Эта улица, расположенная между площадью Пречистинских ворот и Зубовской площадью, известна с XVI века, когда она связала Кремль с построенным в те времена Новодевичьим монастырем.

Застройка велась неторопливо. Лишь в конце XVII века на всем протяжении пречистенки стояли дворы знатных людей, потеснившихздесь обитателей разных слобод. На рубеже XVIII - XIX веков окрестности этой улицы являлись самым аристократическим московским районом. В этой части Первопрестольной селились Всеволжские и Лопухины, Хрущевы и другие знатные фамилии. Они возводили роскошные здания и усадьбы, немало шедевров украшают Пречистенку и в наши дни. Много домов здесь принадлежало декабристам.

Например, в доме № 1, хорошо сохранившемся, жил один из основателей "Союза благоденствия" П. П. Лопухин. Ему принадлежал построенный архитектором А. Г. Григорьевым особняк (дом 11) - одно из лучших творений в стиле ампир. В этом здании в 20-х годах XX века разместился государственный музей Л. Н. Толстого. Здесь хранится более 500 тысяч единиц архива великого русского писателя.

В доме 7, принадлежавшем крупному землевладельцу и промышленнику В. А. Всеволожскому, в первой половине XIX столетия проходили музыкальные вечера, на которых бывал А. С. Пушкин.

Дом 12 был построен тем же архитектором А. Г. Григорьевым в 1814 году. В настоящее время здание принадлежит Российской Академии наук.

Чуть дальше от центра, в доме 16, находится знаменитый Дом учёных. Этот комплекс был построен в конце XVIII века. В XIX веке он принадлежал генералам Архаровым, затем И. А. Нарышкину. В 1908 - 1910 годах новые владельцы, фабриканты Коншины, перестроили здание (работой руководил архитектор А. О. Гунст). В 1922 году здание было передано вновь открытому Дому учёных.

В 1780 году архитектор М. Ф. Казаков построил огромное здание с колоннадой, роскошно обустроив усадьбу за домом (Пречистинка, 19) большим парком, прудами, фонтанами. В 1837 году дом был восстановлен после губительного пожара 1812 года. Долгое время им владели князья Долгорукие, затем здесь находился Александро-Мариинский институт благородных девиц для обучения дочерей офицеров, военных чиновников и врачей. После революции - Военная академия РККА.

Отрадно, что Пречистенку не застроили домами-монстрами в XX веке. И сейчас эта улица представляет собой своего рода музей градостроительства конца XVII - начала XX века.

Долгое время улица называлась Кропоткинской, в память о П. А. Кропоткине. Такое название носит в настоящее время переулок, в котором родился в 1842 году Пётр Алексеевич Кропоткин, революционер, теоретик анархизма, учёный.

Одна из моих любимых улиц в Москве - улица Пречистенка . И не только потому, что на ней и рядом с ней сконцентрировано большое количество музеев, но и потому, что сама эта улица - одна из, увы, немногих, сохранивших облик, по которому можно представить себе Москву XVIII-XIX веков. В XVI веке улица была дорогой из Кремля в Новодевичий монастырь. До 1658 г. она называлась Чертольской. Занятна история ее превращения в Пречистенку. Местность, где она начиналась, называлась Чертольем от названия ручья Черторый, промывшего возле Чертольских ворот глубокий овраг. В народе такой овраг называли чертороем, т.е. вырытым чёртом. Ну, нельзя было ходить крестным ходом по улице с таким названием! Вот и издал указ набожный царь Алексей Михайлович о переименовании Чертольской улицы в Пречистенскую, которую народ быстро «укоротил» до Пречистенки.

Вид на Пречистенскую площадь со стороны ул. Пречистенки.

Памятник Ф.Энгельсу соседствует с композицией, посвещенной А.С.Пушкину.

В начале XVII века улица была застроена только возле Пречистенских ворот. Сейчас здесь стоят два здания палат той эпохи.
Богатые жилые палаты построены в конце XVII века как главный дом усадьбы стольника Н.Е.Головина («Красные палаты»). В 1713 году она перешла к его зятю М.М.Голицыну. С конца 1760-х усадьба принадлежала Лопухиным, здесь жил декабрист, один из основателей Общества благоденствия, П.Лопухин. После нашествия Наполеона владельцами были купцы.

Палаты XVII века («Белые палаты») — главный дом усадьбы князя Б. И. Прозоровского, отстроен в два этапа в 1685 году. Отреставрирован в 1995 году.

В январе 2009 года на тротуаре перед зданием произошло убийство адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. А в 2007 здесь же от рук нацистов погиб 26-летний Илья Бородаенко. На крыльце «Белых палат» всегда лежат цветы.

С конца XVII века размещавшуюся здесь слободу и стрельцов постепенно вытесняет московская знать, стремившаяся обосноваться поближе к Кремлю. Во второй половине XIX века красивые особняки выкупаются богатыми купцами и промышленниками.

№ 5 - флигель городской усадьбы В.В.Суровщикова (1857 г.)

№ 7, № 15 —жилые дома XVIII — начала XIX века.

№ 9 - хорошо отреставрированный доходный дом 1910 года, работа архитектора Г. А. Гельриха, в стиле неоклассицизма. На фасаде - барельефы на античные темы.
В этом доме М. А. Булгаков бывал в 20-х годах у своего друга художника Бориса Шапошникова.

№ 11— В доме Лопухиных-Станицких (арх. А. Г. Григорьев, 1820-е гг.) расположился музей Льва Николаевича Толстого, хотя писатель никогда не бывал здесь.

№ 17— Знаменитая «усадьба Давыдова». Во второй половине XVIII в. занимала весь квартал между Барыковским и Сеченовским переулками. Включала в себя сад, главный дом, флигеля. В основе главного дома — палаты первой половины XVIII в.

В конце XVIII в. Усадьбой владел московский оберполицмейстер Н. П. Архаров. В подчинении Архарова был полицейский полк, который держал в страхе весь город. Видимо, отсюда пошло слово “архаровец” в смысле разбойник, громила. Н. П. Архаров снискал себе славу легендарного сыщика, о его полицейском таланте знали даже в Париже. В 1782-84 годах он был губернатором Москвы. В 1796 г. стал губернатором Санкт- Петербурга. После него в усадьбе поселился генерал Бибиков, большой любитель музыки и балов. На одном из таких балов присутствовал А.С.Пушкин.

