Рождение Мага. Ник Перумов - Хранитель Мечей

Как сказано на официальном сайте Перумова "За 11 лет литературного творчества из-под пера Ника Перумова вышла 21 книга..."
Чуть позже я подсчитаю, сколько из них рассказывает об Алмазном и Деревянном мечах, но беглый взгляд на стопку книг заставляет подозревать, что почти все его творчество и есть этот самый цикл.

Но начнем по порядку. В мою жизнь, а как я подозреваю, и в большую литературу Перумов вошел фанфиком. То есть набрался впечатляющей наглости и написал продолжение к "Властелину колец". В мире фентези, как вы понимаете, это равносильно написанию романчика-другого о старости Наташи Ростовой и Пьера Безухова или о посмертии Вещего Олега.

В этом продолжении уже проявились две характерные черты творчества Перумова. Первое - в его романах очень много буковок. "Кольцо тьмы" по объему не уступило "Властелину колец", составив три толстенных тома: "Эльфийский клинок", "Черное копье" и "Адамант Хенны", то есть по объему не уступив оригиналу.

Вторая характерная черта - писатель уже здесь выступил как адвокат дьявола. Если у Толкина все акценты расставлены четко. Одни расы отвечают за добро, другие за зло, и если какой-нибудь эльф переметнется к Черному Властелину, то всем понятно, что это - ренегат и выродок. Перумов же проявил нездоровую симпатию к такой неаппетитной расе, как орки. До того дело дошло, что потомок Фродо (а может быть и Сэма, я трилогию помню смутно, давно дело было) в финале уходит с орками делать военную карьеру. Зло в той трилогии казалось уже и не злом абсолютным, а только сложной силой со своей логикой, защищающей собственные интересы. И почему бы читателю если не разделять эти интересы, то хотя бы их не уважать? В те годы (конец 80-х - начало 90-х) такой подход был очень даже внове. Хотя и напрашивался подсознательно, читатель пресытился черно-белой раскраской фентези. К тому же, англоязычные писатели тяготели (и тяготеют до сих пор) к одной метафоре. Сила зла прочно ассоциируется с фашизмом, а черные властелины с Гитлером. (Правда американцы до кучи и СССР полагали царством тьмы). Аналогии эти очень заметны не только в древнем "Властелине колец", но и во вполне современном Гарри Поттере, вплоть до расистских взглядов некоторых "плохих" магов - вспомним их презрение к маглам и полукровкам. Собственно, это презрение и являлось основной идеологической базой Вольдеморта. В постперестроечной России в условиях всеобщего бардака и игр с демократией в моде была крайняя неприязнь к любому тоталитарному режиму и к любой черно-белой идеологии. Поэтому в чести оказались и дьяволы всех мастей и их адвокаты.

Следующий цикл Перумова назывался "Хроники Хьерварда". Сюжетная канва Властелина колец осталась позади, но Толкиновский антураж, а именно - средневековый мирок, населенный эльфами, гномами, орками и прочими, остается. Мир этот усложняется, наполняется новыми расами, новой магией, но по сути - это типично толкиновское фентези. Хьервардский цикл нам уже более интересен в связи с мечами, потому что может считаться их предысторией. В первой книге трилогии "Гибель богов" мы знакомимся с темным магом Хедином, по фирменной логике Перумова - главным положительным героем. Хедин - герой нового типа: "Срок изгнания истек, и я вернулся, став куда сильнее... Пройдя змеиными тропами и мышиными норами, воздушными путями стрекоз и незримыми трактами духов... Я беседовал с мертвецами, колдунами и шаманами... Мои собственные сородичи закрыли мне пути к Тайному - я поневоле отыскивал иные дороги..." (на самом деле там перечисление "тайных троп" на полстраницы, Перумов пишет многогословно). "Гибель богов" дает больше всего персонажей для истории мечей. "Новые боги" Хедин и его побратим Ракот, Хрофт-Один, Истинный маг Мерлин, волшебница Сигрлинн - враг-возлюбленная Хедина, Хаген, ученик Хедина, кучка "молодых божков на последнюю букву алфавита" во главе с Ямертом. Здесь создается система миров под названием "Упорядоченное", Драконы Времени во главе с Орлангуром, Хаос и его слуги - черные маги острова Брандей, "занозой сидящего в теле нашего Мира", а также Неназываемый - враг Упорядоченного. Перумов постоянно создает каких-то богов, но только Орлангур сотоварищи соответствует такому высокому званию, остальные боги больше напоминают изрядно окрутевших магов. Недаром маг Хедин справляется с толпой Молодых Богов, а когда они с Ракотом "повышаются" до Новых Богов, всякие маги и колдунишки постоянно добавляют им проблем. И даже местами одерживают победу.

Не стану упоминать две другие книги из Хьервадского цикла. Они не так важны для понимания "Хранителя мечей", хотя какие-то понятия и герои упоминаются и там. Следующая ступень к мечам - внецикловая повесть "Дочь некроманта". Действие переносится в один из двух ключевых миров "цикла мечей" - Эвиал. Также Перумов впервые демонстрирует сильный интерес к некромансерской магии и некромансерскому фентези, которым и является по сути весь цикл "Хранитель мечей".

Ну вот, с предысториями покончено. Роман "Алмазный меч, деревянный меч" - это завязка истории. Действие главным образом происходит во втором ключевом мире цикла - Мельине. И здесь почти окончательно распределяются персоналии и движущие силы эпопеи. Мельин - мир, планета (у Перумова "мир" и "планета" - практически идентичные понятия, только путешествия с планеты на планету осуществляется не на космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра, а по тонким тропам "межреальности", на которые может попасть только либо сильный маг), империя и город-столица. В начале романа империя находится в состоянии очень хрупкого равновесия, официальный глава государства, император, по сути - марионетка в руках "Радуги" - сообщества магических орденов, практически безраздельно владеющих страной. В затылок магам дышат бароны, которых по сути не устраивает ни светская вертикаль власти, возглавляемая императором, ни серые кардиналы - маги. Ордена, кстати, добавляют напряженности в обществе, всеми силами укрепляя свою монополию на магию в этом мире. "Всеми силами" - беспощадно карая всякие проявления магических способностей в простонародье и отбирая способных детей знатных фамилий в младенческом возрасте, для закрытого обучения в стенах своих монастырей. Императора маги готовят как свою игрушку тоже с младенчества, причем не самыми гуманными методами. Из мальчика последовательно выжигается (практически каленым железом) все человеческое, добрые и светлые чувства - горе существу, к которому ребенок привяжется, например щенка парню пришлось убить своими руками, и любые проявления самостоятельности - жестким неусыпным надзором за каждым шагом и каждой мыслью и постоянными демагогическими речами о пользе такого воспитания для Родины.

Расовая (точнее видовая) напряженность в обществе также очень сильна. Люди - вид в Мельине господствующий, до них царили уже знакомые нам эльфы с гномами и новые для читателя расы, в частности - "дану", мало чем по описанию отличающиеся от эльфов. Когла-то людей в Мельине вообще не было, но в один не слишком прекрасный день люди пришли огромной напуганной толпой откуда-то извне. Их встретили огнем, мечом и морем стрел, но ужас, пригнавший людей в этот мир (самое время вспомнить о Неназываемом), сильнее стали и магии встречающих. Люди просто смяли оборонявшихся числом и полным равнодушием к смерти. Смяли и закрепились в этом мире, постепенно разгромив хозяев (кстати, не слишком ладивших между собой). Прошли века, аборигены низведены до положения американских индейцев - одичавших прислужников господствующей расы. Дану, как наиболее сильно сопротивлявшиеся (а значит, и более всех перебитые в боях), вообще опущены до состояния бесправных рабов, гномам отведена резервация в их любимых горах, но социальная роль в обществе сильно ущемлена. Есть еще какие-то расы, но их так мало, что и говорить о них смысла нет.

