I.

II.

III.

IV.

V.

VI

VII

VIII.

IX.

X.

XI.

XII.

XIII.

XIV.

XV.

XVI.

XVII.

XVIII.

IXX.

XX.

XXI.

XXII.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЛОВАРЬ ИМЕН

I. АЛЕКСАНДР

II. АЛЕКСАНДРА

III. АЛЕКСЕЙ

IV. АННА

V. ВАСИЛИЙ

VI. СОФИЯ

VII. ВЛАДИМИР

VIII. ОЛЬГА

IX. КОНСТАНТИН

X. ЕЛЕНА

XI. НИКОЛАЙ

XII. ЕКАТЕРИНА

XIII. ДМИТРИЙ

XIV. ВАРВАРА

XV. ПАВЕЛ

XVI. ЛЮДМИЛА

XVII. ВЕРА

XVIII. МИХАИЛ

Приложение 1
ЗАМЕТКИ В АЗБУЧНОМ ПОРЯДКЕ ПО ОНОМАТОЛОГИИ, КАК НАУКЕ О КАТЕГОРИЯХ БЫТИЯ ЛИЧНОГО

Приложение 2
Из письма П. А. Флоренского к семье из Соловецкого лагеря
от 8-10 апреля 1936 г.

библиотека ономастика Гумер - Славянские имена: мужские и женские

Славянские имена: мужские и женские

Источник: Язычество славян

Бажен - желанное дитя, желанный. Тоже значение имеют имена: Бажай, Бажан. От этих имен возникли фамилии: Бажанов, Баженов, Бажутин.
Бажена - женская форма имени Бажен.
Белослав - От БЕЛ - белый, белеть и СЛАВ - славить. Сокращенные имена: Беляй, Белян. От этих имен возникли фамилии: Белов, Белышев, Беляев.
Белослава - женская форма имени Белослав. Сокращенное имя: Беляна
Беримир - заботящийся о мире.
Берислав - берущий славу, заботящийся о славе.
Берислава - женская форма имени Берислав.
Благослав - прославляющий доброту.
Благослава - женская форма имени Благослав. Сокращенные имена: Блага, Благана, Благина.
Блуд - распутный, непутевый. Одно из "отрицательных" имен. От этого имени возникла фамилия: Блудов. Историческая личность: Блуд - воевода Ярополка Святославича.
Богдан - ребенок данный Богом. Тоже значение имеет имя: Божко. От этих имен возникли фамилии: Богданин, Богданов, Богдашкин, Божков.
Богдана - женская форма имени Богдан. Сокращенное имя: Божена.
Боголюб - любящий Бога. От этого имени возникла фамилия: Боголюбов.
Богомил - милый Богу. Тоже значение имеет имя: Богумил.
Божидар - подаренный Богом.
Божидара - женская форма имени Божидар.
Болеслав - прославленный. Историческая личность: Болеслав I - польский король.
Болеслава - женская форма имени Болеслав.
Боримир - борец за мир, миротворец.
Борислав - борец за славу. Сокращенные имена: Борис, Боря. От этих имен возникли фамилии: Борин, Борискин, Борисов, Борисихин, Боричев, Борищев. Историческая личность: Борис Всеславич Полоцкий - князь Полоцкий, родоначальник Друцких князей.
Борислава - женская форма имени Борислав.
Борщ - одно из персонифицированных имен растительного мира. В дословоном переводе: Борщ - ботва растений. От этого имени произошла фамилия Борщев.
Боян - сказатель. Имя образовалось от глагола: баять - говорить, рассказывать, воспевать. Тоже значение имеют имена: Баиан, Баян. От этих имен произошла фамилия: Баянов. Легендарная личность: песнотворец - Боян.
Бояна - женская форма имени Боян.
Братислав - От БРАТИ - бороться и СЛАВ - славить.
Братислава - женская форма имени Братислав.
Бронислав - защитник славы, оберегающий славу. Тоже значение имеет имя: Бранислав. Сокращенное имя: Броня.
Бронислава - женская форма имени Бронислав.
Брячислав - от БРЯЧИ - бряцать и СЛАВ - славить Историческая личность: Брячислав Изяславич - князь Полоцкий.
Будимир - миротворец. От этого имени произошли фамилии: Будилов, Будищев.
Велимир - большой мир.
Велимира - женская форма имени Велимир.
Велимудр - многознающий.
Велислав - большая слава, наиславнейший.
Велислава - женская форма имени Велислав. Сокращенные имена: Вела, Велика, Величка.
Венцеслав - посвящающий славе, увенчанный славой.
Венцеслава - женская форма имени Венцеслав.
Вера - вера, верная.
Веселин - веселый, жизнерадостный.
Веселина - женская форма имени Веселин. Тоже значение имеет имя: Весела.
Владимир - владеющий миром. Тоже значение имеет имя: Володимер. От этого имени произошли фамилии: Владимиров, Владимирский, Володимеров, Володин, Володичев. Историческая личность: Владимир I Святославич Красное Солнышко - князь Новгородский, великий князь Киевский.
Владимира - женская форма имени Владимир.
Владислав - владеющий славой.
Тоже значение имеет имя: Володислав. Сокращенное имя: Влад. Историческая личность: Володислав - сын Игоря Рюриковича.
Владислава - женская форма имени Владислав. Сокращенное имя: Влада.
Воислав - славный воин. Сокращенные имена: Воило, Воин. От этих имен произошли фамилии: Воейков, Войников, Воинов. Историческая личность: Воин Васильевич - из рода Ярославских князей.
Воислава - женская форма имени Воислав.
Волк - одно из персонифицированных имен животного мира. От этого имени произошла фамилия: Волков.
Ворон - одно из персонифицированных имен животного мира. От этого имени произошли фамилии: Воронихин, Воронов.
Воротислав - возвращающий славу.
Всеволод - властелин народа, всем владеющий. От этого имени произошли фамилии: Всеволодов, Всеволожский. Историческая личность: Всеволод I Ярославич - князь Переяславский, Черниговский, великий князь Киевский.
Всемил - всеми любимый.
Всемила - женская форма имени Всемил.
Всеслав - всеславящий, знаменитый. Тоже значение имеет имя: Сеслав. От этого имени произошла фамилия: Сеславин.
Историческая личность: Всеслав Брячиславич Полоцкий - князь Полоцкий, великий князь Киевский.
Всеслава - женская форма имени Всеслав.
Вторак - второй сын в семье. Тоже значение имеют имена: Второй, Вторуша. От этих имен произошли фамилии: Второв, Вторушин.
Вячеслав - наиславнейший, самый славный. Тоже значение имеет имя: Вацслав, Вышеслав. От этих имен произошли фамилии: Вышеславцев, Вячеславлев, Вячеславов. Историческая личность: Вячеслав Владимирович - князь Смоленский, Туровский, Переяславский, Вышгородский, великий князь Киевский.
Вячко - легендарная личность: Вячко - прародитель вятичей.
Годослав - Тоже значение имеет имя: Годлав. Историческая личность: Годослав - князь бодричей-рарогов.
Голуба - кроткая. От этого имени произошли фамилии: Голубин, Голубушкин
Горазд - искусный, способный. От этого имени произошла фамилия Гораздов.
Горислав - пламенный, горящий в славе.
Горислава - женская форма имени Горислав.
Горыня - подобный горе, громадный, несокрушимый. Легендарная личность: богатырь - Горыня.
Гостемил - милый другому (гостю). От этого имени произошла фамилия: Гостемилов.
Гостомысл - думающий о другом (госте). Историческая личность: Гостомысл - князь Новгородский.
Градимир - хранящий мир.
Градислав - охранящий славу.
Градислава - женская форма имени Градислав.
Гранислав - улучшающий славу.
Гранислава - женская форма имени Гранислав.
Гремислав - прославленный.
Гудислав - прославленный музыкант, трубящий славу. Сокращенное имя: Гудим. От этих имен произошла фамилия: Гудимов.
Дарен - подаренный.
Дарена - женская форма имени Дарен. Тоже значение имеют имена: Дарина, Дара.
Девятко - девятый сын в семье. От этого имени произошли фамилии: Девяткин, Девятков, Девятов. Доброгнева
Добролюб - добрый и любящий. От этого имени произошла фамилия: Добролюбов.
Добромил - добрый и милый.
Добромила - женская форма имени Добромил.
Добромир - добрый и мирный. Сокращенные имена: Добрыня, Добрыша. От этих имен произошли фамилии: Добрынин, Добрышин. Легендарная личность: богатырь - Добрыня.
Добромира - женская форма имени Добромир. Добромысл - добрый и разумный. От этого имени произошла фамилия: Добромыслов.
Доброслав - прославляющий доброту.
Доброслава - женская форма имени Доброслав.
Домаслав - прославляющий родню. Сокращенное имя: Домаш - свой, родной. От этого имени произошла фамилия: Домашов.
Драгомир - дороже мира.
Драгомира - женская форма имени Драгомир.
Дубыня - подобный дубу, несокрушимый.Легендарная личность: богатырь - Дубыня.
Дружина - товарищ.
Тоже значение имеет нарицательное имя: Друг. От этих имен произошли фамилии: Дружинин, Другов, Друнин.
Ерш - одно из персонифицированных имен животного мира. От этого имени произошла фамилия: Ершов.
Жаворонок - одно из персонифицированных имен животного мира. От этого имени произошла фамилия: Жаворонков.