В 1835 г. дом переходит к поэту-гусару Денису Давыдову, но тот, не в состоянии содержать такие хоромы, уже в следующем году пишет шуточную Челобитную директору « Комиссии для строения Москвы»:
«Помоги в казну продать
За сто тысяч дом богатый,
Величавые палаты,
Мой пречистенский дворец…»
После этого усадьба сменила множество владельцев.
В 1841 году «Пречистенский дворец» числится собственностью баронессы Е. Д. Розен, которая распорядилась сдать левое крыло под хлебную лавку, а правое — под слесарное, седельное и портновское заведения. В 1861 г. в том же правом флигеле располагается одна из первых в Москве фотографий — «художника императорской Академии фотографа И. Я. Красницкого». Позднее в усадебном доме размещалась популярная женская гимназия С. А. Арсеньевой.

№ 19 — дом А. Н. Долгорукова. Построен в 1780-х годах, предположительно, знаменитым архитектором М. Ф. Казаковым. После пожара 1812 г. перестраивался. Нынешний вид приобрел к 1847 г.

В 1880-х годах в доме открылось Александро-Мариинское женское училище, основанное “кавалерственной дамой” генеральшей Чертовой. Москвичи тут же шутя прозвали его “чертовским училищем”.
В 1921 г, сюда переехала часть Военной академии РККА. Сейчас здесь располагается Галерея Зураба Церетели , одно из самых моих любимых мест в Москве. Позднее я обязательно расскажу о ней подробнее.


№ 21 - городская усадьба. Главный дом построен после 1812 года на основе дома 1770-х годов и перестроен в 1871 г. по проекту П. Кампиони. Здесь не раз бывал А.С.Пушкин, т.к. одним из владельцев усадьбы был С.П. Потемкин, женатый на Е.П. Трубецкой, посаженой матери на свадьбе поэта. “Когда Потемкину в потемках я на Пречистенке найду...”

Позднее дом принадлежал знаменитой семье промышленников Морозовых. Здесь И.А. Морозов, известный коллекционер и меценат, собрал ценнейшую коллекцию живописи, в советский период частично разделенную между ГМИИ им. Пушкина и Эрмитажем, частично утраченную. Сейчас здесь находится Академия художеств с выставочными залами.

Как вам это сочетание: Советский Серп и Молот и надпись "Императорская Академия" .
№ 23 — дом Татищевых-Лопухиных.

№ 25 — доходный дом, арх. А. А. Остроградский, 1910.

Далее по улице:
№ 33 — дом Голохвастова, 1780-е гг.,
№ 35 — усадьба Самсоновых, 1817 г.,
№ 37 — Особняк М. Н. Макшеева-Мошонова (1901, архитектор А. О. Гунст),
№ 39 — доходный дом Лихутина (1892-1900 гг.) В 1899—1900 годах квартиру в этом доме снимал М. А. Врубель, здесь он работал над своими знаменитыми картинами «Пан» и «Царевна Лебедь». В гостях у художника бывал приезжающий из Петербурга композитор Н. А. Римский-Корсаков.

Во второй части прогуляемся по

Красивый особняк с табличкой «Пречистенка, 20» возведен, возможно, по проекту архитектора М. Казакова в конце XVIII века как главный дом дворянской городской усадьбы. Особняк имеет богатую историю. По преданию, до пожара на этом месте был деревянный дом доктора Христиана Лодера, автора проекта Первой градской больницы. Профессор открыл «Московское заведение искусственных минеральных вод», прославившись таким образом своим методом лечения великосветских недугов прогулками на свежем воздухе. Лечебница находилась недалеко от дома, на берегу Москвы реки. Для простого народа данное явление казалось бездельем, поэтому людей, прогуливающихся в садах лечебниц, стали называть «лодырями», из-за фамилии Христиана Ивановича. Изначально слово было составляющей частью выражения «лодыря гонять» (т.е. слоняться без дела).

В 1812 г Лодеру было поручено устроить военный госпиталь на 6 000 офицеров и 30 000 нижних чинов.Позднее Лодер ревизовал госпитали, казармы и тюрьмы. В 1818 г. государь купил у Лодера богатое собрание анатомических препаратов и подарил его Московскому университету. В следующие годы Лодер занялся постройкой анатомического театра в Москве по собственному плану. Затем Лодер стал безвозмездно читать лекции по анатомии в этом же театре для студентов Московского университета, иллюстрируя их операциями над трупами.
После пожара 1812 года в 1816 году на этом месте был возведен каменный особняк с переработкой фасадов в характере московского ампира. Возведенный на одной из самых аристократических улиц Москвы, особняк сменил немало именитых владельцев: Хованских, Орловых, Ермоловых. Графиня Е.Ф. Орлова, прославилась чудачествами - ее домашняя шутиха "дура Матрешка" была известна всему городу.

В теплое время года эта самая "дура Матрешка" сидела, нарумяненная, у решетки сада, облаченная в старые бальные платья графини с огромным вырезом и чудовищные головные уборы из перьев, и разговаривала с прохожими, посылая им воздушные поцелуи. Однажды она вступила в беседу с самим Александром I, проезжавшим с адъютантом по улице. Ее задорный возглас: «Bonjohr, mon cher» - привлек внимание, и адъютант был послан узнать, что это за чудище выглядывает из-за решетки. - Я - орловская дура Матрешка,- рекомендовалась та на всю улицу. Дура получила в подарок сто рублей на румяна.

Затем дом был приобретен для героя Отечественной войны и покорителя Кавказа Алексея Ермолова (1777-1861), проявивший великое мужество при участии в Бородинском сражении, отбив у французов батарею генерала Н. Н. Раевского.

Генерал Ермолов провел в особняке последние 10 лет своей жизни. По причине преклонного возраста он отошел от военных дел, но принимал участие в общественной московской жизни и даже был избран начальником городского ополчения во время Крымской войны. Дом на время стал чем-то вроде штаба ополчения. Генерал собрал богатую библиотеку, предсказывал судьбу знакомым, написал подробное руководство по переплетному делу.

Позднее здесь жил В.Д. Коншин - потомственный дворянин, коммерции-советник, учредитель и председатель правления Товарищества Костромской Большой льняной мануфактуры, преемник торгового дома "П.и С. братья Третьяковы и В.Коншин", член Попечительского совета Комиссаровского технического училища.

За пристрастие к примулам его называли московский "лорд Биконсфильд" (британский премьер-министр того времени). В отличие от Ермолова новый хозяин прославился полным отсутствием книг в своем доме, у него была всего одна книга - официальное описание коронации Александра II. Коншин был родственником и деловым партнёром Павла Третьякова (женат на его сестре, Елизавете), другая сестра мецената, София, вышла замуж за архитектора Александра Каминского. Поэтому неудивительно, что для реконструкции своего дома Коншин пригласил в 1873 году именно его. .