Картину дополняют беспокойные соседи империи, какие-то зловещие Древние, которых считают зловещими и древними даже аборигены, а также Всебесцветный Нерг - магический орден, которого не понимает и опасается даже всесильная Радуга, хотя формально Всебеcцветный - один из них, Серая Лига - подпольная организация с методами и возможностями КГБ, а также Церковь Спасителя, очень напоминающая христианскую, но не имеющая той власти, какая была у католиков в средневековье. Экологически Мельин тоже не благополучен – по нему регулярно гуляет стихийное бедствие под названием «Смертельный ливень». Практически это – дождь из сильной кислоты, магия против этого дождичка бессильна, защищают только очень хорошие крыши, ливень не разъедает только каменную черепицу.

У вас еще не закружилась голова от перечисления действующих сил? А ведь это только начало. Верхушка айсберга, так сказать. Сами понимаете, что при такой пестрой политической картине мир так и норовит нырнуть в пучину бардака и междоусобицы. Особенно, если кто-то извне подтолкнет. В Мельине к началу описываемых событий появилось три новых фактора. Два – внутренних. Раз в столетие в лесах дану «вызревает» могущественный артефакт – меч «Иммельсторм», аккумулирующий в себе всю боль угнетенного народа Дану. И только истинный сын (или дочь) этого народа может найти Деревянный меч в лесу, достать его и им воспользоваться. Иначе говоря, на всю расу существует только один оператор этого артефакта. И если он вовремя не возьмет меч, тот пропадает и жди еще сто лет. Причем, с каждым столетием сила у меча возрастает.

Одновременно, в горах зарождается Алмазный меч «Драгнир», такая же игрушка, только для гномов. Естественно, все серьезные люди в Мельине про эти чудеса знают и к их появлению готовятся. Например, «истинную дочь Дану» уже давно все вычислили кроме нее самой. Агата – рабыня бродячего цирка – то есть живет на таком дне социальной ямы, что это уже не дно, а подвал и даже канализация. Ниже просто не бывает. Только ленивый ее не пнет, тем более, что в цирке люди бедные, их самих пинают за милую душу, а тут под рукой такая отдушина. Правда, в какой-то момент, а именно в момент окончательного вызревания Иммельсторма, выясняется, что цирк битком набит агентами разных секретных служб под прикрытием. И действие развивается по предсказуемому сценарию – дану слышит зов меча, достает его из недр какого-то дерева, самый бойкий из агентов, убив по дороге парочку надоедливых конкурентов, его у Агаты отнимает, пока дану толком не научилась мечом пользоваться.

Гномам повезло больше – им Драгнир достался без хлопот, теперь обиженные горняки могут смело идти войной на человечество – противостоять Алмазному мечу не сможет и целая армия.

Император Мельина внешне напоминает робота в рыцарских доспехах – ни капли эмоций, вообще ничего человеческого, власть и сила на поводу у кукловодов из Радуги. Глубоко в душе спрятана боль, которую не смогли искоренить воспитатели. Император не может забыть убитых собственноручно щенка и детишек дану – еще один «незначащий» эпизод в подготовке царственного монстра. И теперь император только и ждет момента, когда он сможет уничтожить проклятую Радугу, избавить от этой плесени родную Империю. И случай представляется – таинственный союзник дарит ему белую перчатку – артефакт, не уступающий в силе мечам.

И подожженная с трех концов в Мельине запылала война…

Война в Мельине – только завязка к эпопее. В итоге романа молодой маг Фэсс забирает мечи из этого мира и прячет в каком-то потайном кармане мироздания. Сам Фэсс в крайне плачевном состоянии попадает в Эвиал, забывает кто он и откуда родом (а родом парень из Долины – особого мира, где обитают маги необычайной силы) и начинает жизнь с листа в местной Академии Магов, где изучает некромантию – искусство, не слишком почитаемое в этом мире. Напрасно пренеьрегают - Эвиал изрядно страдает от всякой ожившей мертвечины. Намучвишись с коллегами в Академии, Фэсс уходит в свободное плавание – заниматься своими прямыми обязанностями – упокаивать мертвецов. Дело вроде бы полезное для общества, но общество Фэсса не жалует. Его, как первого действующего некроманта в Эвиале за много лет, считают Разрушителем из древних пророчеств. К тому же в Эвиале огромную власть получила церковь Спасителя, и Фэсса преследует инквизиция, особенно фанатик Этлау. И, мало других забот парню, на него давят таинственные, но могущественные силы, желающие получить мечи в свое распоряжение. Еще и зловещая сущность под трогательным названием «Западная тьма» хочет сделать из Фесса настоящего Разрушителя. Сам Фэсс в итоге мечется по всему Эвиалу с самыми катастрофическими для себя и мира последствиями.

А в это время Мельин, едва оправившийся от войн императора с магами и людей с дану и гномами, страдает от новой напасти – Разлома – дыры в иную реальность, из которой выползают толпы чудовищ, с которыми с трудом справляются и войска и маги. Император чувствует свою вину за происходящее – белая перчатка, подарок незнакомца, помогла императору против Радуги, но и немало способствовала появлению Разлома. В общем-то мечи и перчатка (и некоторые другие силы и артефакты), схлестнувшись, чуть не уничтожили Мельин. Теперь император пытается победить Разлом. А мятежные бароны, почувствующие слабину власти, вкупе с мятежными магами, ему постоянно мешают, отвлекая по пустякам, и ослабляя армию, которая и так с трудом сдерживает чудовищ.

И всем этим разборкам в двух мирах (и, в меньшей степени, разборкам Новых Богов в других местах) посвящен длиннейший цикл «Хранитель мечей».

Итак, сколько же книг заняла вся эта история:

Предыстория

Хроники Хьерварда
1. Гибель богов
2. Воин великой тьмы
3. Земля без радости

4. Дочь некроманта (+ маленькая повесть «Вернуть посох» в той же книге)

Завязка
5, 6. Алмазный меч. Деревянный меч (2 тома)

Хранитель мечей
7. Рождение мага
8, 9 Странствия мага (2 тома)
10, 11. Одиночество мага (2 тома)
12, 13, 14, 15, 16. Война мага (4 тома, последний в двух частях)

Когда я закончил второй том «Войны мага» и понял, что это - отнюдь не конец, я на Перумова сильно обиделся. Создавалось впечатление, что он вообще не хочет завершать цикл. Причем, история, которую он рассказывает, хоть и состоит из множества сюжетных линий, но развивается практически по прямой. Нет и следа какого-то локального завершения в каждом из томов цикла. Типичный сериальный стандарт, когда действие движется в никуда, каждый раз обрываясь на самом интересном месте. Третий том «Войны» я покупать не стал, потому что явно за ним должен следовать четвертый. И только убедившись, что четвертый том – конец цикла, полный и безоговорочный, я купил три последние книги.

Как это все написано? Как я уже говорил и не раз, да и из вышеприведенного цикла это очевидно, Перумов пишет очень много слов. Особенно в начале каждой книги. Продраться сквозь его вступления трудновато. В «Гибели богов» это чувствовалось очень сильно – начало очень мутное. Но постепенно, и только поэтому я «асилил» всю эту библиотеку, втягиваешься, конец книги ждешь с интересом и напряжением.

Оборотная сторона Перумовской многословности – огромное количество персонажей и сюжетных линий. Есть и исключения – сюжеты «Воина великой тьмы» и «Дочери некроманта» относительно линейны. Но зачем написан первый я вообще не понимаю, в Хьервардский цикл роман слабо вписывается, а второй – явная прелюдия к Эвиальскому циклу (хотя, возможно, когда роман писался, ничего подобного в голове у Перумова не было).

Так вот, за 12 книг, начиная с «Мечей» автор успел развернуть огромное количество сюжетных линий, причем в описании я отнюдь не все упомянул. Честь и слава автору, в финале он сумел всех их свести в одну точку и логически завершить. Ничего не потеряно, никто не забыт.