Ждан - долгожданное дитя.От этого имени произошла фамилия: Жданов.
Ждана - женская форма имени Ждан.
Жизномир - живущий в мире.
Заяц - одно из персонифицированный имен животного мира. От этого имени произошла фамилия: Зайцев.
Звенислава - оглашающая о славе.
Зима - суровый, беспощадный. От этого имени произошла фамилия: Зимин. Легендарная личность: атаман Зима из войска Разина.
Златомир - золотой мир.
Златоцвета - золотоцветная. Сокращенное имя: Злата.
Злоба - одно из "отрицательных" имен. От этого имени произошли фамилии: Злобин, Зловидов, Злыднев.
Изяслав - взявший славу. Историческая личность: Изяслав Владимирович - князь Полоцкий, родоначальник Полоцких князей.
Искрен - искренний. Тоже значение имеет имя: Искро.
Искра - женская форма имени Искрен.
Истислав - славящий истину.
Истома - томимый (возможно связано с тяжелыми родами). От этого имени произошли фамилии: Истомин, Истомов.
Казимир - показывающий мир.
Казимира - женская форма имени Казимир.
Кощей - худой, костлявый. От этого имени произошли фамилии: Кощеев, Кащенко.
Красимир - прекрасный и мирный
Красимира - женская форма имени Красимир. Сокращенное имя: Краса.
Крив - одно из "отрицательных" имен. От этого имен произошла фамилия: Кривов.
Лада - любимая, милая. Имя славянской Богини любви, красоты и брака.
Ладимир - ладящий миром.
Ладислав - cлавящий Ладу (любовь).
Лебедь - персонифицированное имя животного мира. Тоже значение имеет имя: Лыбедь. От этого имени произошла фамилия - Лебедев. Легендарная личность: Лыбедь - сестра основателей города Киев.
Лучезар - светящий луч.
Любим - любимый. От этого имени произошла фамилия: Любимов.
Любовь - любимая. Тоже значение имеет имя: Любава. От этих имен произошли фамилии: Любавин, Любимцев, Любавин, Любин, Любушин, Любимин.
Любомила - любимая, милая.
Любомир - любящий мир.
Любомира - женская форма имени Любомир.
Любомысл - любящия размышлять.
Любослав - любящий славу.
Людмил - милый людям.
Людмила - женская форма имени Людмил. Историческая личность: Людмила - чешская княгиня.
Мал - маленький, младший. Тоже значение имеет имя: Малой, Младен. От этих имен произошли фамилии: Малеев, Маленков, Мальцов, Малышев. Историческая личность: Мал - древлянский князь.
Малуша - женская форма имени Мал. Тоже значение имеет имя: Млада. От этих имен произошла фамилия: Малушин. Историческая личность: Малуша - жена Сятослава Игоревича, мать Владимира Святославича.
Мечислав - прославляющий меч.
Милан - милый. Тоже значение имеет имя: Милен. От этих имени произошли фамилии: Миланов, Миленов.
Милана - женская форма имени Милан. Тоже значение имеют имена: Милава, Милада, Милена, Милица, Умила. От этих имен произошла фамилия: Милавин. Историческая личность: Умила - дочь Гостомысла.
Милован - ласкающий, заботливый.
Милорад - милый и радостный. От этого имени произошла фамилия: Милорадович.
Милослав - мило славящий. Сокращенное имя: Милонег.
Милослава - женская форма имени Милослав.
Миролюб - миролюбивый. От этого имени произошла фамилия: Миролюбов.
Мирослав - прославляющий мир.
Мирослава - женская форма имени Мирослав.
Молчан - неразговорчивый, молчаливый. От этого имени произошла фамилия: Молчанов.
Мстислав - славящий месть. Историческая личность: Мстислав Владимирович - князь Тмутораканский, великий князь Киевский.
Мстислава - женская форма имени Мстислав.
Надежда - надежда. Тоже значение имеет имя: Надежа.
Невзор - одно из "отрицательных" имен. От этого имени произошла фамилия Невзоров.
Некрас - одно из "отрицательных" имен. От этого имени произошла фамилия: Некрасов.
Некраса - женская форма имени Некрас.
Орел - одно из персонифицированных имен животного мира. От этого имени произошла фамилия: Орлов.
Осьмой - восьмой ребенок в семье. Тоже значение имеет имя: Осьмуша. От этих имен произошли фамилии: Османов, Осьмеркин, Осьмов.
Передслава - Тоже значение имеет имя Предслава. Историческая личность: Предслава - жена Святослава Игоревича, мать Ярополка Святославича.
Пересвет - очень светлый. Историческая личность: Пересвет - воин Куликовской битвы.
Путимир - разумный и мирный
Путислав - славящий разумно. Тоже значение имеет имя: Путята. От этих имен произошли фамилии: Путилов, Путилин, Путин, Путятин. Историческая личность: Путята - киевский воевода.
Радигост - заботящийся о другом (госте).
Радимир - заботящийся о мире. Тоже значение имеет имя: Радомир. Сокращенное имя: Радим. От этих имен произошли фамилии: Радилов, Радимов, Радищев. Легендарная личность: Радим - прародитель радимичей.
Радимира - женская форма имени Радимир. Тоже значение имеет имя: Радомира.
Радислав - заботящийся о славе. Тоже значение имеет имя: Радослав.
Радислава - женская форма имнеи Радислав.
Радмила - заботливая и милая.
Радосвета - освящающая радостью. Радость - радость, счастье. Тоже значение имеет имя: Рада.
Разумник - рассудительный, разумный. От этого имени произошла фамилия: Разин. Историческая личность: Разумник - ученик Кирилла и Мефодия.
Ратибор - защитник.
Ратмир - защитник мира.
Родислав - прославляющий род.
Ростислав - возрастающая слава. Историческая личность: Ростислав Владимирович - князь Ростовский, Владимиро-Волынский; Тмутараканский; Родоначальник князей Галицких и Волынских.
Ростислава - женская форма имени Ростислав.
Светислав - прославляющий свет. Тоже значение имеет имя: Светослав.
Светислава - женская форма имени Светислав.
Светлан - светлый, чистый душой.
Светлана - женская форма имени Светлан.
Световид - видящий свет, прозорливый. Тоже значение имеет имя: Свентовид. Имя западнославянского Бога.
Светозар - озаряющий светом.
Светозара - женская форма имени Светозар. Тоже значение имеет имя: Светлозара.
Святогор - несокрушимая святость. Легендарная личность: Святогор - былинный богатырь.
Святополк - предводитель священного войска. Историческая личность: Святополк I Ярополкович - великий князь Киевский.
Святослав - священная слава. Сокращенное имя: Святоша. Историческая личность: Святослав I Игоревич - князь Новгородский и великий князь Киевский.
Святослава - женская форма имени Святослав.
Славомир - мирнославящий.
Соловей - персонифицированное имя животного мира. От этого имени произошли фамилии: Соловей, Соловьев. Легендарная личность: Соловей Будимирович - герой из былин.
Сом - персонифицированное имя животного мира.
Снежана - беловолосая, холодная.
Станимир - устанавливающий мир.
Станимира - женская форма имени Станимир.
Станислав - устанавливающий славу. От этого имени произошла фамилия: Станищев. Историческая личность: Станислав Владимирович - князь Смоленский.
Станислава - женская форма имени Станислав.
Стоян - крепкий, несгибаемый.
Твердимир - от ТВЕРД - твердый и МИР - мирный,мир.
Твердислав - от ТВЕРД - твердый и СЛАВ - славить. От этого имени произошли фамилии: Твердилов, Твердиславов, Твердиславлев.
Творимир - создающий мир.
Тихомир - тихий и мирный. От этого имени произошла фамилия: Тихомиров.
Тихомира - женская форма имени Тихомир.
Тур - персонифицированное имя животного мира. Легендарная личность: Тур - основатель города Туров.
Храбр - храбрый.
Часлав - чающий славы.
Часлава - женская форма имени Часлав. Тоже значение имеет имя: Чеслава.
Чернава - темноволосая, смуглая. Тоже значение имеет имя: Чернавка. От этих имен произошли фамилии: Чернавин, Чернавкин.
Щука - персонифицированное имя животного мира.
Ярило - солнце.
Ярило - Бог плодов в виде солнца. От этого имени произошла фамилия: Ярилин.
Яромир - солнечный мир.
Ярополк - предводитель солнечного войска. Историческая личность: Ярополк I Святославич - великий князь Киевский.
Ярослав - славящий Ярилу. От этого имени произошла фамилия: Ярославов. Историческая личность: Ярослав I Владимирович - князь Ростовский, князь Новгородский, великий князь Киевский.
Ярослава - женская форма имени Ярослав.

