Папы Римского и католической церкви. Мы знаем, что французский посол находился в Англии, чтобы присмотреть за Генрихом VIII в этот тревожный период. На этой картине есть аллюзии на смуту, которая происходит в Англии. Но они вписаны в еще более широкий контекст. Давайте начнем с этих двух мужчин. Слева - Жан де Дентвилль. Именно он заказал эту картину, и в его доме она и висела. Несомненно, он изображен здесь, как чрезвычайно богатый и успешный человек. Посмотрите на этот отороченный мехом плащ, одежду из бархата и атласа. И… Он держит кинжал. Он держит кинжал, на котором написан его возраст - 29 лет. Этот человек еще очень молод. И Гольбейн очень постарался, чтобы изобразить его одежду со всей ясностью и детальностью, характерных для северной традиции, к которой относится его творчество. А справа стоит Жорж де Сельв, одетый более скромно - в меховой плащ. Он поставил локоть на книгу. Правда, интересный контраст? С одной стороны - кинжал, с другой - книга. Это вполне традиционные символы активной и созерцательной жизни. На книге, на которую Жорж де Сельв поставил локоть, написан его возраст - 25 лет. Конечно, подразумевалось, что зритель будет смотреть на них обоих. Может, для художника было даже важнее, чтобы люди разглядели середину картины - предметы, лежащие на двух полках. Гольбейн блестяще воспроизводил текстуры и материалы, придавая изображаемым предметам особую реалистичность. И, конечно, во всех них заложен какой-то смысл. На верхней полке лежат предметы, относящиеся к небесам. К изучению астрономии и измерению времени. На нижней полке - более земные вещи. Перед нами глобус и лютня, а также книга по арифметике. И сборник гимнов. Картина функционирует, как своего рода система координат. Слева - активная жизнь. Справа - созерцательная. Вверху - небесные сферы. Внизу - земное. Посмотрите, как изумительно укорочена лютня на нижней полке. Лютни традиционно изображали в качестве упражнения по изучению перспективы. И здесь перед нами исключительно мастерское воспроизведение того, насколько короче выглядит лютня, если смотреть на нее в таком вот ракурсе. Но если приглядеться совсем пристально, а это возможно, благодаря высочайшей четкости картин Гольбейна, можно увидеть, что одна из струн лютни лопнула. Порвалась. Историки искусства воспринимают это как намек на разлад, происходивший в Европе в то время. Разлад в церкви. Похожую отсылку можно найти и в сборнике гимнов, расположенном ниже. Он изображен в раскрытом виде, причем так четко, что его можно читать. Это гимн в переводе Мартина Лютера - главы протестантской Реформации, как все мы знаем. Вокруг настоящая роскошь. Мы даже не упомянули, например, про восточный ковер. Все эти предметы, вся эта необычайно щегольская одежда на персонажах портрета… И все это - на мозаичном полу, выложенному превосходно прописанной плиткой. Линейная перспектива безупречна. И это напоминает пол Вестминстерского Аббатства. Важно знать, что пол аббатства - своего рода диаграмма, воспроизводящая макрокосом, то есть космический порядок. Теперь посмотрим на очень крупный предмет, занимающий передний план. Знаете, одна моя студентка, увидев его, сказала, что он похож на корягу, которую почему-то поместили на переднем плане картины в каком-то странном положении. Действительно, похоже. Но если подойти к правому углу картины и слегка присесть, то… Или посмотреть на этот предмет в зеркало, приставленное под определенным углом… Окажется, что перед нами на самом деле анаморфическое изображение, которое искусственно растянули в перспективе. И это череп. Человеческий. Его нельзя разглядеть, когда видишь все остальные элементы картины. Его можно увидеть, только когда все остальные элементы картины тебе не видны. У зрителя есть выбор. Или стоять перед картиной так, чтобы видеть череп, а все остальное - только в искаженном виде. Или наоборот. На переднем плане этой картины, в самом центре, как центральная фигура, - череп. Традиционный символ смерти. - Memento mori. - Именно так. Напоминание о смерти. Это очень распространенный элемент, который часто можно увидеть на картинах. Но сейчас перед нами картина, которая на первый взгляд кажется восхваляющей земные достижения. А теперь кажется, что она подвергает сомнению их. - Точно. - Давайте приглядимся еще внимательнее. Видите, в