Еще одна особенность Перумовских сюжетов – метаморфозы, происходящие с героями. Большинство действующих лиц «Мечей» не только перешли в «Хранителя», но и получили там собственные сюжетные линии. И почти никто из основных персонажей не остался к концу истории таким же, каким был в начале. Превращения героев, и личностные и физические, очень существенны. Причем, «Хранитель» - цикл некромансерский во многих смыслах. Убить героя крайне затруднительно, персонажи восстают из пепла как фениксы, превращаясь подчас в редкостных монстров.

Понятия о добре и зле в произведениях Перумова очень расплывчаты. Враги из прошлой книге в следующей легко становятся союзниками, едва их интересы чуть поменялись. Пожалуй, единственным абсолютным злом остается Неназываемый, с маниакальным упорством пробивающий себе дорогу сквозь Упорядоченное. Но и он – не зло «моральное», просто его интересы настолько не сопоставимы с интересами Упорядоченного, что он становится объективным врагом реальности. Однако и у него находятся союзники, пытающиеся на этой войне сделать себе политический капитал.

Неожиданно, под конец цикла странный смысл приобрел Спаситель. Причем образ этого героя очень напоминает христианского Спасителя. Честно говоря, последние книги откровенно попахивают сатанизмом, все положительные герои – орудия тьмы, а Спаситель – очень неприятная сущность. Я все-таки абстрагировался от этого сходства, просто решив для себя, что Спаситель никакого отношения к Христу не имеет, скорее это – некий собирательный образ, рожденный современными изрядно себя скомпрометировавшими религиозными институтами. Не стоит всерьез приплетать к циклу религию.

Сам факт, что я прочитал всю эту библиотеку, говорит, что читать мне было интересно. Хотя цикл «Хранитель» растянут до невозможности. Особенно, если учесть, что большинство персонажей и сюжетных линий перетекло в цикл из «Мечей». Вполне можно было сократить «Хранителя» как минимум вдвое, тем более, что сюжетная наполненность ненамного больше, чем в мечах.

Цикл этот ставит точку над Толкиновскими мирами. Даже поклонников фентези тошнит при упоминании эльфа, гнома или орка в тексте. Не спорю, Перумов изрядно усложнил и перестроил эти миры, придумал новые расы, новую магию. К тому же начал писать цикл он давно («Гибель богов» датируется 1991-1993 годами). Но видеть эти расы и средневековое фентези вообще в книгах уже никто не хочет. Еще несколько лет люди будут смотреть фильмы с такими сюжетами, но читать все это – врядли.

Жанр как таковой нуждается в основательном ребрендинге. Магия не наскучит никогда, но антураж приедается быстро. Особенно в наше время, когда написано уже столько книг, что даже самые талантливые авторы что-то да заимствуют в сюжете или сверхзадаче. Все уже написано, тем сильнее надо следить за собой, чтобы избегать вторичности там, где это возможно. Но удовольствие от этого цикла получить еще можно, чтобы больше нигде и никогда не прочитать слово «эльф».

Автор хотел бы выразить свою глубокую и искреннюю признательность тем, кто сделал всё от них зависящее, чтобы книга получилась как можно лучше:
Майку Гончарову
Вере «Гатти» Камше
Сергею Разаренову
Владимиру «Орку» Смирнову

Welcome to the wasteland
In a world that is turning faster
Where I’m alone for a while
It’s turning faster
Away from the light straight to the dark
The march of time it has begun
I’m caught in an ancient dream so bright
And then the march of time begins…
Blind Guardian, «Somewhere Far Beyond»

Синопсис, или Что было раньше?

В первой Летописи Разлома, именуемой «Алмазный Меч, Деревянный Меч», была изложена история несостоявшегося Пришествия Спасителя в один из миров великой Сферы Упорядоченного. В давние годы, когда в том мире властвовали и вели между собой смертельную борьбу расы гномов и молодых эльфов, иначе называемых также Дану, мастерами-волшебниками этих двух народов были созданы два магических меча: гномами – Алмазный, или Драгнир, а Дану, властителями лесов, – Деревянный, или Иммельсторн. Вся сила и ярость народов оказалась вложена в эти мечи; и, сойдись они в бою, этой яростью мир мог быть уничтожен. Волею всемогущей судьбы два этих Меча пробудились одновременно. Иммельсторн попал в руки рабыни-Дану по имени Сеамни Оэктаканн, Драгниром не без хитрости, коварства и предательства завладел гном Сидри Дромаронг. Затем Деревянный Меч захватили маги людской расы, гном же Сидри благополучно добрался до убежища своего племени. Во вспыхнувшей войне, где все сражались против всех, людская Империя – против Радуги, семи магических орденов, Дану и гномы – против людей и друг с другом, вдобавок началось вторжение странных существ, именовавших себя Созидателями Пути; миру Мельина это грозило уничтожением. В кровавом хаосе войны начали сбываться зловещие Пророчества Разрушения, Алмазный и Деревянный Мечи уверенно шли навстречу друг другу, неся с собой смерть.
Среди сподвижников Императора людей был некто Фесс, молодой воин и волшебник, рождённый вдалеке от плоти того мира, где ему пришлось сражаться. Он происходил из загадочной Долины магов, таинственного места в Междумирье, где испокон веку жили сильнейшие чародеи Упорядоченного. Фессу давно прискучила размеренная жизнь Долины (во всяком случае, ему так казалось), и он покинул родной мир, сделавшись воином и прознатчиком Императора в мире Мельина.
Фесс был тем, кто в воцарившейся сумятице смог понять, что же нужно делать. В завязавшемся сражении, когда легионы Мельинской Империи сошлись с воинством гномов, нёсших с собой Драгнир, и последним отрядом Дану, направляемых и ободряемых Иммельсторном, Фессу удалось в нужный момент оказаться рядом со столкнувшимися наконец в последнем бою Алмазным и Деревянным Мечами…
После чудовищного катаклизма Фесс, пытавшийся вернуться домой, в Долину магов, оказался вброшен в Эвиал, один из миров Упорядоченного, мир закрытый, со своими особенными законами магии. Запад этого мира закрывала непроницаемая Тьма, и обитатели Эвиала верили, что эта Тьма вот-вот вторгнется в населённые людьми пределы и тогда наступит неминуемый конец времён. В Эвиале сильна была вера в Спасителя, власть Церкви, и Инквизиция железом и кровью выкорчёвывала ереси.
Память Фесса была искажена, и значительную часть воспоминаний, равно как и боевых навыков, он утратил. Он забыл своё прошлое, ничего не помнил о Долине магов, об Алмазном и Деревянном Мечах. Случайная встреча со старым магом Парри, открывшим в странном пришельце чародейские способности, привела Фесса в город Ордос, во всемирно известную Академию Высокого Волшебства.
Судьба сделала Фесса аколитом факультета малефицистики. Он стал некромантом, Тёмным магом, изгоем, которого Церковь Спасителя и Белый Совет терпели только из-за участившихся случаев нападений Нежити, справиться с которой некромант мог лучше всех.
Досрочно выпущенный из Академии, Фесс был направлен в северный приморский город Арвест, где он встретился с гномом Сугутором и орком Праддом, ставшими его верными спутниками.
Упокаивая кладбище, где пробуждались к жизни свирепые и кровожадные чудовища, Фесс впервые в открытую столкнулся с Инквизицией, прибегавшей для достижения тех же целей к человеческим жертвам.
Это столкновение переросло в настоящую войну, в один из моментов которой Прадд и Сугутор оказались в руках арвестских инквизиторов. Чтобы спасти их, Фесс вернулся в город – и как раз в это время на Арвест обрушилось вторжение Империи Клешней, молодой и хищной островной державы на дальнем западе Эвиала, почти у самых границ той самой Тьмы.
В результате схватки город был разрушен до основания. Фессу и его спутникам удалось бежать. Отныне для Инквизиции, Церкви и сообщества Светлых магов Эвиала они стали непримиримыми врагами…
В третьей Летописи, «Странствия мага», повествуется, как некромант с товарищами сумел пересечь Железный Хребет и достичь Нарна, леса Тёмных эльфов. Фесс надеялся найти там убежище, однако его надеждам не суждено было сбыться. Обитатели Нарна не открылись ему, а сам некромант оказался втянут в схватку с Дикой Охотой, неведомыми тварями, что преследовали Ирдиса Эваллё, эльфа-нарнийца. Фессу удалось одержать верх, однако дорогой ценой – Ирдис, которому Фесс дал Слово некроманта в том, что позаботится о его безопасности, погиб, пожертвовав собой ради уничтожения Дикой Охоты и покоя родного Нарна. Появившиеся после этого нарнийские правители отказали Фессу в покровительстве.
Поклявшись отомстить тому колдуну, что наслал на эльфов напасть Дикой Охоты, некромант покинул пределы Нарна. В Эгесте, людских владениях, вышло так, что он принял предложение местных инквизиторов (ещё не осведомлённых о случившемся в Арвесте) – положить конец бесчинствам некой ведьмы. Некромант согласился, рассчитывая или отвести беду от невинно оклеветанной, или покарать и впрямь творящую злодейства чародейку.
Оказавшись в деревне под названием Кривой Ручей, где обитала ведьма, Фесс довольно быстро понял, что именно эта ведьма неведомо как, но наслала Дикую Охоту.
Некромант отыскал ведьму, однако поздно. Она привела в действие своё заклятье. Фесс, Прадд, Сугутор и примкнувший к ним молодой маг Воздуха Эбенезер Джайлз были вынуждены принять неравный бой с подъятой заклинанием ведьмы мертвячей ордой, справиться с которой оказалось не под силу даже некроманту.
Положение спасли появившиеся в Кривом Ручье слуги Спасителя во главе с отцом Этлау. Выяснилось, что инквизитор владеет теперь большими силами – во всяком случае, чтобы уничтожить неупокоенных, хватало одного его благословения.
Фесс, Прадд и Сугутор попали в плен. Ведьму приговорили к сожжению, и некромант не смог помочь ей, вторично нарушив своё Слово.
С большим трудом друзьям удалось избегнуть костра. Вместе с раздираемым сомнениями Джайлзом (ведь ему пришлось пойти против своих) они устремились на восток, рассчитывая укрыться в Вечном лесу.
По дороге им встретилась девушка, Рысь, прошедшая суровую школу Храма Мечей, но не выполнившая его задания и с тех пор скрывающаяся от возможной мести. Она присоединилась к отряду после того, как Фесс победил её в поединке и Рысь уверовала, что некромант – ни много ни мало, а рыцарь Храма, того самого, которому она так неудачно послужила.
Все вместе они прорвались сквозь заслоны инквизиторов, добрались до Вечного леса, однако владычица эльфийских земель, Вейде аэ Аллинир, отказала им в помощи, когда Фесс не захотел отречься от чёрного искусства некромантии.
В Вечном лесу отряд Фесса был настигнут инквизиторами. В завязавшемся бою мучимый раскаянием Эбенезер Джайлз перебежал на сторону святых братьев, однако против ожиданий оказался пленён.
Несмотря ни на что, Фесс решил освободить незадачливого мага, находившегося в тот момент под его защитой.
Некромант и его спутники не успели. Эбенезер был казнён на Ратушной площади Эгеста, и Фесс поклялся отомстить. Он принял далеко не самое разумное решение, задумав силой прорваться в Эгест и покарать палачей Светлого мага.
Фессу удалось пробиться в город, однако в схватке с Этлау и инквизиторами он потерпел поражение. Рысь, Прадд и Сугутор, тяжело раненные (или, быть может, даже мёртвые), остались в руках Инквизиции. Некроманта спасло заклинание, отбросившее его далеко от города. Совершенно обессиленный, Фесс был спасён эльфами Вейде, заявившей, что не допустит его, некроманта, смерти, поскольку это может вызвать бесчисленные бедствия.
Эльфы донесли полубесчувственного некроманта до Пика Судеб, где Фесс встретился с драконом Сфайратом, хранителем одного из источников силы, что питали всё волшебство в мире Эвиала.
Излечившись и многое поняв о мире и его силах, Фесс покинул Пик Судеб. Он остался совершенно один.