I. "...Мне очень неприятно повторять столько варварских имен, но необыкновенные истории, - так предваряет одну из таких историй рассказчик в "Виколо Ди Мадама Лукреция" у Проспера Мериме, - но необыкновенные истории случаются всегда только с людьми, чьи имена произносятся трудно".

Мериме - не единственный писатель, которому звук имени и вообще словесный облик имени открывает далекие последствия в судьбе носящего это имя. Можно было бы привести множество историко-литературных свидетельств о небезразличности писателю имен выводимых им лиц. Напоминать ли, как за парадным обедом побледнел и почувствовал себя дурно Флобер при рассказе Эмиля Золя о задуманном романе, действующие лица которого должны были носить имена Бювара и Пекюшэ? Ведь он, кажется не дождавшись конца обеда, отвел Золя в сторону и, задыхаясь от волнения, стал буквально умолять его уступить ему эти имена, потому что без них он не может написать своего романа; они попали, как известно, и в заглавие его. Золя оказал это одолжение. Но это было именно одолжение, и сам Золя был далеко не безразличен к именам, даже до неприятностей, потому что нередко облюбовывал для "крещения" своих действующих лиц действительные имена и фамилии из адрес-календаря; естественно, полученная так известность не могла нравиться собственникам этих имен.

Третий из этой же плеяды натуралистов, по-видимому далеких от высокой оценки имен, на самом деле тоже считался с выбором имени. Разумею Бальзака. Когда он создавал действующее лицо, то был озабочен, чтобы имя подходило к герою, "как десна к зубу, как ноготь к пальцу". Раз он долго ломал голову над именем, как вдруг ему подвернулось имя "Маркa". "Больше мне ничего не нужно, моего героя будут звать Маркa - в этом слове слышится и философ, и писатель, и непризнанный поэт, и великий политик - все. Я теперь придам его имени Z - это прибавит ему огонек, искру".

Иногда формирование типа около имени происходит не вполне сознательно, и поэт, опираясь на интуитивно добытое им имя, сам не вполне знает, как дорого оно ему. Лишь при необходимости расстаться с ним обнаружилась бы существенная необходимость этого имени, как средоточия и сердца всей вещи.

Но тем не менее не следует преувеличивать эту несознательность поэта: она не правило. Во многих случаях вдохновение знает, что делает, - не только протекает с необходимостью, но и отдает себе отчет в своей необходимости. Это относится, может быть по преимуществу относится, - к именам. И писатели не раз отмечали в себе и других эту функцию имени - как скрепляющего свод замка.

"Более всего восхищает и поражает меня у Бомарше то, что ум его, развертывая столько бесстыдства, сохранил вместе с тем столько грации. Признаюсь, - говорит В. Гюго, - меня собственно привлекает больше его грация, чем его бесстыдство, хотя последнее, опираясь на первые вольности надвигающейся революции, приближается порой к грозному, величавому бесстыдству гения... Хотя в бесстыдстве Бомарше много мощи и даже красоты, я все-таки предпочитаю его грацию. Другими словами: я восхищаюсь Фигаро, но люблю Сюзанну.

И прежде всего, как умно придумано это имя - Сюзанна! Как удачно оно выбрано! Я всегда был благодарен Бомарше за то, что он придумал это имя. Я нарочно употребляю тут это слово: придумал. Мы недостаточно обращаем внимания на то, что только гениальный поэт обладает способностью наделять свои творения именами, которые выражают их и походят на них. Имя должно быть образом. Поэт, который не знает этого, не знает ничего.

Итак, вернемся к Сюзанне. Сюзанна - нравится мне. Смотрите, как хорошо разлагается это имя. У него три видоизменения: Сюзанна, Сюзетта, Сюзон. Сюзанна - это красавица с лебединой шеей, с обнаженными руками, со сверкающими зубами (девушка или женщина - этого в точности нельзя сказать), с чертами субретки и вместе с тем - повелительницы - восхитительное создание, стоящее на пороге жизни! То смелая, то робкая, она заставляет краснеть графа и сама краснеет под взглядом пажа. Сюзетта - это хорошенькая шалунья, которая появляется и убегает, которая слушает и ждет и кивает головкой, как птичка, и раскрывает свою мысль, как цветок свою чашечку; это невеста в белой косынке, наивность, полная ума, полная любопытства. Сюзон - это доброе дитя с открытым взглядом и прямою речью; прекрасное дерзкое лицо, красивая обнаженная грудь; она не боится стариков, не боится мужчин, не боится даже отроков; она так весела, что догадываешься о том, сколько она выстрадала, и так равнодушна, что догадываешься о том, что она любила. У Сюзетты нет любовника; у Сюзанны - один любовник, а у Сюзон - два или - как знать? - быть может, и три. Сюзетта вздыхает, Сюзанна улыбается, Сюзон громко хохочет. Сюзетта очаровательна, Сюзанна обаятельна, Сюзон аппетитна. Сюзетта приближается к ангелу, Сюзон - к диаволу, Сюзанна находится между ними.

Как прекрасно это! Как красиво! Как глубоко! В этой женщине - три женщины, и в этих трех женщинах - вся женщина. Сюзанна нечто большее, чем действующее лицо драмы; это - трилогия.

Когда Бомарше-поэт хочет вызвать одну из этих трех женщин, изображенных в его творении, он прибегает к одному из этих трех имен, и смотря по тому, вызывает ли он Сюзетту, Сюзанну или Сюзон, красивая девушка преображается на глазах зрителей - точно по мановению палочки волшебника или под внезапным лучом света, и является под той окраской, которую желает придать ей поэт.

Вот что значит имя, удачно выбранное".