левом верхнем углу картины из-за занавески выглядывает едва различимая скульптура Распятия. Но тогда возникает вопрос, возвращающий нас к Гольбейну. Вопрос о воспроизведении реальности. Вы упоминали о лютне, которая так идеально укорочена. Или о поле, который тоже изображен идеально с точки зрения перспективы. Этот художник может безупречно воспроизводить реальность. Однако принимает решение изобразить череп совсем не натуралистично. Он решает земное воспроизвести реалистично, а сверхъестественное или трансцендентное - так, что ни о каком безупречном воспроизведении реальных предметов речи даже не идет. Я думаю, что Гольбейн действительно хочет, чтобы мы видели этот контраст. Посмотрите на соотношение лютни и черепа. Череп так сильно искажен, что его по-настоящему трудно распознать. Однако, когда мы думаем о растягивании чего-либо, нам приходит в голову растягивание по горизонтали или, возможно, вертикали. Растягивание по вертикали - совершено особенный случай. Лютня лежит на полке. Как я уже упоминал, она существенно укорочена. При этом она лежит под углом, который очень близок к углу искажения черепа. Но не забывайте, что укорачивание - тоже искажение. Поэтому, в каком-то смысле, оба предмета искажены. Однако одно из этих искажений позволяет реалистично изобразить часть нашего мира, какой мы ее видим. Возможно, это напоминание о том, что не все, что мы видим - правда. Именно так. Не все. Здесь есть, о чем задуматься, ведь эта картина была написана о том, чего добились в жизни эти молодые люди. И люди вообще - за всю историю, в ходе познавания мира. Эти два изображения, спрятанные от недостаточно пытливого взгляда, - распятие и череп - указывают на границы земной жизни, границы физического зрения, человеческих знаний, а также неизбежность смерти и обетование о жертве, принесенной Христом на кресте. Subtitles by the Amara.org community
Ганс Гольбейн Младший — один из ярких представителей немецкого Северного Возрождения — известен как выдающийся портретист своего времени. Важной идеологической составляющей Северного Возрождения стала Реформация, начавшаяся в 1517 году, когда Мартин Лютер вывесил на дверях церкви в Виттенберге свои «95 тезисов» с критикой католицизма. Сформировалось новое религиозное течение — протестантизм, которое усомнилось в необходимости церкви как посредницы между Богом и человеком.
Реформация и новое мировоззрение задело все слои населения и естественно повлияло на культурно-художественную жизнь Европы — художники больше не были скованы религиозными рамками, тематика произведений расширилась и видоизменилась. С формированием образа «нового человека» — свободного, независимого, целеустремленного, уверенного в себе и «религиозно обновленного» — жанр портрет видоизменяется и становится популярным. Портрет стал живописной необходимостью, и влиятельные люди непременно желали запечатлеть себя в свое время.
Портрет Шарля де Солье. 1534-35 гг
В портретах Ганса Гольбейна чувствуются светские гуманистические идеи, в которые иногда вплетены религиозные мотивы и античные образы. Эти черты характерны для всего Северного возрождения, однако, образы, которые создает Гольбейн — очень своеобразны. Люди в его портретах гармонично и органично вписаны в мир предметов, которые их окружают. Кроме внешней гармонии, Гольбейн передает и гармонию внутреннюю — лица спокойны, уравновешенны и человек полностью сливается со своим пространством. Альбрехт Дюрер писал портреты с тенью мук и страданий человеческой души, его герои мятежны по своей натуре. Специфика и притягательность портретов Гольбейна в том, что ему удалось показать мир и человека в его естественности и ясности, передав через них свое оптимистическое, жизнеутверждающее мировоззрение.
Ганс Гольбейн родился в Аугсбурге предположительно в 1497 году, учился живописи у своего отца. Но карьера большого художника началась, когда он в 1514 году переезжает в Базель — один из крупнейших культурных центров того времени. Первой крупной работой художника стали иллюстрации к произведению Эразма Роттердамского «Похвала глупости». Роттердамский был для Гольбейна не просто заказчиком, но и хорошим другом. Помимо портретов и иллюстраций, Ганс пишет несколько религиозных картин, а также занимается декорированием интерьеров, ксилографией и росписью фасадов.