В 1900 году (есть предположение, что в 1890году) в особняк заселился миллионер-промышленник А. К. Ушков, владелец чайной фирмы «Губкин и Кузнецов», имевший плантации даже на Цейлоне. Ушков стал немедленно перестраивать особняк - и снаружи, и внутри. Новый фасад в точности повторил все декоративные особенности фасада ушковского дома в Казани, построенного архитектором Мюфке. Есть мнение, что Мюфке были заказаны оба проекта одновременно, дом в Казани и реконструкция на Пречистенке, но точных сведений нет. Предположительно, что Ушков заказал работу какому-то московскому архитектору, по проекту Мюфке. В перестроенный особняк Алексей Ушков въехал вместе с первой женой, дочерью профессора Казанского Императорского университета Зинаидой Высоцкой.


Забавная деталь: русский купец, человек консервативных взглядов был ярым... бонапартистом. Все бонапартистские эмблемы и атрибуты - орлы, оружие, военное снаряжение и т.д. - украсили снаружи особняк на Пречистенке. Изысканы кованая решетка фигурного балкона второго этажа в центре фасада и литая ограда слева от дома. А в интерьере, как и в казанском особняке, ампирную утонченность сменила эклектика конца века. Здесь были залы помпейский, римский, два наполеоновских, севрский и, конечно же, мавританский - так требовала мода.

После развода хозяйкой особняка стала вторая жена, балерина Александра Балашова, блиставшая на сцене Большого театра. В 1910 году произошла еще одна перестройка.

Для домашних репетиций в особняке была оборудована специальная комната со стенами, сплошь покрытыми зеркалами. После революции семье Ушкова пришлось покинуть Россию, однако особняк с зеркальной комнатой пустовал недолго. В национализированном особняке в 1921 году поселилась другая известная балерина Айседора Дункан и открыла здесь детскую хореографическую студию. Произошла забавная ситуация: балерины как будто поменялись местами — Александра Балашова поселилась в Париже на Rue de la Pompe в доме Айседоры Дункан, а американская балерина приехала в России и обосновалась в особняке, ранее принадлежавшем Балашовой. Узнав о таком «обмене», Айседора рассмеялась и назвала его «кадрилью». В 1922 году после свадьбы Есенин переехал в Пречистинский особняк к Айседоре. Здесь он с увлечением работал и написал свою «Волчью гибель». Айседора Дункан и Сергей Есенин прожили в этом особняке 2 года.

Вскоре жизнь в доме была потревожена загадочным событием: ночами по комнатам стали бродить таинственные люди с фонарями. Поймать их было невозможно — при малейшем шорохе они сразу же исчезали. Однажды незваные гости с отмычками проникли в спальню детей, угрожая им ножами. Есенин услышал детские крики и с поленом в руках бросился обыскивать дом, но нашел только спящего мирного швейцара. Потом оказалось, что жильцов подстерегала самая настоящая опасность: по ночам в большом особняке разгуливала целая шайка воров. Они пробирались сюда в надежде отыскать сокровища — в ту пору по городу ходили слухи о тайнике с несметными богатствами Ушкова, будто бы оставленном им в стенах своего Пречистинского дома. В 1926 году в особняке жили работники Мельстроя, Большого Театра, консерватории, таинственного Губотд. Деревообдел. и Руссобуха, врачи.

В 1930-х годах в доме помещалась Выставка охраны материнства и детства, а затем здание было передано Наркомату иностранных дел. ГлавУпДК бережно относится к доверенному его попечению историческому и культурному наследию. Проведенная Главным Управлением в 1999 году реставрация особняка признана победителем конкурса на лучшую реставрацию, реконструкцию памятников архитектуры Москвы. В процессе реставрации был открыт "мавританский зал" - по одной версии - одно из ранних творений архитектора Федора Шехтеля, казалось, навсегда утраченное в 20 - 30-е годы. По второй версии - этот зал был скопирован с такого же из казанского особняка.

Восстановительная бригада работала в очередном зале - скучном, плоском, беленом. Посреди одной из стен торчал неработающий камин. Когда приступили к потолку, обнаружилось, что он дощатый, подшивной. Убрали доски - и открылись остатки купола и следы сбитой лепнины. Часть ее нашли позже, сняв пол, - кто-то заботливо сложил куски в две коробки из-под обуви как послание потомкам, которые будут не ломать, а строить.

Открытия продолжались. Под многими слоями белой краски, покрывавшей двери, обнаружилась сложная вязь резного орнамента, когда-то покрытого сусальным золотом. Камин оказался мраморным, украшенным резьбой по камню и тоже позолоченным. Среди витиеватых орнаментов виднелись арабские надписи. Впрочем, изощренные глаза искусствоведов и реставраторов, подключившихся к исследованиям, быстро увидели в них совсем неарабское слово "Ушковъ", повторенное четырежды: имя последнего владельца особняка перед революцией.

– на этой улице сосредоточено огромное количество объектов, имеющих непосредственное отношение как к русской литературе в частности, так и к искусству вообще. Начнем знакомство с этой улицей со стороны Садового кольца.

Пречистенка, № 39 – доходный дом Лихутина (архитектор А.А. Остроградский, 1892).

В этом доме в 1899–1900 гг. снимал квартиру М.А. Врубель, написавший здесь картины «Пан» и «Царевна Лебедь».

Художника навещал приезжавший из Петербурга композитор Н.А. Римский-Корсаков.

В.А. Серов. Портрет Н.А. Римского-Корсакова.

Здесь же в 1881–1897 гг. останавливался философ В.С. Соловьев.

Иван Крамской. Портрет философа Владимира Сергеевича Соловьёва.

Декор дома № 39.

Арка дома № 38.

В несохранившемся доме на месте № 38 с 1898 по 1900 годы жил художник В.А. Серов.

Пречистенка, № 32 – городская усадьба Охотниковых, крупных пензенских помещиков.
Сейчас в здании размещаются музыкальная и художественная школы.

Дом был построен вскоре после пожара 1812 года и много раз перестраивался впоследствии. В 1868–1917 его занимала частная мужская гимназия Льва Поливанова, видного педагога и общественного деятеля. Здесь учились дети Льва Толстого и Александра Островского, будущий философ Владимир Соловьев, поэты Валерий Брюсов, Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Вадим Шершеневич, Сергей Шервинский, Сергей Эфрон, Николай Позняков, шахматист Александр Алехин.

Чемпион мира по шахматам Александр Алехин (1892–1946).
Его также называют первым чемпионом РСФСР, но свои победы он одержал уже после того, как покинул Советскую Россию в 1920.

Позади школы находится парадный двор городской усадьбы Степановых «с циркумференцией», XIX век.