Пролог

Немолодой мужчина в скромной тёмной одежде стоял у высокого стрельчатого окна. Внизу перед его взором изумрудными клубами застыли древесные кроны, по вечнозелёной листве текли, извиваясь, быстрые ручейки холодного оранжевого пламени. Оно ничего не сжигало, оно здесь было просто для красоты. Завтра оно сменит цвет, и само пламя может обернуться, к примеру, воздушной легчайшей пеной. Тогда до самого неба взлетят рои разноцветных пузырьков, на манер тех, что пускают ребятишки при помощи мыльной воды и соломинки. Хотя в этом месте на мириады лиг вокруг не было ни одного ребёнка и вообще ни одного живого существа. Сюда являлись только по вызову, и уединение хозяина нарушалось крайне редко – потому что он и сам позволял себе отдохнуть здесь, в тишине, крайне редко.
Сейчас был как раз один из таких моментов.
Старый замок взметнул к высокому небу тонкие витые башенки, возведённые явно для украшения, не для обороны. Хозяин этого места не боялся никого и ничего в пределах ведомой совокупности миров. О, если бы всё можно было решить простым и честным боем! Сразиться так, как он сражался раньше, и магией, и мечом! Если бы его враги оказались настолько глупы, что, к примеру, напали бы на это его обиталище, где у него нет ни стражи, ни слуг! Но на такую удачу он рассчитывать не мог. И приходилось действовать как встарь – интригами, многоходовыми головоломными комбинациями, где даже участники самых последних этапов понятия не имели, к чему ведут их усилия.
Кабинет, где стоял мужчина, был убран со строгим вкусом – просторный письменный стол, конторка у окна, если придёт в голову записать какие-то размышления, ряды книжных шкафов вдоль стен; собранные здесь книги заставили бы любого чародея любого из миров Упорядоченного немедля продать свою душу за один только день среди них. Мебель в кабинете – благородный и драгоценный тёмно-алый дуб, что рос в одном очень, очень далёком мире – мире, который назывался Джибулистан и с которым у хозяина кабинета было связано так много воспоминаний. Хозяин специально сделал всё по новой, не взяв ничего из прошлого. Обстановка его покоев в Замке Всех Древних не пережила падения Столпа Титанов, но, хотя он – нынешний – мог бы восстановить многое из утраченного, делать этого не хотел.
Сейчас он ждал. Он остро чувствовал каждую секунду уплывающего, уходящего времени, молча провожал её, словно полководец павшего в неравном бою старого своего ветерана, отдавая тому последние воинские почести. Он знал, что времени остается всё меньше, меньше и меньше.
Ведь, как известно, вечность имеет обыкновение проходить очень быстро…
Раздался осторожный стук в дверь. Мужчина чуть повернул голову, не произнося ни слова, не сделав больше ни одного движения. Дверь мгновенно распахнулась. Обычно он не пользовался в повседневной жизни никакими Силами, которые можно было б назвать «сверхчеловеческими», словно выполнял какой-то обряд. Словно доказывал сам себе – я не Сила, я не то, что требует именования с большой буквы, поклонения, храмов и иерархии жрецов. Чем меньше обо мне знают в простых мирах, тем лучше.
– Сколько мне можно говорить тебе, чтобы входил без стука, – вздохнул хозяин кабинета. – Сколько лет тебя прошу, прошу – всё без толку.
– Виноват, учитель, – склонил голову вошедший. Молодой, мощный телом, настоящий воин. Жёстко и пристально смотрели не сочетающиеся с нестарым лицом глаза. Они-то как раз и выдавали возраст их обладателя, одетого в простую чёрную куртку грубой кожи – такие носят в десятках, если не сотнях миров. Оружия не было, да и ни к чему оно ему здесь. – И впрямь, никак не могу привыкнуть. Ну просто никак.
– А который раз можно повторять, что ты уже Орлангур ведает сколько времени не мой ученик? Что я пожертвовал Зерном твоей Судьбы, чтобы…
– Неважно, учитель. Не могу называть тебя по-иному, – усмехнулся вошедший. – Я могу перейти к своему донесению?
– Перейти… к донесению… – поморщился хозяин. – Хаген, ты поистине безнадёжен в своей почтительности. Мы идём плечом к плечу столько времени, что… А, ладно. Я слушаю тебя.
– Налицо сильнейшие магические возмущения в полюсных мирах, – лицо того, кого назвали Хагеном, помрачнело. – Мельин, Зидда, Скорбок, Вемсте и…
– И Хьервард, – сумрачно докончил хозяин.