Всякий знает, в особенности по воспоминаниям детства, принудительность отложения целого круга мыслей и желаний около известного имени, нередко придуманного. Между прочим, о таком значении имен рассказывает по поводу своих детских фантазий Н. П. Гиляров-Платонов. "Не могу не остановиться на идиосинкразии, обнаружившейся во время моих фантастических полетов, - пишет он о своих детских годах. - Придумывая собственные имена, я облюбовывал преимущественно известные сочетания звуков. Таково было имя "Чольф"; его-то между прочим и нашел я изображенным на своей ученической тетрадке. Помню, что в большей части придумываемых имен повторялись эти звуки: либо ч, либо ль, либо ф. Раз я занялся усердно армянской историей: почему? Потому только, что мне понравилось в своем звукосочетании имя Арсак. Отсюда судьба Арсака и Арсакидов заинтересовала меня; внимательно несколько раз я перечитывал о них в словаре Плюшара; Арсакиды же повели меня и далее, к армянам и затем к грузинам. Случайным такое действие звуков не может быть, и я напоминаю о факте, полагаю, не безызвестном в типографиях: "у каждого писателя есть свои походные буквы". Для типографских касс в каждом языке есть свой общий закон, в силу которого одни буквы употребляются чаще, другие - реже. Исчислено даже довольно точно их арифметическое отношение; на нем основано количество, в котором отливаются буквы, сколько должно приготовить для каждой кассы употребительнейшего о и сколько мало употребительного щ. На том же основании самое помещение для букв разнится своей величиной в кассах. Шифрованное письмо любого языка на том же основании легко читается, если взяты вместо букв произвольные, но для каждой постоянные знаки. Тем не менее бывают писатели, ниспровергающие общий закон, по крайней мере вводящие значительные от него уклонения несоответственно частым повторениям известных букв. Набиравшие, например, покойного Михаила Петровича Погодина знали, что для статей его нужно запасаться особенным обилием буквы п. Были долготерпеливые, которые высчитывали количество слов, употребленных знаменитыми писателями, составляли для каждого словарь и находили возможным строить на этом выводы о существе дарования того и другого. Но есть, как оказывается, соотношение дарований не к составу словаря, а к составу самой азбуки. Почему-нибудь да любимы известные сочетания звуков; почему-нибудь к ним да прибегают охотнее ум и перо: явление заслуживает того, чтобы наука остановила на нем свое внимание".

II. Или вот Пушкин. Как отметил Вяч. Иванов, разбирая поэму о цыганах, "вся пламенная страстность полудикого народа, ее вольнолюбивой и роковой неукротимости" выражена Пушкиным в синтетическом типе Цыганки. Собственно этот тип раскрыт в Земфире; но духовная суть его у Пушкина связана с именем матери Земфиры: Мариула. Это "глубоко женственное и музыкальное имя" есть звуковая материя, из которой оформливается вся поэма - непосредственное явление стихии цыганства. "И стихи поэмы, предшествующие заключительному трагическому аккорду о всеобщей известности "роковых страстей" и о власти "судеб", от которых "защиты нет", опять воспроизводят, как мелодический лейтмотив, основные созвучия, пустынные, унылые, страстные:

В походах медленных любил
Их песен радостные гулы
И долго милой Мариулы
Я имя нежное твердил.

Эти звуки, полные и гулкие, как отголоски кочевий в покрытых седыми ковылями раздольях, грустные, как развеваемый по степи пепел безыменных древних селищ, или тех костров случайного становья, которые много лет спустя наводили на поэта сладкую тоску старинных воспоминаний, приближают нас к таинственной колыбели музыкального развития поэмы, обличают первое чисто звуковое заражение певца лирической стихией бродячей вольности, умеющей радостно дышать, дерзать, любя, даже до смерти, и покорствовать смиренномудро. Фонетика мелодического стихотворения обнаруживает как бы предпочтение гласного у, то глухого и задумчивого, и уходящего в былое и минувшее, то колоритно-дикого, то знойного и узывно-унылого; смуглая окраска этого звука или выдвигается в ритме, или усиливается оттенками окружающих его гласных сочетаний и аллитерациями согласных; и вся эта живопись звуков, смутно и бессознательно почувствованная современниками Пушкина, могущественно способствовала установлению их мнения об особенной магичности нового творения, изумившей даже тех, которые еще так недавно были упоены соловьиными трелями и фонтанными лепетами и всею влажною музыкой песни о садах Бахчисарая".

"Цыганы" есть поэма о Мариуле, иначе говоря, все произведение роскошно амплифицирует духовную сущность этого имени и может быть определяемо как аналитическое суждение, подлежащее коего - имя Мариула. Вот почему носительница его - не героиня поэмы: это сузило бы его значение и из подлежащего могло бы сделать одним из аналитических сказуемых, каковы, например, и Земфира, и Алеко, и другие. Мариула, - это имя, - служит у Пушкина особым разрезом мира, особым углом зрения на мир, и оно не только едино в себе, но и все собою пронизывает и определяет. Имеющему уши слышать - это имя само по себе раскрыло бы свою сущность, как подсказало оно Пушкину поэму о себе, и может сказать еще поэмы. Но и раскрываясь в поэме и поэмах, оно пребывает неисчерпанным, всегда богатым. Имя - новый высший род слова и никаким конечным числом слов и отдельных признаков не может быть развернуто сполна. Отдельные слова лишь направляют наше внимание к нему. Но как имя воплощено в звуке, то и духовная сущность его постигается преимущественно вчувствованием в звуковую его плоть. Этот-то звуковой комментарий имени Мариулы и содержится в "Цыганах".

Уж и начинается поэма со звуков: "Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют; - - - ночуют".

Из письма П.А. Флоренского к семье из Соловецкого лагеря от 8-10 апреля 1936 г.

Имя само по себе не дает хорошего или плохого человека, оно - лишь музыкальная форма, по которой можно написать произведение и плохое и хорошее. Имя можно сравнить с хрией, т. е. способом распределения и соотношения основных частей и элементов сочинения, но не именем создается тема сочинения или качество его. А далее, необходимо рассуждать, отправляясь от конкретных условий времени, места, среды, пожеланий и т. д., и делать вывод о пригодности или непригодности имени к этим условиям.

Положительное имя, т. е. без внутренних надломов и осложнений, но зато и без вдохновения, Андрей . Горячее имя, с темпераментом и некоторою элементарностью, Петр . Из коротких имен, на границе с благою простотою, Иван . Извилистое и диалектичное, с соответственными противоречиями и динамикой, - Павел . Тоже по-своему сложное, но с уклоном к вычурности и искусственному, бескровному подходу к жизни, завивающееся около случайных явлений, - Феодор . Огненное по возможности и очень духовное имя по своей природе, но могущее в неподходящих условиях давать тяжеловесность и неуклюжесть (как рыба на суше или, точнее, как намокшая птица), - Михаил . Александр - самое гармоничное имя, имя великих людей, но становящееся претензией, если нет сил заполнить ее надлежащим содержанием. Алексей - близко к Ивану, но с хитрецой, несколько себе на уме. Приятное имя, но не из высших, Роман . Георгий дает активность, в лучшем случае объективно направленную на высшие цели, в худшем - на устройство собственных жизненных дел; Николай - тоже активность, но несколько элементарно устремленную; имя хорошее в отношении помощи окружающим, так сказать, помощи ближайшей. Сергей - имя тонкое, но неск. хрупкое, без стержня, и Сергею требуется какая-то парность, без этого он не может развить полноту своих энергий. Люблю имя Исаак , но у нас оно связано с ассоциациями, которые затрудняют жизненный путь. Славянских скандинавских имен брать, мне кажется, не следует. Они пахнут чем-то выдуманным, каким-то маскарадом под "истинно русское". Кроме того, они по молодости недостаточно обмяты, вероятно, малоустойчивы и, во всяком случае, плохо изучены и распознаны - Всеволод , Олег , Игорь , Святослав , Ярослав . Я предпочел бы имя надежное, испытанное и существенное. Женских имен вообще мало. Лучшее, конечно, - Мария , самое женственное, равновесное и внутренне гармоничное, доброе. На втором месте стоит Анна , тоже очень хорошее, но с неуравновешенностью, преобладанием эмоций над умом. Юлия - имя капризное и взбалмошное, с ним очень трудно. Елена - неплохо, но с хитрецой. Анна соответствует Иоанну. Наталия - честное имя, но жизнь трудная. Варвара - взбалмошное благородство, демонстративное великодушие, преувеличенная прямота, жизнь Варвары трудна по собственной вине. Нина - легкое имя, женственное, слегка легкомысленное, т. е. скорее неглубокое. Пелагея - кроткое имя. В Дарье распорядительность, не совсем женственное. В Валентине - мужские черты, к женщине очень неидущие. Прасковья - внутренняя строгость, имя хорошее, но скорее монашеское. София - распорядительность, организацион. способности и в связи с этим привычка стоять над другими, окружающими. Вера - имя трагическое, с порывами к самопожертвованию, но обычно ненужному, выдуманному из разгоряченного воображения. Ну, всех имен не переберешь <...> Да, еще из мужских имен доброкачественное Адриан , спокойное и солидное имя, без надломов, но неглубокое. При выборе трудность в решении вопроса, чего хотеть: сравнительно спокойного, ровного существования, но без внутреннего блеска, или рисковать на глубину и возможную силу, но с возможными срывами и неудачами.