Во флигелях, поставленных полукругом, находятся мастерские художников.

Живность.

Где-то здесь, в несохранившемся доме № 1 по Малому Лёвшинскому переулку, прожил последние годы литературовед Леонид Гроссман, автор биографий Пушкина и Достоевского из серии «Жизнь замечательных людей».

Памятник Василию Ивановичу Сурикову.

Памятник художнику установлен с намеком на то, он был выпускником Академии художеств, расположенной напротив, как-то упуская из виду, что закончил он Императорскую Академию в Санкт-Петербурге. Впрочем, его дом когда-то стоял в самом начале Пречистенки, на "стрелке" с Остоженкой, у Пречистенских ворот. На месте же безликого многоэтажного дома за памятником художнику когда-то находился дом № 2 по Малому Лёвшинскому, где в 1926–1927 гг. жил Михаил Булгаков. Впрочем, иные источники уверяют, что жил он в доме № 4, на месте которого сейчас разбит сквер с побеленными деревьями. Но – "чего не знаем, того не знаем"...

Пречистенка, № 24 – доходный дом (архитектор С.Ф. Кулагин, 1904).

Этот дом послужил прототипом для «калабуховского дома», в котором разворачивается действие повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». До революции здесь жил родной дядя Булгакова Николай Михайлович Покровский, известный в Москве врач-гинеколог (один из прототипов профессора Преображенского). Его квартира оказалась первым московским пристанищем молодого Булгакова: в 1916 он приезжал сюда с женой погостить на неделю.

Врач Н.М. Покровский, дядя М.А. Булгакова.
Фото из архива Е.А. Земской

Профессор Ф.Ф. Преображенский в исполнении Е.А. Евстигнеева.
Кадр из к/Ф "Собачье сердце"

Впрочем, несмотря на довольно точное указание местоположения "Калабуховского дома", в повести дано описание интерьеров другого пречистенского особняка (до которого мы доберемся чуть позже).

Чистый переулок, № 5 – усадьба Офросимовых.

Городская усадьба ХVIII века, отстроенная после пожара 1812 года по проекту Ф. К. Соколова: деревянные главный дом и флигель, большой сад. Это владение, самое крупное в переулке, принадлежало полковнику А.А. Обухову, а к концу ХVIII века перешло к супруге обер-кригскомиссара Анастасии Дмитриевне Офросимовой, известной в Москве благодаря своему решительному, властному, прямому характеру.

О ней много писали в мемуарах и даже сатирических куплетах начала прошлого века. Обессмертили же ее два гения нашей литературы. Грибоедов в списке действующих лиц «Горя от ума» обозначил ее так: «Старуха Хлестова, свояченица Фамусова». Толстой в «Войне и мире» вывел ее под именем Марьи Дмитриевны Ахросимовой.

До июня 1941 года усадьба служила резиденцией германского посла Вернера фон Шуленбурга. Здесь в ночь на 22 июня 1941 года Шуленбург получил из Берлина телеграмму с текстом ноты об объявлении войны Советскому Союзу. В половине шестого утра, через два часа после начала военных действий, он был принят в Народном комиссариате иностранных дел и вручил её Вячеславу Молотову. Советник германского посольства Хильгер потом записал: «Мы распрощались с Молотовым молча, но с обычным рукопожатием». Переводчик советской стороны Павлов записал, что Шуленбург от себя лично добавил, что считает решение Гитлера безумием.

В 1943 году по решению Сталина особняк был передан Московской Патриархии, которая располагается здесь и поныне. Об этом, впрочем, несложно догадаться по зеленому знамени, развевающемуся у входа.

Чистый переулок, № 7 – детская музыкальная школа им. С.И. Танеева.

До революции этот дом принадлежал адвокату В.И. Танееву; здесь в 1866–1889 годах проживал и его младший брат композитор С.И. Танеев.

С.И. Танеев в Ясной Поляне в 1906 г.

Во дворе деревянного дома под № 9 когда-то находился ветхий флигель, прозванный «голубятней». На его втором этаже в 1924–26 годах жили М.А. Булгаков и Л.Е. Белозерская, его вторая жена. Здесь была написана пьеса «Дни Турбиных». Отсюда Булгаковы переехали по соседству в Малый Левшинский.

В этом доме жил до своего ареста в 1937 г. писатель Варлам Шаламов.

Чистый переулок, № 4 – усадьба бригадирши Софьи Волконской (1821).

В 1896 г. особняк приобрел Александр фон Мекк, потомок "железнодорожного короля" Карла фон Мекка. Многие представители этой предпринимательской династии оставили свой след в культурной жизни России. Сам Александр был известен современникам как библиофил, меценат и коллекционер. Будучи председателем Русского горного общества, он стал одним из основоположников альпинизма в России.

Его мать, Надежда Филаретовна фон Мекк (урожденная Фроловская), любительница музыки, была другом Чайковского и оказывала ему в течение многих лет материальную поддержку. Именно ей Чайковский посвятил Четвертую симфонию и Первую сюиту, а также подарил рукопись «Евгения Онегина» (наверное, все-таки нотную, а не пушкинскую).

Пречистенка, № 21.

Главный дом усадьбы, построенный в 1770-х гг., был восстановлен после пожара 1812 г. В 1871 г. особняк радикально перестроен по проекту московского архитектора Петра Кампиони.

Известный пушкинский адрес Москвы. Сюда Александр Сергеевич любил захаживать в гости. Хозяина дома – Сергея Павловича Потемкина называли «московским Лукуллом» за хлебосольство и радушие. Член общества любителей русской словесности обожал искусства, особенно, театр, сам писал пьесы.

Его супруге Елизавете Петровне (сестре декабриста С.П. Трубецкого) Пушкин посвятил шутливый экспромт “Когда Потемкину в потемках я на Пречистенке найду...” Хозяйка была не только дружна с Пушкиным, но и стала посаженной матерью на его свадьбе.

На рубеже XIX–XX веков усадьбу купил меценат и собиратель И.А. Морозов и оборудовал его для своей картинной галереи. В доме бывали Верхарн, Матисс, Маринетти – их работы были в числе шедевров собрания Морозова.

В.А. Серов написал его портрет на фоне натюрморта Матисса.

В 1919 г. в доме открылся “2-й музей новой западной живописи”, заместителем директора которого был пожизненно назначен его бывший владелец. Однако Морозов в том же году уехал за границу и умер в 1921 г. в Карлсбаде.

Музей просуществовал здесь до 1948 года, после чего его фонды были разделены между ГМИИ на Волхонке и Эрмитажем.

С 1948 года главный дом усадьбы занимает Академия Художеств.