Зачин
Долина Магов
Моление Аглаи Стевенхорст

…Малая лампадка горела неярко, но ровно, вырывая из темноты скорбный лик Спасителя. Икона у Аглаи была редкостной, не то чтобы старинной, но добытой ещё Витаром Лаэдой, отцом Кэра, в одном из гибнущих миров, в том, где чаша грехов людских перевесила чашу терпения и скорби Спасителя и настал час Его великого плача.
Витар уверял, что снял образ прямо с рабочего стола полубезумного мастера-иконописца, своими глазами видевшего Нисхождение Спасителя, видевшего Его во Скорбях – ибо, прежде чем спасти души, приходится провести спасаемых через телесные муки, помогающие очиститься от грехов и тщеты земного существования.
Да, Спаситель приходит, возвещая великую Радость – освобождение от посмертия, иное бытие, которое невозможно познать даже величайшим магам, в которое можно только верить. Но перед этим людей, эльфов, гномов, иные разумные расы, увы, ждут муки, ибо даже Спаситель не в силах остановить исполнение грозных пророчеств, зачастую ведущих в бездну целые миры. И потому Он скорбит, ибо даже малая мука малых сих заставляет Его сердце полниться болью и скорбью.
Аглая метнула быстрый взгляд на соседнюю икону.
Спаситель, лишающийся сына. Образ Отца во Плаче.
Потому что Он тоже любил. И был любим. Ибо нельзя спасать, не пройдя и не изведав всё, отпущенное судьбой живущему, неважно, человек ли он, гоблин, тролль или даже орк.
Спаситель изведал. И Его избранница, чьё имя неважно – в этом глубокий смысл, ведь Ею может (и должна) стать любая, Спаситель в лице одной как бы любил – как мужчина – всех женщин множества рас и народов, – Его избранница была схвачена злобными силами, противившимися Его воле, и подвергнута пыткам. А Он не мог её спасти, ибо принял для себя долю смертного , и в облике и с душой смертного прошёл Он свой путь – Он пытался отбить её обычным оружием, ибо испытывал и гнев, и ярость.
И не преуспел. И лишился той, кого любил и чей лик с тех пор на всех образах всегда изображают под платом – ведь на Её месте могла оказаться любая.
И Он потерял своего ребёнка. Утренняя Звезда, тот, кто мог бы по-иному повернуть пути миров и душ, ушёл в Серые Пределы.
Аглая молилась. Она просила Его сохранить жизнь Кэру, непослушному мальчишке, последнему родному существу общей с нею, Аглаей, крови.
Ведь Он тоже ведает горечь потери.
Ведь Он вмещает все людские скорби, боли и надежды.
Ведь Он всемогущ, и настанет час, когда всё Сущее соединится в Нём в вечной и всеобщей гармонии, представить которую бессилен даже острый разум мага Долины.
«О да, да, – горячо шептала Аглая. – Сохрани его. Сохрани. Он не всегда бывал послушным… но он хороший мальчик. Сохрани его. Пусть он вернётся домой!..»
Аглая молилась. Образа молчали.