См. также фундаментальный труд о.Павла Флоренского "ИМЕНА":
http://www.magister.msk.ru/library/philos/florensk/floren03.htm

Священник Павел Флоренский. Имена. Вып. 1. М., 1993. Подготовка текста игумена Андроника (Трубачева) и С. Л. Кравца. После издания этой книги начались публикации отрывков из нее в разных изданиях, напр.: Имя-судьба: Книга для родителей и крестных. М., 1993

Биография

Детство и юность

Родился 9 января по старому стилю в местечке (ныне ). По отцу его родословная уходит в русское духовенство, мать же, Саломия, происходила из старинного и знатного - рода Сапаровых / Сапарашвили. Флоренский очень рано обнаружил исключительные математические способности и по окончании гимназии в поступил на математическое отделение . Воспитывался вне религиозной традиции, но в юности под влиянием статей почувствовал интерес к христианству. В студенческие годы увлёкся учением и архимандрита . По окончании университета он не принял предложения остаться при университете для занятий в области математики, а поступил в . В эти годы он вместе с Эрном, Свенцицким и Брихничевым создал «Союз христианской борьбы», стремившийся к радикальному обновлению общественного строя в духе идей Владимира Соловьёва о «христианской общественности». Позже Флоренский совершенно отошёл от радикального христианства.

Символизм

Ещё в годы студенчества его интересы охватывают философию, религию, искусство, фольклор. Он входит в круг молодых участников символического движения, завязывает дружбу с , и первыми его творческими опытами становятся статьи в символистских журналах «Новый Путь» и , где он стремится внедрять математические понятия в философскую проблематику.

В годы обучения в Духовной Академии у него возникает замысел капитального сочинения, будущей его книги «Столп и утверждение истины» , большую часть которой он завершает к концу обучения.

Преследования и смерть

Летом его ссылают в , но в том же году, по хлопотам Е. П. Пешковой, возвращают из ссылки. Имел возможность эмигрировать в Прагу, но решил остаться в России. В начале 1930-х годов против него развязывается кампания в советской прессе со статьями погромного и доносительского характера. последовал арест и через 5 месяцев, - осуждение на 10 лет заключения. С Флоренский содержался в Соловецком лагере. особой тройкой Ленинградской области он был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян скорее всего под (пригород Петербурга). Впоследствии полностью реабилитирован.

Разногласия

• «Мнимости в геометрии»

Ссылаясь на , Флоренский выступает против . Интерпретирует как доказательство неподвижности Земли. Объявляет «пресловутый » принципиально бездоказательным. Комментируя , Флоренский приходит к выводу, что за пределом скорости света начинается нефизический «тот свет». Этот потусторонний мир мнимых величин даёт описание высшей вечной реальности. Исходя из , Флоренский рассчитывает расстояние до этого мира как расстояние, при котором тело, обращающееся вокруг Земли за один день, будет двигаться со скоростью света. Интерес к космологической модели древности является одной из характерных особенностей современной Флоренскому исторической науки, большое внимание уделявшей морфологии пространства-времени первобытных культур, Античности и Средних веков.

• Антисемитизм

В Киеве проходит по обвинению еврея Менахема Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве 13-летнего ученика Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского. Не сомневаясь в существовании практики , Флоренский направляет В. В. Розанову для анонимной публикации статьи «Проф. Д. А. Хвольсон о ритуальных убийствах» и «Иудеи и судьба христиан». В. В. Розанов включает обе статьи в книгу «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» в виде приложения.

• Богословие

Флоренский стоял на более ярко выраженных позициях, чем, например, . Флоренский высказывался в том смысле, что имя Божие есть Сам Бог вместе со звуками и буквами этого имени. Кроме того, Флоренский уделял большое внимание магической природе слова и имени.

Память

Именем П. А. Флоренского названа улица в , улица в поселке Соловецкий (на б. Соловецком острове).

Библиография

• Кедров К. «Бессмертие по Флоренскому» В книгах: «Параллельные миры» АиФпринт М., 2002, «Метакод» АиФ принт М., 2005.

Фильмография

• «Прозрение-сон о Флоренском, или Мнимости в геометрии». , . Режиссёр - Михаил Рыбаков. Сценарий - Константин Кедров. Консультанты - и игумен А. Трубачёв.
• «Русский Леонардо». Санкт-Петербург, 2008. По книге П. А. Флоренского «Имена». Режиссёр, автор сценария - Т. Краснов. Исполнители ролей - Т. Краснов, Ричард Стэнс. Оператор Юлия Балина

Примечания

Ссылки

• Флоренский П. А., «Столп и утверждение истины. (Опыт православной теодиции в двенадцати письмах)», М., «Путь», 1914 .
• Библиотека Александра М. Кобринского >

Павла Флоренского очень занимали имена. Исследованию философии имени он посвятил книгу «Имена». Особенно подробно в этой книге он рассматривает качества, заложенные в именах Александр и Александра, Алексей, Анна, Василий, София, Владимир, Ольга, Константин, Елена, Николай, Екатерина, Дмитрий, Варвара, Павел, Людмила, Вера, Михаил.
В письме из Соловецкого лагеря в 1936 году, за год до расстрела, Флоренский пишет:
«Имя само по себе не дает хорошего или плохого человека, оно – лишь музыкальная форма, по которой можно написать произведение и плохое и хорошее… Положительное имя, т.е. без внутренних надломов и осложнений, но зато и без вдохновения, Андрей. Горячее имя, с темпераментом и некоторой элементарностью, Петр. Из коротких имен, на границе с благою простотою, Иван. Извилистое и диалектичное, с соответственными противоречиями и динамикой – Павел. Тоже по-своему сложное, но с уклоном к вычурности и искусственному, бескровному подходу к жизни, завивающееся около случайных явлений, - Федор. Огненное по возможности и очень духовное имя по своей природе, но могущее в неподходящих условиях давать тяжеловесность и неуклюжесть (как рыба на суше или, точнее, как намокшая птица), - Михаил. Александр – самое гармоничное имя, имя великих людей, но становящееся претензией, если нет сил наполнить ее надлежащим содержанием. Алексей – близко к Ивану, но с хитрецой, несколько себе на уме. Приятное имя, но не из высших – Роман. Георгий даст активность, в лучшем случае объективно направленную на высшие цели, в худшем – на устройство собственных жизненных дел; Николай – тоже активность, но несколько элементарно устремленную; имя хорошее в отношении помощи окружающим, так сказать, помощи ближайшей. Сергей – имя тонкое, но несколько хрупкое, без стержня, и Сергею требуется какая-то парность, без этого он не может развить полноту своих энергий.
… Женских имен вообще мало. Лучшее, конечно, - Мария, самое женственное, равновесное и внутренне гармоничное, доброе. На втором месте стоит Анна, тоже очень хорошее, но с неуравновешенностью, преобладанием эмоций над умом. Юлия – имя капризное и взбалмошное, с ним очень трудно. Елена – неплохо, но с хитрецой… Наталия – честное имя, но жизнь трудна. Варвара – взбалмошное благородство, демонстративное великодушие, преувеличенная прямота, жизнь Варвары трудна по собственной вине. Нина – легкое имя, женственное, слегка легкомысленное, т.е. скорее неглубокое. Пелагея – кроткое имя. В Дарье распорядительность, не совсем женственное. В Валентине – мужские черты, к женщине очень не идущие. Прасковья – внутренняя строгость, имя хорошее, но скорее монашеское. София – распорядительность, организационные способности и в связи с эти привычка стоять над другими, окружающими. Вера – имя трагическое, с порывами к самопожертвованию, но обычно ненужному, выдуманному из разгоряченного воображения. Ну, всех имен не переберешь. Для мальчика, если не иметь в виду каких-либо специальных условий и желаний, я остановился бы на Михаиле, или Петре, или Иване. Для девочки на Марии, Софии или Анне. Да, еще из мужских имен доброкачественное Андриан, спокойное и солидное имя, без надломов, но неглубокое. При выборе трудность в решении вопроса, чего хотеть: сравнительно спокойного, ровного существования, но без внутреннего блеска, или рисковать на глубину и возможную силу, но с возможными срывами и неудачами.»
25 ноября 1937 года Павел Флоренский был приговорен к высшей мере наказания и через две недели, 8 декабря, его расстреляли.