Прилагательное "Императорская" соседствует с гербом Р.С.Ф.С.Р. "Все смешалось в доме Облонских, как справедливо выразился знаменитый писатель Лев Толстой."

Пречистенка, № 19 – дом А.Н. Долгорукова.

Особняк построен в 1780-х годах, предположительно, М. Ф. Казаковым. В 1812 г. дом сгорел и отстраивался до 1847 г.

Сын первого хозяина дома офицер Илья Андреевич Долгоруков (1798–1848) был членом Союза благоденствия, играл там весьма заметную роль. Впоследствии он отошел от движения, став адъютантом великого князя Михаила Павловича. Благодаря заступничеству последнего роль Долгорукова в обществе удалось затушевать. Пушкин в Х главе «Онегина» называет его «осторожным Ильей».

В 1880-х годах в доме открылось Александро-Мариинское женское училище, основанное «кавалерственной дамой» генеральшей Чертовой. Москвичи тут же шутя прозвали его «чертовским училищем». В советское время бывший институт был занят учреждениями военного ведомства.

В 2000 г. в нем открыт новый выставочный комплекс – Галерея искусств Зураба Церетели.

Пречистенка, № 17 – городская усадьба Бибиковых – Давыдова.

В 1770-х годах усадьба принадлежала московскому обер-полицмейстеру Николаю Петровичу Архарову (1740–1814 гг.), брату И.П. Архарова, владельца дома № 16 (Дома учёных). В подчинении Н.П. Архарова был полицейский полк, который держал в страхе весь город. Видимо, отсюда пошло слово «архаровец» в его негативной каннотации. Сам же Николай Архаров снискал себе славу легендарного сыщика.

В начале ХIХ века усадьба принадлежала генералу Бибикову. Он был большим любителем музыки, в доме устраивали концерты и балы.

Карикатура на Дениса Давыдова с выставки "Пречистенка и ее обитатели".

В 1835 году особняк купил знаменитый поэт и гусар генерал-лейтенант Денис Васильевич Давыдов (1784–1839). Здесь его посещали Е.А. Баратынский, Н.М. Языков, И.И. Дмитриев. Частым гостем Давыдова был и А.С. Пушкин. Однако такой дом содержать было трудно, и уже в следующем году Давыдов пишет директору Комиссии для строения Москвы А.А. Башилову шуточную «Челобитную»:

Помоги в казну продать
За сто тысяч дом богатый,
Величавые палаты,
Мой пречистенский дворец.

В 1861 г. в правом флигеле располагается одна из первых в Москве фотографий – «художника императорской Академии фотографа И. Я. Красницкого». Позднее в усадебный дом вселилась женская гимназия. В советское время здесь размещались партийные структуры, сейчас – коммерческие организации.

Пречистенка, № 22 – Пречистенская полицейская и пожарная часть.

Когда-то этот дом принадлежал семье генерала Ермолова (но о нем – чуть позже). В 1835 г. здание купила городская казна для размещения пожарного депо. Особняк был надстроен каланчой (разобранной в 1930-х). На кольцевом балконе день и ночь дежурили сигнальщики. Выезд пожарных расчетов в то время отличался своеобразной красотой: для тушения пожара в каждом квартале запрягали лошадей определенной масти, пожарные были облачены в белую форму (практично, да?), днем сверкали медные каски, ночью пылали факелы. Зрелище было фантастическое!

С тех пор и поныне в здании располагается противопожарная служба города Москвы.

Пречистенка, № 20 – жилой дом XIX века.

А.П. Ермолов Фрагмент портрета работы Дж. Доу.

Здесь жил и в 1861 умер герой Отечественной войны 1812 г., "усмиритель" Кавказа генерал А.П. Ермолов, человек, чьим именем кавказские женщины еще долго после его смерти пугали своих детей. В этом доме генерала Ермолова навестил плененный Шамиль, руководитель восстания на Кавказе. У них состоялась четырехчасовая беседа, содержание которой так и осталось тайной.

В 1873 г. здание приобрел чаеторговец А.К. Ушков. По желанию своей жены, балерины Большого театра Александры Балашовой он превратил скромный дом в роскошный особняк (архитектор А. Каминский, 1910). Для ее домашних репетиций был устроен зал с зеркалами во всю стену.

В 1921 г. в особняке открыла детскую хореографическую студию известная американская балерина Айседора Дункан. По иронии судьбы, бывшая хозяйка дома уехала вместе с мужем в Париж и поселилась там на рю де Помп в доме, где раньше жила Айседора. Когда та узнала об этом, она со смехом назвала этот обмен «кадрилью».

Осенью того же 1921 года балерина познакомилась с Сергеем Есениным. Их свадьба состоялась через полгода, и Есенин поселился в студии Айседоры. Они прожили здесь до 1924 года. Расставшись с балериной, поэт поселился рядом с Пречистенкой – в Померанцевом переулке, который стал его последним московским пристанищем...

Пречистенка, № 13 – доходный дом Я.А. Рекк (архитектор Г.А. Гельрих, 1911)

В верхнем этаже размещаются напротив друг друга квартиры: 11 и 12. До революции их занимал Александр Карлович Фаберже, сын основателя прославленной ювелирной фирмы, руководитель и художник ее московского отделения. После революции он покинул Россию. Его квартиры были преобразованы в коммуналки. В одной из них поселиласьгруппа московских художников "Бубновый валет". С некоторыми из них был дружен Михаил Булгаков.

Имя Фаберже то и дело всплывало в застольных беседах; осматривалась старинная мебель, говорилось о том, что в доме могут быть тайники с ценностями. В квартире Фаберже в огромной комнате с высоты 7,5 метров свисала на цепи большая люстра. Был и камин с прекрасной чугунной решеткой. На лестничных площадках стояли деревянные диванчики.

Все это нашло свое отражение в описании квартиры ювелирши Анны Францевны Фужере в романе «Мастер и Маргарита».

Более детально дом № 13 описан в «Собачьем сердце» – самом «пречистенском» произведении Булгакова: широкая стеклянная парадная дверь, около которой всегда дежурил швейцар, ступени серого мрамора в вестибюле, ковровая дорожка, дубовая вешалка, галошная стойка – всего этого не было в доме № 24, а было в доме № 13. Профессор живет в бельэтаже, который есть в доме 13 и которого нет в доме № 24. Он говорит: «Заметьте, здесь 12 квартир». В доме № 13 так и было, а в доме № 24 их было 8.

Пречистенка, № 11 – музей Л.Н. Толстого, усадьба А.В. Лопухина – Е.И. Станицкой (архитектор А. Григорьев, 1822).