Однако, в 1526 году из-за разгоревшихся в Базеле религиозных столкновений — Гольбейн, получив ряд рекомендаций от Роттердамского, переезжает в Англию и останавливается у Томаса Мора (тогда он пишет его портрет). Через два года он вернется в Базель, но в 1532 году окончательно переедет в Англию, оставив в Швейцарии жену и дочь. За годы его отсутствия многое изменилось: влиятельные в Лондоне люди, которые помогли Гансу во время первого визита, попали в немилость к королю Генриху VIII; Томас Мор, убежденный католик — был обвинен в государственной измене и казнен главой новоиспеченной англиканской церкви.
Король Генрих VIII
Тем не менее, Гольбейн не только устраивается в непростой обстановке, но и становится придворным живописцем короля. В эти годы Гольбейн пишет свои самые значимые работы — в основном это заказы влиятельных англичан. После смерти своей жены, король Генрих подыскивал кандидатуру для четвертого брака и чтобы сделать правильный выбор, поручал Гансу рисовать портреты потенциальных невест — настолько велико было доверие к Гольбейну и его портретам.
В 1533 году Гольбейн пишет одну из своих лучших работ — двойной портрет «Послы». На картине изображены французские посланники — Жан де Дентевиль и епископ Жорж де Сельв. Дентевиль хотел биографический портрет и подробно описал Гольбейну все элементы и детали будущего шедевра. Специфика двойных портретов в том, что здесь нет единого центра для зрительского внимания — фигуры людей дополняют друг друга с помощью предметов, которые в свою очередь создают символическую нить произведения. Двойной портрет невероятно сложный жанр в живописи, поскольку важно удержать баланс между действующими лицами и в то же время показать их связь друг с другом и с пространством.
Жан де Дентевиль изображен слева на холсте в пышном одеянии, что характеризует его как важную, значительную персону — он представитель религиозной светской власти. Его правая рука лежит на кинжале, на котором выгравирована надпись «AET SUAE 29», что означает «его 29-е лето». Молодой епископ Жорж де Сельв одет менее пышно и выглядит значительно скромнее своего друга. Его возраст — 25 лет — указан художником на книге под правой рукой епископа. Нельзя сказать, что они просто позируют, на их серьезных лицах спокойствие, достоинство; они как будто открывают зрителю свой предметный мир, делятся своим жизненным укладом, который сочетает в себе гармонию активного и созерцательного.
В симметричной композиции фигуры послов разделены высоким столом с многочисленными предметами. Здесь композиционное разнообразие играет решающую роль, поскольку предметы выступают не только центральным элементом картины, но и максимально характеризуют героев, подчеркивая их образ жизни и сферу интересов. Получается, что натюрморт выступает здесь едва ли не главным смыслообразующим элементом картины — он объединяет двух людей и в то же время оттеняет индивидуальность каждого из них, а кроме того еще и характеризует эпоху.
Такое разнообразие предметов говорит о разносторонности и образованности этих людей — музыка, геометрия, математика, астрономия; а также отражает достижения того времени — великие географические открытия, достижения в астрономии, математике. На нижней полке можно рассмотреть лютню, циркуль, учебник математики, глобус, футляр с флейтами и сборник лютеранских гимнов, раскрытый на псалме «Спаси Господи души наши». Выбор этих страниц неслучаен — в этих строках нет ничего противоречащего принципам христианства. Таким образом, Гольбейн и де Сельв призывают к реформации церкви на основах протестантизма, но без отделения от Ватикана. Лютня с порванной струной также напоминает о нарастающем церковном конфликте и традиционно символизирует смерть. Земной глобус повернут таким образом, чтобы зрителю были видны наиболее значимые посольские миссии Дентевиля, а также его поместье Полиси, в котором и будет размещен портрет. В целом, можно сказать, что на нижней полке представлены предметы «земного» назначения, связанные с умственной, профессиональной деятельностью и интересами послов.