font-size: 14px">Инна Слемнева
ст. преподаватель Витебского филиала Института современных знаний (Минск)

СИМВОЛИКА ИМЕНИ В УЧЕНИИ ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО

В книге воспоминаний “Особенное” о. Павел Флоренский пишет о том, что всю свою жизнь, в сущности, думал об одном: “об отношении явления к ноумену, об обнаружении ноумена в феноменах, о его выявлении и воплощении”. А это есть не что иное, как размышление о символе, следовательно он “всю свою жизнь думал только об одной проблеме, о проблеме символа”1. Символ трактуется им как такая реальность, “которая больше себя самой” , ибо она имеет эзотерический, тщательно завуалированный, недоступный логическому познанию (из-за “иррационального зияния”), находящийся за пределами чувственно-осязаемой предметности, смысл. Особое место в философско-теологических изысканиях великого русского мыслителя отведено исследованию скрытой символики имени. И имени как названия вещи вообще, и, прежде всего, человеческого имени. Флоренский убежден, что в имени человека закодирована его судьба. Имя давлеет над человеком с момента его рождения до последних дней жизни. Имена являются активными “очагами творческого образования личности”, выступая в качестве категорического императива “да будет”, формирующего “в обществе его членов”3. В итоге известная формула “По имени и житие” принимает у Флоренского еще более жесткие очертания: “По имени житие, а не имя по житию”. Всецело поддерживая такой вывод, Андрей Вознесенский приводит ряд ярких примеров соответствия имен известных поэтов их жизни, очень часто трагической. В имени Марины Цветаевой как бы серебряной подковой цокает царственное “ц”. А еще слышится - “Ева цвета”. В словах “Анна Ахматова”(поэтесса необычайно чутко относилась к своему имени) скрыт “акмеизм”. А вот в слове “береза” проступает стон “Сережа” - плач, трагическое предчувствие своей смерти. Сквозь “Есенин” просвечивается весенняя, вешняя, повешенная судьба. А в “Заболоцком”, певце “Столбцов”, испытавшем все тяготы Гулага, цепями заточения позвякивает “ЦК”4. Флоренский ищет причины поразительной действенной силы имени, механизмы его магического влияния на “человеческое житие”. В данной проблеме им выделяются теологический и лингвистический аспекты. Флоренский исходит из того, что “имена в себе определены и закончены: каждое имя - свой особый, самозамкнутый мир”5. Символика имени определяется “Горними силами”(теодицея), равно как и “прикрепление” имени к конкретному лицу (Бого-нисхождение, антроподицея). Как следствие, имена приобретают нормативный характер, поэтому “Иваны, Павлы, Александры должны быть такими, а не другими”6. “По библейским понятиям, - замечает П.А. Флоренский, - имя само благословляет или проклинает, а мы являемся лишь орудием для его действия и той благоприятной средой, в которой оно действует”7. Вместе с тем, хотя имя человека представляет активное средство ведения его по жизни и “волхования над ним”, на это требуется “соизволение личности”8. Ведь любое “имя есть целый спектр нравственных самоопределений и пучок различных жизненных путей”9. Верхний полюс имени - чистый оазис Божественного света, первообраз совершенства. Нижний полюс того же имени “уходит в геену” как полное извращение Божественного предначертания. Сюда устремляются преступники и злодеи10. Реализации изначальной сакральной активности имени способствует “Дольний”, земной мир. Если, замечает Флоренский, ребенок назван Наполеоном, то уже с самого детства от него ожидается нечто наполеоновское. И это штампование младенца “под Наполеона” производится ежечасно, ежеминутно и повсеместно, и, естественно “не может не отразиться на нем и не выработать в нем какого-то наполеонства”. И если даже у человека нет соответствующих задатков, чтобы осуществить “житие по имени”, он будет стараться быть таким, каким требует от него его имя, “и маска, сыздетства надетая на лицо, так и прирастает к лицу в возрасте зрелом”. В противном случае носители “ошибочного” имени “рассматривались бы как уроды, как выродки общества и были бы в обществе нетерпимыми. Отсюда у каждого перед глазами заповедь, чтобы “по имени было и житие”, чтобы была тезоименность имени”11. Столь же “земной” у Флоренского выглядит лингвистическая аргументация символического феномена имени. Любое имя, подчеркивает он, есть органическое единство фонемы и семемы, звука и смысла. Всасывая свое имя с молоком матери, ребенок начинает испытывать “ультрафизическое воздействие фонемы и инфрапсихическое воздействие семемы”12. Энергетика имени (по Флоренскому не столь важно, как ее именовать - одом, астралом, флюидом, животным магнетизмом и т.д.) при помощи своих психических и физических составляющих влияет на становление личностных качеств человека. Входя словом в иную личность, “я, - заключает Флоренский, - зачинаю в ней новый личностный процесс”13. Есть мнение, отмечает П.А. Флоренский, что имя в силу ничтожной малости энергетической составляющей фонемы слова может активно воздействовать на человека только как рациональный смысл. На первый взгляд, так оно вроде бы и должно быть. По расчетам Флоренского, например, масса в 50 г при свободном падении с высоты 1 м накапливает энергию, достаточную для произведения звука обычным голосом в течение 10 лет без перерыва. А вот энергии падающей шляпы со стола на пол хватило бы простейшему фонографу повествовать о данном событии десять тысяч лет без умолку. Но, как верно замечает Флоренский, при таком подходе не учитывается, что фонетическая энергия изреченного слова вызывает к жизни электрические, магнитные, тепловые, химические, молекулярные и прочие физические процессы, которые в своей целостности способны порождать существенные физиологические и психологические изменения в организме человека14. Наиболее сильным лингвоэнергийным потенциалом, по Флоренскому, обладает “семема” - душа слова. “Слово бесконечно богаче, чем оно есть само по себе. Каждое слово есть симфония звуков, имеет огромные исторические наслоения и заключает в себя целый ряд понятий”15. В нем в концентрированном виде представлена история человечества, сфокусирована коллективная воля народа. Поэтому сказанное слово (особенно личное имя) вторгается в психику человека, возбуждая “напором великой воли целого народа давление, вынуждающее пережить, перечувствовать и продумать последовательные слои семемы слова”16. При этом слово с “усиленною властью” действует не только на душевную жизнь того, кто это слово воспринимает, но и на того, кто его высказывает. Ряд моментов в рассматриваемых рассуждениях о соответствии имени и его носителя (особенно применяемая теолого-метафизическая аргументация) является дискуссионным. В тоже время многое из сказанного находит подтверждение в современной науке. В частности, опытно-экспериментальные исследования с подключением ЭВМ позволили выявить скрытую символику у всех звуко-букв. Выяснилось, что в любом языке твердые и звонкие согласные воспринимаются как сильные, грубые, мужественные; мягкие и глухие - как слабые, нежные, женственные; гласные - как взрывные, реактивные, быстрые17. Все это в итоге приводит к устойчивой корреляции звуковых образов с эмоциональными переживаниями субъекта (радость, грусть, тоска, раздражение, спокойствие, уныние, умиротворение и др.). Как следствие, носители имен со “звуковым негативом” вырабатывают нежелательные психические и физиологические качества. Можно предположить, что историческая живучесть имен во многом определяется символикой их звучания. Так, “тяжелая”, “грубая” фонетическая оболочка таких имен как Фекла, Марфа, Матрена, Глафира и др. привела к тому, что ими сегодня практически не называют детей. А вот мягко, нежно звучащее слово “Инна”, которое в свое время являлось мужским именем, полностью взято на вооружение женщинами. Имеются также убедительные психолого-физические подтверждения негативной и позитивной реакции человека не только на фонетическое, но и смысловое значение имени. Особое место в учении Павла Флоренского о символике имени отведено поиску скрытого смысла языка поэзии (имен поэтического текста). В лирической поэме “Оро” он подчеркивает, что смысловое значение поэтического образа всегда “больше, чем его наглядно-чувственное содержание. Это значит, что образ поэзии есть по самой своей природе символ (всякая реальность, которая больше себя самой)” 18. Одна из характерных особенностей поэтического текста состоит в том, что в принципе любой его элемент может иметь символическое значение. Самые распространенные символы поэзии - словесные. Функции художественного символа успешно выполняют отдельные слова, обозначающие неодушевленные и одушевленные предметы, их свойства, связи и отношения, фразеологические обороты, цитаты, мифологические сюжеты, библейские персонажи, заголовок и даже поэтический текст в своей целостности. Символика, однако, присуща не только словесно-смысловым компонентам поэтического произведения. Своеобразное символическое содержание имеется и в материальных носителях эстетической информации - графической и, на что особое внимание обращает Флоренский, фонетической системах языка. Именно с их восприятия начинается художественное освоение поэтического слова. Возникающие при этом зрительные и звуковые образы представляют основу для последующего творческого осмысления всего богатства художественного материала, исходную ступеньку, с которой начинается проникновение в мир “чувств и дум” (А.С. Пушкин) поэта. Овладение перцептивной символикой, особенно в ее фонетическом варианте, способствует адекватному воспроизведению художественной сущности в сознании реципиента, пониманию поэтического текста. По Флоренскому, важнейшей особенностью поэтической символики является чувственная предметность ее знаковых оснований19. Это обусловлено природой языка поэзии. Сверхзадача художника слова состоит не просто в том, чтобы сказать правдиво, емко, лаконично, а непременно образно, изящно, элегантно, красиво, вовлекая тем самым читателя в процесс эстетического и нравственного освоения поэтического текста. В таком измерении поэтический символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости или, иначе, иконический знак со скрытым вторичным значением. Более доступной для рационального осмысления является поэтическая символика, основанная на зрительных, живописных образах. Наглядность “живописной символики” (звезда, луна, комета, море, ручей, утес, рябина, крест и т.