Внутри хорошо сохранились парадные комнаты и антресоли (своего рода второй этаж), в которых протекала повседневная жизнь владельцев.

Во дворе находится памятник Л.Н. Толстому, перенесенный в 1972 году из сквера Девичьего поля.

Пречистенка, № 9 – доходный дом (архитектор Г.А. Гельрих, 1910).

В этом доме жил друг Булгакова, художник группы «Бубновый валет» Борис Шапошников. Обе русские столицы были обязаны ему великолепными музеями: в Петербурге он устроил музей в последней квартире Пушкина на Мойке, а в Москве – интереснейший музей дворянского быта в доме А. С.Хомякова на Собачьей площадке (уничтожена при строительстве проспекта Калинина).

Булгаков описал этот дом в повести «Собачье сердце»: на первом этаже был магазин «Центрохоза», в котором профессор Преображенский купил краковской колбасы «с райским запахом чеснока и рубленой конины». “Дверь через улицу в ярко освещенном магазине хлопнула и из нее показался гражданин... Какого же лешего, спрашивается, носило его в кооператив Центрохоза?.. Что это он мог покупать в дрянном магазинишке, разве ему мало Охотного ряда? Что такое?! Кол-ба-су...”

Сам же Шарик, судя по описанию, сидел у ворот напротив, то есть, у Дома ученых.

Сейчас в здании располагается Центральная энергетическая таможня ФТС России.

Пречистенка, № 16 – дом Коншиной (архитектор А.О. Гунст, 1910-е).

В начале XIX века дом был знаменит своим гостеприимством. До 1815 года здесь жила семья Ивана Петровича Архарова, генерала от инфантерии, военного губернатора Москвы. Хозяйка – Екатерина Александровна (урожденная Римская-Корсакова), знатная и весьма уважаемая в свете кавалерственная дама, до конца жизни придерживалась старомодных и строгих правил. И, конечно же, любила вкусно поесть, поиграть в карты и посплетничать – как и многие московские статс-дамы елизаветинской поры, она знала «все и про всех». Родственные связи признавала до едва заметных степеней и всегда покровительствовала тем, кто умел счесться с ней родством или свойством. Была дружна с матерью Пушкина…

С конца 1820-х дом принадлежал И.А. Нарышкину, дяде Натальи Николаевны Гончаровой и ее посаженному отцу на свадьбе с А.С. Пушкиным.

В 1865 году усадьбу приобрели серпуховские фабриканты Коншины, при них она дважды перестраивалась. После революции в ее роскошных интерьерах обосновался Дом ученых.

О нем мы уже подробно говорили в нашей экскурсии по булгаковской Москве.

Пречистенка, № 12 – усадьба Хрущевых – Селезневых, литературный музей А.С. Пушкина.

Городская усадьба Хрущевых – Селезневых выстроена в 1814–16 гг. в стиле «русский ампир» на месте пожарища 1812 года. В 20-е годы XIX века дом славился гостеприимством на всю Москву – отобедать и потанцевать у «новых богачей Хрущевых» съезжались многие московские старожилы. Со второй половины XIX века усадьба сменила несколько хозяев, пока в 1957 году здесь не получил окончательную прописку Государственный музей А.С. Пушкина.

Пречистенка, № 10/2.

Этот особняк конца XVIII века имеет интересную историю. В середине XVIII века усадьба принадлежала князю И. М. Одоевскому. В 1839 г. дом был куплен генералом М.Ф. Орловым, одним из героев Отечественной войны 1812 года. Орлов был в числе основателей Союза благоденствия и активным участником движения декабристов. Он был под следствием по этому делу, но, поскольку следствие вел его брат Алексей Федорович, М.Ф. Орлову с 1831 года было разрешено жить в Москве под надзором полиции.

Он и его жена Екатерина Николаевна, старшая дочь генерала Н.Н. Раевского, были друзьями Пушкина. Е.Н. Орловой посвящено стихотворение “Увы! зачем она блистает минутной, нежной красотой?”. В 1825 году Пушкин писал П. А. Вяземскому о “Борисе Годунове”: “Сегодня кончил я 2-ую часть моей трагедии – всех, думаю, будет четыре. Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова! знаешь ее? Не говори однако ж этого никому”.

В середине 1880-х годов в доме были меблированные комнаты, где одно время жил художник И.И. Левитан.

Перед революцией домом владел француз, купец-галантерейщик М. Филипп, крупный коллекционер живописи и фарфора. Домашним учителем его сына был студент Борис Пастернак, живший в доме.

Пречистенка, № 7 – городская усадьба Всеволожских.

Усадьба принадлежала богачу и меломану В. А. Всеволожскому. У него был один из лучших крепостных оркестров, часто устраивались концерты и балы. Сыну хозяина – Никите – посвящено стихотворение А.С Пушкина "Прости, счастливый сын пиров...”.

В 1812 г. усадьба Всеволожских сгорела. Восстановить дом хозяева оказались не в состоянии, и в 1867 г. усадьба перешла в руки купца М.В. Степанова, который перестроил дом в формах псевдоклассицизма. В 1872 – 1877 годах во дворце помещался Политехнический музей. Когда он переехал в новое здание на Новой площади, дом был приобретен военным ведомством, и в нем поместился штаб Московского военного округа.

В l917 г. дом был оплотом белых, и за овладение им шел жестокий бой. Во всяком случае, об этом информирует мемориальная табличка на стене здания. При попытке ее сфотографировать на меня накинулся молодой солдатик с синими погонами и требованием удалить отснятое. Пришлось подчиниться грубой силе и стереть столь таинственную мемориальную доску. Эти неумные игры в секретность несколько испортили впечатление от прогулки и вызвали желание выяснить, что скрывается за этим классическим фасадом. Впрочем, чего тут выяснять? Известно, какое ведомство нынче в фаворе и упивается властью и безнаказанностью...