Глава 1
Железный хребет
Некромант получает меч

Дракон не обманул. Ни в чём, ни в самой малой малости. Фесс шагал по подземным коридорам легко и свободно, вобранная им в Эгесте чёрная сила сгинула без остатка, ушла, растворилась под натиском яростных тёмно-алых лучей Кристалла, источника магии, Творящего Начала. Фесс чувствовал себя без преувеличения заново родившимся. Кровь мчалась по жилам, сердце билось мощно и ровно, и ему казалось сейчас: выйди он в одиночку против целого войска – враги дрогнут и побегут от одного его вида.
Слишком многое было сказано и услышано в громадной подземной пещере, чтобы Фесс остался таким же, как и до своего появления здесь. Слишком невероятным казалось услышанное – и вместе с тем некромант понимал, что это – если не абсолютная правда, то нечто весьма к ней близкое. Конечно, дракон, Хранитель Кристалла, не мог не преследовать своих собственных целей. И, надо признать, Сфайрат поступил благородно, сразу же дав понять, в чём же эти цели состоят. Конечно, ему хотелось знать всё о некроманте, куда бы он ни направился после Пика Судеб. Кто знает, может, он, Фесс, совершил ошибку, отказавшись от драконьего подарка? Рунный меч служил ему верой и правдой… правда, если, конечно, принять во внимание слова Сфайрата, что ему, некроманту, этот меч был подброшен… и что маски смогли бы теперь воспользоваться этим, чтобы вызнать всё об Алмазном и Деревянном Мечах… кто знает? Меч Дракона мог бы стать ещё более мощным оружием в его, Фесса, руках. А интуиция подсказывала некроманту, что в самом ближайшем будущем ему может понадобиться вся сила, которую он только сумеет собрать.
Но – решение принято и дело сделано; сожаление недостойно мужчины, иди вперёд, Кэр Лаэда, и помни, что наверху у тебя осталось очень, очень много несделанной работы.
Работы честного, простого некроманта, который каждый день, каждую ночь встаёт на дороге тех, кого злая сила лишила вечного покоя. Встаёт, не произнося громких слов о предназначении, борьбе со злом и тому подобном. Не вдаваясь в долгие споры о целях и средствах, не дискутируя о том, допустим ли и применим ли на практике принцип меньшего зла, а просто выходя на погост и упокаивая его разбуженных обитателей.
Он, Фесс, воин Серой Лиги, он, Кэр Лаэда, маг Долины по праву рождения, – он не закончил своих дел в Эгесте. О нет, не как мститель. Как некромант. И он вернётся туда… как только сможет. Во всяком случае, он приложит к этому все усилия. И не только там. Мекамп. Салладор. Кинт. Семиградье. Дракон был прав – Тьма наступает, точнее, не Тьма, а то, что прикрылось её цветом и именем. Подобное отражается подобным. Против зомби и ходячих скелетов, которым никак не лежится в гробах, не годится, к сожалению, чистая и светлая магия. Только тёмные, злые, страшные, густо замешанные на крови и боли заклятья некромантии. Такова судьба. Так устроен мир. Не в наших силах опрокинуть миропорядок, а если б даже оказалось, что в наших, – сколько жизней падёт во Тьму, если мы станем перекраивать всё и вся согласно лишь своим желаниям?..
Значит, дорога понятна. Страшна смерть друзей, но отомстить за неё ты сможешь, если спасёшь других невинных. Не время сейчас возвращаться в Эгест, пытаться найти «виноватых» – потому что виновен только один человек, и этот человек – ты. Забудь о слепой мести. Во всяком случае, на время. Ты – никакой не Разрушитель, и это главное. Королева Вейде ошиблась. Все могут ошибиться, даже эльфийские правительницы. Так что шагай, шагай, некромант, тебе нельзя засиживаться тут. Горе и бедствия следуют за тобой по пятам. Отныне твоя судьба – в одиночестве скитаться по Эвиалу, останавливая Тьму повсюду, где только сможешь. Дракон сказал, что она стремится на восток. Значит, ты будешь рубить тянущиеся щупальца, даже если на месте каждого срубленного будут вырастать десять новых. Потому что, если их не рубить, на месте каждого несрубленного их окажется уже тысяча.
Фесс быстро и упруго шагал вперёд по подземным коридорам. Их проложили быстротекучие воды, промыли в рыхлом известняке, и едва ли тут когда-либо ступала нога разумного существа. Дорогу некроманту освещал небольшой, с вишню, тёмно-алый огонёк, что плыл в нескольких шагах перед ним. Дракон ничего не забыл, обо всём позаботился.
Мало-помалу пещера сужалась. Идти стало труднее, под ногами захлюпало, со стен начали сочиться струйки воды. Потом ход упёрся в завал битого камня высотой примерно в полтора человеческих роста; под ногами к тому времени уже шумел небольшой ручеёк, бурля, вода уходила сквозь завал, отыскав бесчисленные тропки между камнями.
Фесс остановился. Опираясь на посох, полез вверх – огонёк плыл себе всё вперёд и вперёд, несмотря на то что ход – или, вернее, лаз – становился всё теснее и теснее. И когда некромант решил, что на сей раз застрял окончательно, его голова и плечи внезапно оказались на свободе.
Пещерка вывела его на самое дно громадной каверны. Наверное, она была даже больше, чем пещера Сфайрата. Где-то впереди, во мраке глухо шумел поток. Щель, заваленная грудами битого камня, казалась совершенно незаметной; несколько мгновений Фесс растерянно озирался, не зная, куда направиться дальше, потому что путеводный огонёк тоже остановился, спокойно зависнув в шести футах над поверхностью.
Фесс задрал голову и только теперь увидел наверху проходящий вдоль стены дощатый помост, подпёртый косыми упорами. Пришлось карабкаться вверх, на высоту примерно в четыре человеческих роста, и почти по гладкой стене. Магию некромант в ход не пускал, и, когда он наконец перевалился через край помоста, дышал тяжело и лоб его весь покрылся потом.
Огонёк снова приободрился, затанцевал, задвигался, словно приглашая следовать за собой. Фесс не заставил себя ждать.
Помост тянулся долго. Добротная конструкция, толстенные подпорные брусы, прочные доски толщиной в руку – гномы ладили крепко. Тем не менее он казался покинутым. Признаки небрежения так и бросались в глаза – крепёжные скобы проржавели, доски во многих местах прогнили и выкрошились, перила обвалились. То ли этой частью подземелий Подгорное Племя давно уже не пользовалось, то ли…
То ли его отсюда прогнали, подумал некромант, внезапно уловив слабый, но чёткий сладковатый запах тления.
Фесс остановился. Кровь бежала быстрее с каждым мигом. Он почувствовал опасность. Знакомую, можно даже сказать – привычную. Впереди его поджидало отнюдь не древнее чудище, невесть как пробудившееся от многовекового сна и теперь гонимое голодом, вовсе нет. Неупокоенные. Самые обычные, вылезшие из могил неупокоенные . Зомби, старые скелеты, мумифицированные останки – твари, жившие теперь второй жизнью, движимые одной лишь страстью – убивать живых.
Огонёк тревожно заколебался в воздухе, словно тоже стараясь предупредить некроманта.
– Я помню, что ты сказал мне, Сфайрат. – Фесс не сомневался, что дракон слышит его сейчас. – Я не знаю, почему ты не покончил с этой Нежитью сам, но я выполню свою работу. Пусть даже мне никто за неё не заплатит.
Он перехватил поудобнее посох. Торопиться не следовало. Темнота была верным союзником неупокоенных . Конечно, в таких случаях ордонансы и наставления советовали прибегать к ритуальной магии. Пентаграммы, изменяющие и перенацеливающие ток магических энергий. Редкие ингредиенты, природой созданные адсорбенты и релизаторы колдовских энергий. Применённое в должной пропорции, умело и аккуратно, всё это в принципе должно было позволить некроманту одержать верх, даже не вступая в ближний бой с тварями.
Фесс заколебался. После эгестского разгрома ему как никогда хотелось именно схватки грудь на грудь; окажись при нём меч, он вообще, быть может, предпочёл бы изрубить неупокоенных на мелкие куски, подкрепляя каждый свой удар магией, но…
Нет, он не будет рисковать. Он станет очень, очень, очень хорошим некромантом. Минимум Чёрного колдовства. Максимум результата.
Его вещи, спасённые эльфами, должны были найтись, это ему тоже обещал дракон, но сейчас у Фесса не было ни одного из потребных ингредиентов. Всё, на что он мог рассчитывать, – это гептаграмма и в качестве крайнего средства – его посох, если всё-таки придётся сойтись врукопашную.
Неплохо было б провести сейчас кошачий гримуар, почерпнуть силы, но… тут, в пещере, не отыскать было и пары захудалых летучих мышей, не говоря уж о кошках.
Фесс начал торопливо чертить магическую фигуру, выцарапывая линии семилучевой звезды прямо на тёмных досках настила. Неупокоенные не приближались, но времени у некроманта было в обрез – нежить обладает редкостным умением чуять живых. И тогда, лишённые страха смерти, движимые одной лишь ненавистью, они атакуют. И будут атаковать до тех пор, пока он не перебьёт их всех.