д.) существенно упрощает проникновение во внечувственное бытие поэтического текста, облегчает переход от эмпирической конкретности к смысловой абстрактности. При восприятии поэтических творений возникают не только визуальные, живописные, но и звуковые образы. Ритм, рифма, интонация, чередование гласных и согласных, особые просодические средства обеспечивают неповторимое звучание словесной материи, ее мелодичность, музыкальность. Звук как носитель и осуществитель смысловой стихии слова имеет ряд физических характеристик (скорость распространения, сила, тембр, длина звуковой волны, частота колебания и др.). А “разумное ухо” способно уловить не только прямое фонетическое значение, но и скрытый смысл звучания. Непосредственно “улавливаемое ушами” составляет материально-предметную основу очень тонкой, не воспринимаемой визуально, звуковой символики. Звуковой символ есть своеобразный звуковой образ, с помощью которого выражается незвуковое содержание, ассоциативно связанное с соответствующим звучанием. Простейшая фонетическая символика поэзии основана на звукоподражании (ономатопея), имитации звуковых явлений. Умелое манипулирование со “свистящими”, “шипящими”, “гремящими”, “рычащими” и другими звуко-буквами, продуманное чередование гласных, разнообразные звуковые повторы, паронимическая аттракция (сближение близкозвучных слов) позволяют достаточно успешно имитировать треск, грохот, рев, писк, свист, шелест, шепот, журчание и пр. Нередко все это делается только для того, чтобы рельефнее описать в поэтической форме нечто звучащее. Это тот случай, когда звуками стиха поэт передает звучание явления, о котором он рассказывает. Чаще, однако, “звуковые слова” (гроза, ливень, ветер, метель, шорох и др.) употребляются в поэтическом тексте в переносном значении, выступают как словесные символы с эзотерическим смыслом. В этом случае звукоподражательный эффект выступает не как самоцель, а средство для “высвечивания” замаскированного символического содержания. Направленность на выражение незвуковой сущности превращает звукоподражательный образ в специфический символ. Звукоподражательный символизм - всего лишь один из способов выражения абстрактных идей при помощи знаково-фонетических средств поэзии. При умелой звуковой организации словесного материала акустические образы со скрытой символикой рождаются и без ономатопеи. В связи с этим отметим своеобразный “поэтический парадокс”, на который обратил внимание А.Ф. Лосев, с величайшей симпатией относившийся к творчеству Павла Флоренского. Проведя логико-семантический анализ двух известных стихотворений: “И скучно и грустно” (М.Ю. Лермонтов) и “Я помню чудное мгновенье” (А.С. Пушкин), он приходит к выводу, что с точки зрения живописной образности данные произведения представляют аниконические тексты. Их словесная ткань преимущественно состоит из абстрактных понятий: скука, грусть, душевная невзгода, жизнь, божество, вдохновение, любовь, чистота, гений и др. Никакой скрытой символики они не несут. “И вот перед нами творится здесь какая-то очень сложная и неожиданная метаморфоза: лирическое стихотворение либо не содержит никаких образов, либо этим образам принадлежит совсем внехудожественная роль; и при всем этом перед нами здесь не только замечательное стихотворение, но, можно сказать, мировой шедевр лирического творчества ”20. Что же делает эти стихотворные строки, написанные на языке сухих абстракций, столь информационно емкими и эмоционально выразительными? “Как же это так случилось, - задает вопрос А.Ф. Лосев, - что на аниконической основе возник шедевр художественной лирики?”21. Ученый уходит от ответа, замечая, что это не является задачей его исследования. Но ответ давать нужно. И мы находим его у Павла Флоренского. Он показывает, что отсутствие живописной образности и, как следствие, визуально-воспринимаемых символов, во многом компенсируется наличием звуковой символики. Не живописное, наглядно-образное слово, а слово звучащее творит здесь чудеса. Едва уловимое, почти эфемерное звучание поэтического текста (не связанное со звукоподражанием) ведет, по выражению Флоренского, в “засловесные” коннотативные глубины, обнажая ту часть содержания, которую нельзя пересказать, переложить, изложить - тоску, грусть, одиночество, любовный восторг и прочие не подвластные прямому словесному описанию состояния души. Вопросы о природе и механизмах возникновения смысловых поэтических ассоциаций на звукообразной основе широко дискутируются в современной науке. Далеко не все здесь ясно. По всей видимости, “латентная связь звукового образа с незвуковым” (т.н. синестезия) обеспечивается комплексом факторов: взаимное индуцирование различных нервных окончаний в местах их близкого расположения, наличие элементов синкретизма ощущений как генетического наследия наших далеких предков, существование устойчивых архетипов (“коллективного бессознательного”), социокультурный фон эпохи, связь языка с практической деятельностью человека и др.. К примеру, раскаты грома, грохот вулкана, завывание бури, свист ветра, рычание хищников, шипение змей, треск падающих деревьев вырабатывали в сознании первобытного человека представление о шипящих, грохочущих, низких звуках как о чем-то опасном, тревожном, страшном, неприятном. А вот чистые, мелодичные, высокие звуки, связанные с трелями соловья, щебетанием ласточки, пением жаворонка, журчанием ручья, плеском воды постепенно превращались в символ чего-то светлого, безмятежного, радостного. Флоренский показывает, что “исторически сложившийся язык слишком искуственен, слишком условен, слишком постоянен, слишком много в нем твердости и безличности…”22. С его помощью невозможно выразить “океан подсознательного и сверхсознательного, колышущийся за тонкою корою разума”23. В мире, который описывает поэт, “все звучит и все просит об ответном звуке”24. Но поэт - не музыкант. Муки поэтического творчества как раз и заключаются в том, “что у поэта музыкальность есть музыкальность членораздельного слова, а не вообще звука, поэзия, а не чистая музыка”25. В ответ на запрос “звучащего мира” в подсознании поэта возникают особые “звуковые пятна”, которые впоследствии превращаются в мыслеемкие художественные слова. Эту “фонетическую матрицу” зарождающейся поэзии невозможно сконструировапть по строгим рациональным правилам. Существует лишь один способ: “отрешиться от всех правил и прислушиваться к внутреннему прибою своей души. Не повторять заученные слова и обороты надо, а воистину г о в о р и т ь, даже не говорить, а петь, и не что либо определенное, но что поется, что рвется из переполненной груди всякий раз по-новому или, во всяком случае, заново открываемыми звуками, - всякий раз творя все новое”26. Перефразируя известное изречение, можно сказать, что “вначале был звук” как своеобразная “праматерия” слова. По замечанию В. Шкловского27, бессловесный крик нашего далекого предка, его невнятное бормотание (как, впрочем, и речь младенца) - “это язык ощупывания мира звуком”, “до-словный хаос”, “пред-слова”, “недо-слова”. И сегодня подобные звуковые символы, “недо-слова, поднимаются со дна сознания, из нашей памяти, памяти наших предков, кричавших на дереве о чем-то, им еще непонятном” - и докричавшихся “в конце концов до нашего языка”. Любой звук, тем более организованный в мелодию, структурированный, музыкальный есть перво-исток, корень всякой художественной образности. “Звук - эхо смысла” (Эдгар По), “Я голосу твоему верю” (Ф. Достоевский), “Москва, как много в этом звуке” (А. Пушкин), “Верь в звук слов//Смысл тайны в них” (В. Брюсов), “И звук его песни в душе молодой//Остался - без слов, но живой” (М. Лермонтов). Перечень высказываний, подчеркивающих способность звука в обход слова выражать сущность явлений, выступать в качестве символа абстрактной идеи можно умножить. От символического звучания поэтических строк нельзя требовать более того, что оно может дать. Даже в том случае, если скрытая мелодия стиха конкретизируется и усиливается специальными музыкальными средствами, лучшее, чего можно добиться - проникнуть в таинственный смысл явлений, высказать на общем языке музыки суть данного события. На достижение такой цели и должна быть направлена звуковая организация всех художественных элементов поэзии и, прежде всего, ее лексики. Отмечая огромную роль звука в создании поэтических творений, Павел Флоренский не мог обойти молчанием попытки “радикальных звукосимволистов” (А. Белый, В. Хлебников, А. Крученых) создать специальный “заумный язык” (язык без лексического смысла). По их мнению, главная ценность слова заключается не в наличии лексемы, а в том, что оно создает “мир звуковых символов”28. “Всякое слово, - отмечает А. Белый, - прежде всего звук”29. Гоголь писал, что есть слова, которые дороже обозначаемой им вещи. Здесь же считается, что звук, сопровождающий сказанное слово, важнее самого этого слова. Он является прямой и наиболее адекватной формой выражения переживаний и раздумий поэта. Слово же в своей лексической части выполняет всего лишь роль “фонового прикрытия”. Поскольку это так, то словами нечего дорожить. Ими можно свободно манипулировать. Ценно не слово, а ряды гласных и согласных. При столкновении интересов семантики, морфологии и фонетики предпочтение нужно всегда отдавать звучанию. “Лучше, - заявляет А. Крученых, - заменить слово другим, близким не по мысли, а по звуку…”30. Ему, в частности, не нравилось “безобразное, захватанное и изнасилованное” слово “лилия”, обозначающее между тем прекрасный цветок. “Поэтому я называю лилию еуы - первоначальная чистота восстановлена”31. Флоренский ищет рациональный смысл в стремлении “революционеров слова” придать звучащей поэтической речи как можно большую информационную нагрузку. “Кто, - замечает он, - не знает радости, переполняющей грудь странными звуками, странными глаголами, бессвязными словами, полусловами и даже вовсе не словами, слагающимися самими собою в звуковые пятна и узоры, подобные звучным стихам?”32. Это тот случай, когда от сердца к сердцу льется “речь - пение, “заумная звукоречь”, без условий и договоров, подобная звукам природы, льющаяся из отверстой души и прямо в отверстую душу…”33. Но при всем при том членораздельное осмысленное человеческое слово ставится Флоренским выше самого содержательного звука. “Умно или глупо слово, глубоко или неглубоко - но оно наибольшее, что данное лицо в данном отношении могло дать”34. Ссылаясь на своего любимого поэта Афанасия Фета, Павел Флоренский отмечает, что только словом можно передать “и темный бред души, и трав неясный запах”. Лишь словом, пишет он, “разрешается познавательный процесс, объективируется то, что было до слова еще субъективным и даже нам самим не являлось как познанная истина”35. Продолжая эту мысль, Флоренский замечает, что произнесенное слово “подводит и т о г внутреннему томлению по реальности и ставит пред нами познавательный порыв … как достигнутую цель и закрепленную за сознанием ценность”36. Поэтому нужно не заменять слова звуками, а совершенствовать и обогащать их. “Сделаем язык более гибким, более восприимчивым, сдерем с него застывшую кору и обнажим его огненную, вихревую, приснокипящую струю”37. Этот призыв является необычайно актуальным для всех тех, кто имеет отношение к исследованию и развитию величайшего творения человечества - слова, имени.