Верхняя же полка располагает предметами «высшего» назначения. Солнечные часы, астрономический глобус, квадрант и гномон — все эти предметы предназначены для постижения законов Вселенной, космоса и времени. Предметы на верхней полке этажерки как будто парят на изысканном восточном ковре над всем земным миром. К слову, ковер задает стиль всей картине — без него получилась бы совсем не то. Очень удачно подобрана и зеленая драпировка, которая создает глубину пространства и цвета. В верхнем левом углу можно заметить часть небольшого серебряного распятия, которое всегда следит за делами человека и напоминает о смерти. Но эпоха Средневековья закончилось и здесь лик Христа уже только выглядывает из-за занавески.
Наконец, переходим к самому интересному, загадочному и важному элементу картины. Непонятное вытянутое пятно в нижней части картины — искаженный в перспективе человеческий череп. Этот, странный на первый взгляд, элемент и сделал шедевр Гольбейна столь популярным. Прием намеренного искажения формы получил название «анаморфоз» и впервые был описан в записях Леонардо да Винчи. Чтобы увидеть истинное изображение — человеческий череп — зритель должен переместиться вправо от центра картины. Пользуясь компьютером, вы можете попробовать изменить угол обзора но, разумеется, естественную форму черепа можно увидеть только на подлиннике.
Гольбейн использует этот оптический прием, чтобы показать образ двойного зрения при взгляде на жизнь и на смерть. Когда зритель смотрит на картину в привычном положении — он видит жизнь двух людей, с их интересами, заботами, радостями; а смерть предстает иллюзорным пятном, на которое не стоит обращать внимание. Но при особом рассмотрении — смерть становится единственной реальностью, она перечеркивает всю жизнеутверждающую часть картины, жизнь кажется иллюзорной и ни научные достижения, ни власть, ни деньги, ни прогресс — ничто не кажется реальным и значимым перед лицом смерти.
Ганс Гольбейн создал настоящий шедевр — картина, в которую вложены все гуманистические представления того времени. Картина об истинных ценностях бытия, о жизни и о смерти. Гольбейн написал не портрет двух послов, а портрет эпохи.
Однажды в Третьяковской галерее я услышала разговор мамы с маленькой дочкой перед картиной Василия Сурикова «Боярыня Морозова». Мама объясняла девочке: «Это богатая дама, она одета в шубы и ездит в карете. А кругом нищие и она на них не смотрит». Чтобы ваш ребенок или друг никогда не услышал подобную интерпретацию мы начинаем рубрику «Попкорн искусства».
В преддверии зарождающейся весенней депрессии наша редакция решила обратиться за вдохновением к картине Ганса Гольбейна младшего «Послы» и объяснить её смысл. Итак, рассмотрим её со всех сторон.
В Лондонской Национальной галерее вокруг двухметровой в ширину и длину картины бродят люди. Они обходят ее со всех сторон и с замиранием сердца останавливаются рядом. Все это они делают, чтобы разгадать тайну, скрывающуюся в нижней части картины.
Немецкий художник Ганс Гольбейн младший учился живописи у своего отца – Ганса Гольбейна старшего, был придворным живописцем короля Генриха VIII и писал много портретов на заказ. Один из них – двойной портрет «Послы», изображающий двух друзей. Слева – французский посол Жан Дентельвиль, заказчик картины, справа – епископ города Лавура Жорж де Сельва.
При внимательном рассмотрении картина удивляет нас бесконечным числом деталей. Оба друга – чрезвычайно разносторонние личности, эдакие Ломоносовы XVI века. Предметы на этажерке говорят об их увлечениях: астрономией (астрономический глобус, гномон, квадрант), географией (карты, глобус, циркуль), музыкой (лютня, футляр для флейт). Молодые люди (обоим нет ещё и 30) действительно занимались самыми разными вещами, а также много читали и путешествовали. Их образ жизни – идеал и для современного человека: любовь к своей работе, погруженность в интеллектуальную жизнь, вечное действие и стремление к развитию. В этой картине выражена идея баланса и гармонии – сил духовных и физических, земных и небесных.