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

• № 9 - доходный дом Е. А. Костяковой (1910, архитектор Н. И. Жерихов) . В доме жил пианист и композитор А. Б. Гольденвейзер .
• № 11, памятник архитектуры (федеральный) - главный дом городской усадьбы Лопухиных-Станицких (1817-1822, архитектор А. Г. Григорьев ; перестроен в 1895 г. С. У. Соловьёвым), с 1920 года - Государственный музей Л. Н. Толстого . Во дворе находится памятник Л. Н. Толстому (1926, скульптор С. Д. Меркуров , гранит), перенесённый в 1972 году из сквера Девичьего поля . В по этому адресу указывался телефон Ф. П. Рябушинского . До 1917 года в доме жил промышленник и московский городской голова М. В. Челноков .
• № 13/7, стр. 1, ЦГФО - доходный дом Я. А. Рекка (1911-1913, архитектор Г. А. Гельрих) . Реконструирован в 2011 году по проекту архитектурного бюро Project-Z (архитектор Александр Зеликин). В здании устроен панорамный лифт, в подземной части - двухуровневый паркинг.
• № 15 - жилой дом (Тверское отделение Дамского попечистельства о бедных) (1-я треть XVIII в.; 2-я половина XIX в.) .
• № 17/9 - доходный дом (1874, архитектор А. Л. Обер), в основе - палаты XVIII века.
• № 17, 17/10 - усадьба Бибиковых - Давыдова , принадлежала полицмейстеру Н. П. Архарову , перестроившему в 1770-х палаты начала XVIII века в стиле раннего классицизма. Затем усадьбой владел генерал Бибиков и поэт Д. В. Давыдов . После смены нескольких владельцев и череды перестроек в усадьбе разместилась женская гимназия С. А. Арсеньевой .

• № 21/12, памятник архитектуры (федеральный) - дом графа С. П. Потёмкина, позже - А. И. Морозова (XVIII - начала XIX века; неоднократно перестраивался: в 1871 году - архитектором П. С. Кампиони ; в 1872 году - А. С. Каминским ; в 1890-х годах - М. И. Никифоровым ; в 1904-1906 годах - Л. Н. Кекушевым ). В 1918-1948 годах здесь размещался Музей нового западного искусства . С 1948 года в зданиях усадьбы размещаются Президиум Российской академии художеств (РАХ), РАХ и выставочные залы РАХ. В конце 1990-х годов была проведена полная реставрация главного здания усадьбы.
• № 23/16/15, стр. 1, памятник архитектуры (вновь выявленный объект) - главный дом городской усадьбы А. И. Татищева - А. Ф. Лопухина (до 1802; 1813-1822; 1860; 1900-1906) .
• № 25 - доходный дом Н. А. Улих (1911-1912, архитектор В. А. Рудановский)
• № 27 - доходный дом А. П. Половинкина (1910-1911, архитектор В. К. Кильдишев)
• № 29 - доходный дом (1910, архитектор А. А. Остроградский)
• № 31/16- жилой дом сотрудников милиции (1935-1937, архитектор З. М. Розенфельд) . До 1933 года на этом месте стояла церковь Троицы Живоначальной в Зубове .
• № 33/19, стр. 1 - доходный дом (1905, архитектор С. Ф. Воскресенский)
• № 33/19, стр. 2, памятник архитектуры (региональный) - жилой дом П. И. Голохвостова с погребами (1782-1785; 1786; XIX век) .
• № 35, памятник архитектуры (федеральный) - усадьба П. А. Самсонова (1813-1817, 1865) .
• № 37 - особняк М. Н. Макшеева-Мошонова (1901, архитектор А. О. Гунст).
• № 39 - доходный дом Лихутина (1-я очередь (по Пречистенке) - 1892, архитектор А. А. Остроградский ; 2-я очередь (по Зубовскому бульвару) - 1913, архитектор И. С. Кузнецов). В доме жила поэтесса и художница Поликсена Соловьёва .

По чётной стороне

• № 4 - дом С. И. Волконской (конец XVIII - начало XIX веков; 1817)
• № 6, памятник архитектуры (вновь выявленный объект) - аптека А. Форбрихера («Пречистенская Аптека») (1780-е; XVIII-XIX века). Аптека в здании размещается с 80-х годов XVIII века . В доме жил архитектор С. В. Барков .
• № 8 - дом XVIII века, в основе - палаты XVII века.
• № 10/2, стр. 1 - главный дом городской усадьбы А. Т. Ржевского - Лихачевых - М. Филиппа (В. А. Обрезковой) (середина XVIII - 1-я половина XIX в.; перестроен в 1890 году архитектором Н. Г. Лазаревым ; 1907 ), объект культурного наследия регионального значения . В 1839-1842 гг. владельцем усадьбы был декабрист М. Ф. Орлов . Здесь в 1885 году жил художник-пейзажист И. И. Левитан , в 1915 году - поэт Б. Л. Пастернак . В конце XIX века дом принадлежал В. А. Морозовой ; в 1897-1908 годах здесь размещались Пречистенские рабочие курсы . В 1942-1948 в здании работал Еврейский антифашистский комитет .
• № 12/2/1 - усадьба Хрущёвых-Селезнёвых (1814-1816, архитектор А. Г. Григорьев ; зимний сад пристроен в 1881 году архитектором Н. А. Артемовским), объект культурного наследия федерального значения . Памятник воспитанникам московских специальных артиллерийских школ, проявивших мужество и героизм в Великой Отечественной войне . В главном доме на углу Хрущевского переулка - музей А. С. Пушкина .
• № 12/2/1, стр. 8 - школьное здание (1930-е, архитекторы М. О. Барщ , Г. А. Зундблат) .
• № 14 - дом XIX века на основе палат XVII века.
• № 16/2, стр. 1, памятник архитектуры (федеральный) - дом А. И. Коншиной (1-я пол. XVIII в.; перестройка: 1908-1910, архитектор А. О. Гунст ; новая часть (справа) - 1932, архитекторы братья Веснины ) . На этом месте до пожара 1812 года находился дом И. П. Архарова ; пепелище в 1818 году купил Иван Александрович Нарышкин , который построил новое здание; затем владельцем стал Мусин-Пушкин ; позднее дом перешёл к княгине Гагариной, потом к князьям Трубецким, наконец, в 1865 году у Трубецких усадьбу приобрёл на имя жены Александры Ивановны Коншиной (урожденная Игнатова, 1838-1914), миллионер-фабрикант Иван Николаевич Коншин (в 1867 году усадьба была перестроена первый раз). Перед Октябрьской революцией особняком владел предприниматель А. И. Путилов . С 1922 года здесь размещается Дом учёных .
• № 20 - особняк В. Д. Коншина (1-я половина XIX в.; 1873 - переделка фасадов, архитектор А. С. Каминский) . В этом доме жил и в 1861 году умер герой Отечественной войны 1812 года А. П. Ермолов ; до 1884 года владельцем был В. Д. Коншин , затем - В. И. Фирсанова , а с 1900 года - предприниматель-миллионер А. К. Ушков ; в 1921-1922 годах в здании размещалась хореографическая студия А. Дункан ; в эти же годы здесь жил и работал поэт С. А. Есенин . Объект культурного наследия федерального значения.
• № 22, памятник архитектуры (федеральный) - главный корпус Пречистенской пожарной части (Московское пожарное депо), в основе - жилой дом Н. И. Ртищева, А. П. Ермолова (1764; 1800-е; 1817-1820-е; 1835-1836, архитектор М. Ф. Казаков (предположительно); 1915) . Здесь в 1834 году сидел под арестом А. И. Герцен .
• № 24 - доходный дом С. Ф. Кулагина (1904, арх. С. Ф. Кулагин) - «Калабуховский дом », дом профессора Преображенского в повести М. А. Булгакова «Собачье сердце »
• № 28, памятник архитектуры (федеральный) - доходный дом И. П. Исакова (Московского торгово-строительного акционерного общества) (1904-1906, архитектор Л. Н. Кекушев ) .
• № 32 - дом Охотникова , XVIII-XIX вв., построен заново вскоре после пожара 1812 года ; здание много раз перестраивалось. В 1915-1917 годах при владелице В. И. Фирсановой главный дом перестраивался по проекту архитектора А. И. Таманяна . В 1868-1917 гг. здесь размещалась частная мужская гимназия Л. И. Поливанова . Здесь учились В. С. Соловьев , В. Я. Брюсов (исключенный за атеистические идеи из гимназии Креймана), Андрей Белый , М. A. Волошин , Вадим Шершеневич , Сергей Шервинский , Сергей Эфрон , Николай Позняков , шахматист Александр Алехин , сыновья Ф. М. Достоевского , Л. Н. Толстого , А. Н. Плещеева , А. Н. Островского и др.
• № 32, во дворе - городская усадьба Степановых «с циркумференцией» , XIX век.
• № 36, стр. 2, памятник архитектуры (вновь выявленный объект) - жилой дом Наумовых-Волконских (1833; 1897). С 1926 года в здании размещается библиотека имени Н. К. Крупской . С конца 1960-х годов в здании размещалась мастерская реставратора Саввы Ямщикова .
• № 40/2 - доходный дом Л. М. Матвеевского (изменение фасадов, 1913, архитектор А. О. Гунст).