Конспекты и чертежи остались в его вещах, но память, как оказалось, цепко хранила всё необходимое. Семь лучей. Семь символов стихии и иные проявления великой Животворящей силы. Теперь Фесс знал, откуда она взялась, и это странным образом помогало.
Пламя. Ветер. Вода. Земля. Растущее на ней. Ходящее по ней. Мыслящее на ней. Семь символов Светлой магии. Изменённые, искажённые, потому что им предстояло не дарить жизнь, а отнимать. Вернее, отнимать не настоящую жизнь, а лишь её жуткое подобие, но… Неожиданно Фесс поймал себя на мысли – а что происходит с душами тех, чьи тела столь безжалостно вырваны из могильного покоя? Что, если они испытывают боль, страх, ненависть, скитаясь там, за пределами мира живых? Что, если каждый его молодецкий удар отзывается рвущей не существующие уже внутренности, но от этого не менее реальной болью в неприкаянной душе того бедняги, чьё тело – не по его вине! – оказалось здесь?..
Саттарская ведьма, подумал некромант. Саттарская ведьма… тебя было жалко, но что ты сотворила с десятками и сотнями спокойно спавших?.. И что творил с ними ты сам, Кэр Лаэда, когда твои заклинания взрывали и обращали в каменную пыль старые склепы эгестского кафедрального собора?..
Некоторое время он стоял, прислушиваясь. Неупокоенные были близко, но отчего-то ни один из них не сделал попытки приблизиться. Семилучевая звезда начала слабо светиться, лёгкие зеленоватые лучи пробивались сквозь доски, и Фесс вновь поразился тому, насколько же легко действует здесь это заклинание, – а попробовал бы он применить его, скажем, в Кинте Дальнем!..
Следовало торопиться.
Некромант крадучись двинулся вперёд, и даже огонёк его слегка приугас, точно понимая серьёзность момента. Настил стал понижаться – или, скорее, это поднималось дно пещеры. Запах тления усиливался. Чувства не обманывали – впереди на его пути засела кучка неупокоенных . Скорее всего зомби, хотя нельзя было исключить и бродячих костяков. Так или иначе, ему следовало выманить их, увлечь за собой – прямо к своей звезде.
Обогнув выступ скалы, он услыхал какое-то странное не то хрюканье, не то фырканье, не то урчание – всё вместе; потом донеслось и клацанье зубов. Помост стал совсем низким, перила исчезли. Шагах в десяти от настила Фесс увидел катящую свои тёмные воды подземную реку. Огонёк внезапно и резко метнулся вверх, вспыхнул ярко, настолько ярко, что некромант принуждён был даже на миг зажмуриться. Увиденное врезалось ему в память, словно высеченное резцом; и в тот же миг, не мешкая, он резко бросился бежать обратно. Бежал, со злой радостью слыша за спиной тяжёлый топот и скрип костей.
В короткое мгновение вспышки он увидел перед собой шестерых. Четверо неупокоенных , судя по всему, были обычными зомби: в меру истрёпанные, в меру разложившиеся, у одного сломана рука, и обломок острой кости торчал из лохмотьев плоти на левом плече, ещё двое – скелеты в ржавых рогатых шлемах, со столь же ржавыми клинками в бесплотных пальцах.
Но поразило некроманта, само собой, не это. И даже не вид растерзанного тела, лежавшего на земле, – в том, чтобы убивать живых, и заключается единственный смысл существования неупокоенных ; шестеро тварей, бестий, вырванных из могил страшным и злым чародейством, ели ещё тёплую плоть того несчастного, которого им невесть как удалось схватить здесь, в глубинах земли.
От одного этого вида желудок некроманта скрутило жестоким спазмом. Никогда, никогда, никогда ни один трактат не говорил о том, что неупокоенные способны есть, ни одна теория не утверждала, что для поддержания сил им требуется пища. Разорвать в клочья – это да. Но есть, пожирать, отправлять к себе в отсутствующие (по крайней мере у скелетов) внутренности – такого ещё не бывало.
И тем не менее это было именно так. И зомби, и костяки алчно рвали тело убитого ими, отправляя в чудовищные рты целые пласты плоти. Некромант видел, как мерно двигались челюсти ближайшего к нему скелета, как проглоченная пища потом вспыхивала странным тёмным пламенем, тонкие языки которого обвивались, словно змеи, вокруг нагих рёбер, всасываясь в них, словно тварь и в самом деле насыщалась.
Ничего омерзительнее некромант не видел за всю свою жизнь. Включая, само собой, и жизнь Кэра Лаэды.
Твари заметили его только сейчас, неупокоенным не нужен свет, но, видать, слишком уж увлеклись трапезой. Вскочили на ноги, словно подброшенные пружинами. Глаза, как и положено, заалели, засветились, из глоток зомби вырвался хриплый рёв, скелеты заклацали челюстями, зубы застучали друг о друга, словно кастаньеты. Взмыли ржавые мечи, остатки доспехов забренчали, ударяясь друг о друга и о кости.
– Тыыыыы… наааааашшшшшшш… – раздалось позади некроманта.
Он бежал, стараясь в то же время не слишком отрываться от преследователей. Его звезда ударит, но сил хватит только на один удар, поэтому он не имел права промахнуться. Дощатый настил позади него загремел и затрещал под шестью парами мёртвых ног.
Преданный огонёк держался чуть впереди бегущего Фесса.
Поворот, поворот, поворот, помост поднимается всё выше и выше, дно пещеры пропадает во мраке, там же скрывается и подземная река, со всех сторон наваливается мрак – однако впереди к тёмно-красному свечению путеводного огонька примешивается другое – чистое, зелёное, словно молодая весенняя трава, хотя до весны, короткой и робкой тут, на глубоком Севере, ещё ой как далеко!..
Некромант чуть замедлил бег. Пусть подтянутся поближе. У них не должно оставаться ни единого шанса. Ни единого. Один удар, быстрый и милосердный. Души в Серых Пределах не должны мучиться. Он, некромант, не судья. Даже если эти зомби при первой, человеческой, жизни были отъявленными мерзавцами, бандитами, убийцами и палачами. Как бы то ни было, они получили своё.
Он промчался над своей звездой. Гептаграмма уже напиталась, набрякла силой, зелёное пламя плясало в торопливо набросанных контурах, конечно, балансировка и прицел оставляли желать лучшего, но что поделать – не всегда удаётся рисовать идеальные магические фигуры на одном только вдохновении. Сейчас некромант не отказался бы ни от угольника, ни от тяжёлого бронзового транспортира, украшенного всевозможными винтами, подвижными линейками и прочими ухищрениями здешней геометрии.
За его спиной внезапно и резко наступила полная тишина. Неупокоенные замерли, не добежав каких-то пяти-шести шагов до полыхающей звезды. Остановились, пялясь алыми буркалами на пляшущие тонкие лучики зелёного огня.
Фесс тоже замер, остолбенело таращась на неупокоенных . Такого он ещё не встречал. Пылающая звезда, наполненная губительной для ходячих мертвецов силой, должна была быть невидимой для всех, кроме него, зомби и скелеты не могли, ну никак не могли её заметить!..
Однако ж заметили. И, судя по всему, поняли, что это такое. И начали медленно пятиться, глухо и яростно ворча, щеря здоровенные зубы.
Фесс болезненно скривился. Набрякшее силой заклинание готово было вот-вот прорваться. А неупокоенные не прошли над ней, не связали себя с нею, и, значит, теперь предстояло поворачивать поток губительного пламени, играть роль зеркала – не особенно приятно, принимая во внимание, что ударит в это зеркало не просто солнечный свет. Однако другого выхода не было.
Фесс размахнулся посохом, выписывая над головой восьмёрку и указывая каменным навершием на неупокоенных и одновременно высвобождая накопленную его звездой силу. В подземелье взвыл ветер, ледяные порывы, казалось, несутся прямо с бескрайних снежных полей вокруг Пика Судеб. Фесс невольно прикрыл глаза рукавом, сжимаясь в ожидании неизбежного и болезненного удара, готовясь отразить его, повернуть вспять, направляя высвобождённую из плена силу на столпившихся на помосте врагов, – однако в этот миг неупокоенные , дружно взревев, столь же дружно рванулись вперёд.
Это было невероятно, однако же это было. Тупоголовые, нерассуждающие скелеты и зомби, куклы на незримых нитях подъявшей их мощи, сделали то единственное, что ещё давало им шансы, – вышли из-под удара, бросившись вперёд именно в тот неразличимо короткий миг, когда некромант уже нацелил высвобожденную силу, но поток губительного пламени ещё не достиг их.
Фесса скрутило болью, ему казалось, он очутился в самом эпицентре беспощадного бушующего пламени; рванувшийся из звезды сноп огня на миг охватил замершего некроманта, отразился от него, изумрудно-зелёным копьём пронзил мрак, врезался в помост – но там уже никого не было.
Горящие обломки настила и опор полетели в разные стороны, описывая красивые высокие дуги, дивными огненными птицами отражаясь в тёмных водах безымянной реки; однако сам удар некроманта пропал даром, никого из зомби не задело, а шестёрка врагов как-то вдруг оказалась совсем рядом – клацающие челюсти, занесённые для удара ржавые мечи, – и надо было драться уже безо всякой магии, чтобы просто остаться в живых…