В целом картина статична. В первую очередь, устойчивость придают вертикальные и горизонтальные прямые, образованные фигурами молодых людей, этажеркой, линией кромки ковра, свисающей с этажерки, ковра на полу, драпировкой штор. Но есть и диагонали, придающие картине динамику: руки епископа и посла, лютня и глобус, складка на одежде епископа, ну, и, конечно, резкая диагональ неясного происхождения в нижней части картины, выделяющаяся на фоне реалистического рисунка.
Ганс Гольбейн младший был первый в мире художник, использовавший технику анаморфоза – намеренного искажения формы, чтобы зашифровать в картине дополнительный смысл. Если вы отойдете к правому краю картины и прижметесь к ней правой щекой (пока не заметили смотрители в галерее), то увидите идеальной формы череп. Гениальное решение художника запечатлеть таким образом символ смерти приводит нас к замыслу картины: жизнь полна интереснейших вещей и занятий, которыми мы увлечены; мы не видим и не хотим замечать смерть, которая находится рядом. Погруженные в наши земные дела, мы представляем смерть как нечто размытое и неясное. Она вечно и незримо присутствует где-то неподалёку, ее очертания туманны и сумрачны. Но в тот миг, когда она принимает идеальную форму, вся остальная жизнь тотчас же искажается и становится бессмысленной. Momento more.
В этой картине зашифрован призыв к действию и постоянному развитию. Жить с ясной целью, стоять твердо на ногах и быть в гармонии с земным и небесным. Неизбежное случится, но ведь до этого ты успеешь взять от жизни своё.
Один мой друг недавно открыл для меня новый способ ходить в галереи, который называется «навестить одну картину». Для этого нужно заранее решить, какую картину ты хочешь увидеть, прийти к ней, постоять 20 минут и сразу же уйти из музея. Способ проникнуться и навсегда запомнить впечатление, подаренное гениальным полотном.
«Послы» одна из тех картин, которую так важно увидеть вживую. Двери в Национальную галерею всегда открыты, причем вход бесплатный, поэтому смело берите билеты в Лондон и летите навестить эту прекрасную картину.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .
НЕМНОГО О "ПОСЛАХ" ГОЛЬБЕЙНА
Когда заходит разговор о "Послах" Гольбейна, прежде всего вспоминают "странное пятно на переднем плане картины", которое под определенным углом обретает очертания черепа.
Деталь броская - но в "Послах" интересна не только она.
Два слова о позирующих. Название "Послы" картина получила довольно поздно - искусствоведам удалось установить, кто именно изображен на этом двойном портрете, сличив работу Гольбейна с рисунком французского художника Жана Клуэ, на котором с обратной стороны было указано, что моделью послужил Жан де Динтевиль :
В 1533 г. Жан де Динтевиль, которому было "всего" 29 лет, заканчивал свое пребывание в качестве посла при английском дворе. Проездом на родину, во Францию, к нему заехал друг, епископ Лаворский Жорж де Сельв, 26 лет от роду. Епископство он получил в 1526 г., когда ему было лишь 17 лет. (Согласно всем правилам, обязанности епископа не мог исполнять человек моложе 25 лет - но король был заинтересован в переводческих и дипломатических талантах де Сельва, - и церкви пришлось смириться).
Необычна сама композиция двойного портрета Гольбейна, написанного по заказу Жана де Динтевиля. Очевидно, в составлении программы для этой картины и "настройке" (о чем ниже) астрономических инструментах, разложенных на столе, Гольбейну помогал его друг, астроном и математик Николаус Кратцер, работавший при английском дворе.
На стеллаже (или столике), о который опираются портретируемые, разложены: внизу - предметы, связанные с земным, дольним миром, вверху - предметы, связанные с миром горним, небом и астрономическими наблюдениями: 2 гномона
Их показания позволяют точно установить момент, к которму привязана представленная на картине сцена: это 11 апреля 1533, Страстная Пятница, 4 часа пополудни.
Тем самым становится понятным присутствие Распятия в верхнем левом углу картины:
В таком случае, композиция, избранная Гольбейном для портрета, явственно соотносится с предстоящими Кресту Богоматерью и апостолом Иоанном:
Грюневальд. Распятие. 1523 - 1524
По сути, композиция "Послов" строится на эффекте значимого отсутствия: в центре ее предполагается, но не изображен, - Крест на Голгофе.