Памятники и скульптуры

Транспорт

Когда Потемкину в потемках
Я на Пречистенке найду,
То пусть с Булгариным в потомках
Меня поставят наряду

А. С. Пушкин

«Пусть: раз социальная революция - не нужно топить. Но я спрашиваю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице? Почему калоши нужно до сих пор ещё запирать под замок? И ещё приставлять к ним солдата, чтобы кто-либо их не стащил? Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что 2-й подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через чёрный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор?»

М. А. Булгаков, Собачье сердце

• Возле дома № 14, согласно фильму «Гостья из будущего », троллейбус сбил Алису Селезнёву , перебегавшую Кропоткинскую улицу в погоне за космическими пиратами.

Напишите отзыв о статье "Пречистенка"

Примечания

1. Москва: все улицы, площади, бульвары, переулки / Вострышев М. И. - М .: Алгоритм , Эксмо, 2010. - С. 457-458. - ISBN 978-5-699-33874-0 .
2. - Полное собрание русских летописей. Спб., 1906. Т. XIII. С. 391-396. Источник: Хрестоматия по истории СССР. Т. I / Сост. В. Лебедев и др. М., 1940
3. www.hramznameniya.ru/images/data/2.pdf
4. . Официальный сайт Комитета по культурному наследию города Москвы . Проверено 12 сентября 2012. .
5. . - фото
6. . // Комсомольская правда. - 18 октября 2010. - С. 27.
7. Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина , М. И. Астафьева-Длугач. - М .: Стройиздат, 1997. - С. 281-287. - 512 с. - ISBN 5-274-01624-3 .
8. , с. 662.
9. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 22 марта 2015.
10. Длугач В. Л., Португалов П. А. Осмотр Москвы. Путеводитель. - 2-е. - М .: Московский рабочий, 1938. - С. 170. - 267 с.
11. Гейдор Т., Казусь И. Стили московской архитектуры. - М .: Искусство-XXI век, 2014. - С. 390. - 616 с. - ISBN 978-5-98051-113-5 .
12. Памятники архитектуры Москвы. Архитектура Москвы 1933-1941 гг. / Автор-сост. Н. Н. Броновицкая. - М .: Искусство-XXI век, 2015. - С. 102. - 320 с. - 250 экз. - ISBN 978-5-98051-121-0 .
13. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 14 марта 2015.
14. Вся Москва: адресная и справочная книга на 1916 год. - М .: Товарищество А. С. Суворина «Новое Время», 1915. - С. 843.
15. . Тургеневская библиотека-читальня. Проверено 2 декабря 2013.
16. Левин Е. . booknik.ru (10 августа 2007). Проверено 20 июля 2013. .
17. Рогачёв, А. В. Великие стройки социализма. - М .: Центрполиграф, 2014. - С. 72. - 480 с. - ISBN 978-5-227-05106-6 .
18. . Российская сеть культурного наследия. Проверено 29 ноября 2013.
19. Нащокина М. В. Московский модерн. - 2-е изд. - М .: Жираф, 2005. - С. 442. - 560 с. - 2500 экз. - ISBN 5-89832-042-3 .
20. Низкий корпус с дугообразным планом, примыкающий к главному дому усадебного или дворцового комплекса (Словарь архитектурных терминов).
21. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
22. Вострышев М. И. , Шокарев С. Ю. Москва. Все культурные и исторические памятники. - М .: Алгоритм, Эксмо, 2009. - С. 413. - 512 с. - (Московские энциклопедии). - ISBN 978-5-699-31434-8 .

Литература

• Муравьёв В. Б. . Московские улицы. Секреты переименований. - М .: Алгоритм, Эксмо, 2006. - 336 с. - (Народный путеводитель). - ISBN 5-699-17008-1 .
• А. Л. Баталов, Л. А. Беляев. . - М .: Феория, Дизайн. Информация. Картография, 2010. - 400 с. - ISBN 978-5-4284-0001-4 .
• / А. Крупчанский. Предисловие М. Фрая. - М: Москва, которой нет: путеводитель, 2010. - 319 с. - 2000 экз. - ISBN 978-5-903116-98-0 .
• Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт ; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев; Худ. оформление А. В. Акимова, В. И. Шедько. - М .: Большая Российская энциклопедия, 1997. - С. 661-662. - 976 с. - (Библиотека «История Москвы с древнейших времён до наших дней»). - 100 000 экз. - ISBN 5-85270-277-3 .

Ссылки

• Перечень охраняемых памятников культуры (Москомнаследие) ,

Отрывок, характеризующий Пречистенка

После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n"en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д"Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c"est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d"honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu"est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s"excuse – s"accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..

Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d"hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l"en prevenir. Je l"ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d"etre bien attentif sur l"endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l"ennemi. Il est indispensable qu"il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.

24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.