Л итература: 1 Особенное. Из воспоминаний П.А. Флоренского. Составление и вступительная статья 2 А.В. Гулыги. Московский рабочий, 1990. С. 13 3 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: “Правда”, 1990. С. 330 4 Там же. С. 266 5 Вознесенский Андрей. На виртуальном ветру. М.: Вагриус, 1998. С. 466-468 6 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. С. 267 7 Там же. 8 Там же. С. 331 9 Там же. 10 Флоренский П.А. Имена//Социологические исследования, 1990, № 4. С. 176 11Там же. 12 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. С. 267 13 Там же. С. 268 14 Там же. С. 271 15 Там же. С. 261 16 Там же. С. 326-327 17 Там же. С. 263 18 Журавлев А.П. Звук и смысл. М.: Просвещение, 1981. С. 90. 19 Флоренский Павел. Оро. Лирическая поэма. М.: Институт учебника Paideia, 1998. С. 171 20 Флоренский Павел. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. С. 7 21 Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: МГУ, 1982. С. 420 22 Там же. 23 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. С. 166 24 Там же. 25 Там же. С. 168 26 Там же. С.169 27 Там же. С. 166 28 Шкловский Виктор. О заумном языке. 70 лет спустя//Русская речь, 1997, № 3. С. 34 29 Белый Андрей. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С. 131 30 Там же. 31 Крученых А. Кукиш пошлякам. Таллин, 1992. С. 123 32 Там же. 33 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. С. 166-167 34 Там же. С. 166 35 Там же. С. 269 36 Там же. С. 291 37 Там же. 38 Там же. С. 170