Смелость решений старых мастеров порой поразительна. Решение, выбранное Гольбейном в чем-то сродни тому, что задействовано Мемлингом в его "Диптихе Мартина фон Ньювенхове", где донатор, представленный на правой створке, написан отражающимся в зеркале, висящим за спиной Богоматери.
Мемлинг. "Диптих Мартина фон Ньювенхове". Деталь
Если представить, что портретируемые на картине Гольбейна предстоят кресту, станет понятно, в силу чего в композиции картины присутствует череп.
Гольбейновский череп ясно "прочитывается" внутри картины, если смотреть на него под определенным углом, стоя справа от полотна:
Оптический эффект, использованный здесь Гольбейном - анаморфоза, был довольно известен живописцам той поры. Так, в одном из францисканских монастырей можно видеть фреску, которая, если разглядывать ее фронтально, воспринимается как пейзаж:
И только при определенном угле зрения она обретает свой "истинный" вид:
На ней представлены Спаситель, Богоматель с Младенцем, апостолы Петр и Павел, св. Франциск, принимающий стигматы...
К:Картины 1533 годаГольбейн умело использовал различные атрибуты для характеристики модели. В замечательной картине «Послы» два богато одетых человека (французский посол в Лондоне Жан де Дентевиль и епископ Жорж де Сельв) изображены перед высоким столом, загромождённым множеством предметов. Они намекают на их религиозные, интеллектуальные и художественные интересы. Самым странным в картине кажется некий вытянутый по форме предмет, помещённый на переднем плане. Если смотреть на него справа, с близкого расстояния, видно, что это череп .
Гольбейн в своей работе реализует образ двойного зрения - при «прямом» взгляде человека, погружённого в рутину бытовой жизни и не желающего иметь дело с трагической метафизикой земного бытия, смерть представляется иллюзорным пятном, на которое не стоит обращать внимания, - но при «особом» (подразумевается - правильном, глубоком) взгляде всё меняется с точностью до наоборот - смерть превращается в единственную реальность, а привычная жизнь на глазах искажается, лишается значения, приобретая характер фантома, иллюзии.
Напишите отзыв о статье "Послы (картина Гольбейна)"
Ссылки
- в базе данных Лондонской Национальной галереи (англ.)
Отрывок, характеризующий Послы (картина Гольбейна)
– Да ладно! У нас, видимо, о многом понятия будут разными. Это нормально, правда ведь? – «благородно» успокоила его малышка. – А можно с ними поговорить?– Говорите, если сможете услышать. – Миард повернулся к спустившейся к нам, чудо-Савии, и что-то показал.
Дивное существо заулыбалось и подошло к нам ближе, остальные же его (или её?..) друзья всё также легко парили прямо над нами, сверкая и переливаясь в ярких солнечных лучах.
– Я Лилис...лис...ис...– эхом прошелестел изумительный голос. Он был очень мягким, и в то же время очень звонким (если можно соединить в одно такие противоположные понятия).
– Здравствуй, красивая Лилис. – радостно приветствовала существо Стелла. – Я – Стелла. А вот она – Светлана. Мы – люди. А ты, мы знаем, Савия. Ты откуда прилетела? И что такое Савия? – вопросы опять сыпались градом, но я даже не попыталась её остановить, так как это было совершенно бесполезно... Стелла просто «хотела всё знать!». И всегда такой оставалась.
Лилис подошла к ней совсем близко и начала рассматривать Стеллу своими причудливыми, огромными глазами. Они были ярко малиновые, с золотыми крапинками внутри, и сверкали, как драгоценные камни. Лицо этого чудо-существа выглядело удивительно нежным и хрупким, и имело форму лепестка нашей земной лилии. «Говорила» она, не раскрывая рта, в то же время улыбаясь нам своими маленькими, круглыми губами... Но, наверное, самыми удивительными у них были волосы... Они были очень длинными, почти достигали края прозрачного крыла, абсолютно невесомыми и, не имея постоянного цвета, всё время вспыхивали самыми разными и самыми неожиданными блестящими радугами... Прозрачные тела Савий были бесполы (как тело маленького земного ребёнка), и со спины переходили в «лепестки-крылья», что и вправду делало их похожими на огромные яркие цветы...