Несмотря на боль отката, Фесс успел подставить посох. Ржавый меч гулко ударился о дерево, как и положено старому, источенному куску железа, переломился у самого эфеса. Нанёсший удар скелет взревел (непонятно как – ведь ни лёгких, ни гортани у него, само собой, не оставалось), очень проворно отскочил, опускаясь на четвереньки и, похоже, намереваясь вцепиться некроманту в ногу, словно собака. Его собратья обступили Фесса со всех сторон, отрезая единственную дорогу к отступлению.
Ничего подобного некромант никогда не видел. Зомби вели себя как настоящие, умные враги, страшные теперь не только своей силой или малочувствительностью к обычному железу, но и ловкостью и умением соображать.
Фесс закрутил посох вокруг себя, недобрым словом поминая правило одного дара, заставившее его вернуть себе былые способности лишь ценой раскрытия собственной тайны. Второй скелет попытался атаковать, размашисто взмахнув мечом, – некромант опередил его, оковка на конце посоха врезалась костяку в середину груди, в остатки кожаного доспеха с нашитыми ржавыми бляхами – бестию отбросило на несколько шагов, скелет тяжело ударился хребтом об ограждение, проломил его и с хриплым воплем рухнул вниз. Затрещали кости, ломаясь о камни, – а некромант уже отбрасывал слишком ретиво насевших зомби, лихорадочно подбирая соответствующее моменту заклятье. Он вспоминал свои прошлые схватки с этим племенем, деревню Большие Комары, когда ему одному удавалось справиться с куда большей массой врагов. Сейчас, сейчас… зачерпнуть Силы… и тогда…
Он вскрикнул от боли, откат заклятья оказался слишком силён, посох задрожал от влитой в него мощи. Тьма – не западная, та, в которой черпали силы некроманты далёкого прошлого и чьё имя украла новоприбывшая Сущность, – отозвалась послушно, всё-таки здесь было слишком близко к Источнику Магии, по древку пробежали волны фиолетового пламени, и Фесс, отбив навершием тянущиеся к нему лапы, сделал глубокий выпад, намереваясь вогнать остриё посоха в чудовищно раздутую башку зомби прямо посреди мутных выкаченных глаз.
Выпад был отбит. Зомби ловко поднырнул под древко посоха, схватился за него наполовину сгнившей кистью, взвыл, словно от боли – мёртвая плоть тотчас начала гореть, соприкоснувшись с фиолетовым огнём, – однако посоха не выпустил, а так рванул его на себя, что Фесс не удержался на ногах, покатившись по доскам прямо к пролому в перилах, увлекая за собой и истошно орущего зомби.
Со стороны могло показаться, что мёртвая тварь вновь способна испытывать боль, точно живое существо.
Всё, что сумел сделать некромант, – это упасть мягко, по-кошачьи, как и учили в Серой Лиге. Огонёк, освещавший место схватки, послушно метнулся следом, затрепетал, словно от страха, точно стремясь помочь, да только не зная как.
Зомби тяжело грянулся о камни, мало что не разорвавшись пополам. Уродливая обугленная рука тем не менее так и не разжалась, по-прежнему цепляясь за посох некроманта.
Рядом, хрустя костями, пытался собрать себя по частям сорвавшийся с помоста минутой раньше скелет. Вид он являл сейчас жалкий, однако вполне успешно приставлял сам к себе обломки костей. На миг вспыхивал тёмный огонь, и обломок вновь становился на место. Во всяком случае, обе руки скелет себе уже успел восстановить и сейчас трудился над переломанными ногами.
– Ну, если ты так… – прорычал сквозь сжатые зубы некромант, запоздало жалея о том, что отказался от драконова меча.
Берега подземной реки были ровными, словно кто-то позаботился о том, чтобы убрать отсюда все до единого крупные валуны, оставшиеся только вдоль стен под помостом. Идеальное место для боя. Некогда было думать над тем, откуда взялись у зомби и скелетов эти качества, какое чародейство вдохнуло в них силы. Теперь с ними, похоже, надо было драться, прибавляя средства из арсенала «против живых»…
Зомби что было силы тянул посох на себя, воя от… боли? – но не разжимая пальцев, обратившихся уже в чёрные обугленные костяшки. Фесс сделал вид, что поддаётся, чуть ослабил хватку и в тот же миг оттолкнулся от земли, взвиваясь в прыжке, используя силу врага – с тем, чтобы миг спустя оказаться за спиной зомби, выворачивая посох из его обгорающей кисти всей своей тяжестью.
Уловка удалась. Зомби с глухим воем разжал пальцы – один из них сломался, – и посох вновь оказался в руках Фесса. Сверху уже прыгали второй скелет и трое оставшихся зомби. Прыгали, надо сказать, умело – никто из них ничего себе не сломал и не повредил, как втайне понадеялся было Фесс. Неупокоенные вновь обступили его, прижимая к стене, только изломанный скелет, судорожно дёргавшийся в попытках дотянуться своим мослом до отлетевшего слишком далеко в сторону обломка кости, и зомби со сгоревшей кистью оказались позади. Против некроманта осталось четверо противников.
Фиолетовый огонь на посохе угас, боль отката не давала держать заклинание слишком долго. Зомби напали все разом, Фесс отбивался посохом, тычком в грудь отбросив подступившего ближе мертвяка, однако это лишь оттягивало развязку.
Некромант проскользнул в образовавшуюся щель, выигрывая мгновения на сосредоточение. Да, Тьма – или что там? – несомненно становилась всё сильнее, причём чуть ли не у него на глазах.
Видно, приходило время настоящих заклятий. Глубокого погружения во Тьму, наподобие того, что он, Фесс, использовал в отречённой от Церкви деревеньке Зеленухе. Нет, второй раз повторить это, пожалуй, не удастся – тогда он дрался не за себя, а сейчас – сейчас на кону только его собственная жизнь. И нет никакого другого источника, кроме…
«…Кроме парящего над головой огонька. Будем надеяться, что мне удастся обратить его во что-то более полезное, чем простой свет…»
К полному изумлению Фесса, огонёк легко повиновался команде. Рванулся к посоху некроманта, в один миг втянувшись в каменное навершие. Древко мгновенно раскалилось, так что Фесс едва мог удержать его в руках.
Давя собственный крик, он прыгнул навстречу зомби, повторяя про себя одну из формул некромантии, формулу окончательного, бесповоротного развоплощения, уничтожения и возвращения обратно во прах.
Посох оставлял за собой чёткий пламенный росчерк. И, едва столкнувшись с оказавшимся впереди остальных зомби, зачарованное древко перешибло его пополам. Обе половины тотчас начали гореть. Болезненный толчок отдачи чуть не вырвал посох из рук некроманта, Сила текла через него, и несмотря на боль Фесс ещё сумел, крутнувшись, поймать на обратном ходу посоха оказавшийся слишком близко скелет, тот самый, которому сломал меч в самом начале боя.
Отдача сотрясла Фесса, ему показалось, что посох со всего размаха врезался в каменную стену, – но своё дело он сделал. Скелет переломило пополам, какой-то миг кости ещё пытались цепляться друг за друга, проблески чёрного пламени точно старались сплавить их вновь друг с другом – напрасная попытка.
Фесса по инерции развернуло спиной к одному из зомби, и тот немедленно этим воспользовался – ударил резко, сильно, в лучшем стиле опытных кулачных бойцов.
Некроманта швырнуло на камни. Он ударился плечом и боком, в глазах потемнело от боли, но посох Фесс не выпустил. Трое уцелевших зомби навалились разом, Фесса затопила волна нестерпимого смрада, невероятно сильные, липкие, состоящие их одной гниющей плоти пальцы деловито стали запрокидывать ему голову. Зомби явно намеревались перегрызть Фессу горло или сломать шею.
Отчаяние и сотрясающее все внутренности отвращение помогли ему встать, протащить на себе повисших зомби несколько шагов, затем – ценой отброшенного посоха – швырнуть одного из зомби через бедро, вывернуться из цепких лап, – с тем, чтобы оказаться против трёх напирающих мертвяков с голыми руками, вообще без всякого оружия.
Остановиться враги уже не могли, глухо рыча, вновь стали обступать некроманта. Посох слабо светился где-то в стороне, три тёмные фигуры медленно надвигались, широко расставив руки-лапы, точно стремясь задушить некроманта в своих объятиях. Фесс прыгнул, ногой попытавшись пнуть зомби в голову, однако тот с неожиданной ловкостью уклонился. Зомби быстро учились.
Нет времени ни на магические фигуры, ни на сложные вычурные заклинания. Посох валяется в стороне. Драться как с обычными людьми – не получится.
Фесс тяжело дышал, плечо наливалось болью: удар зомби – это вам не тычок соломинкой. Оставалось только одно средство – прибегнуть к магии крови…
«…Глупец! – оборвал он сам себя. – Ты мыслишь и действуешь как некромант Неясыть. Пришла пора вспомнить, что Кэр Лаэда горазд был не только махать клинком или драться вообще без оружия. Уж раз эта память вновь во мне, то…
…Это было ещё в Академии. И архимаг Игнациус Коппер, прочитав нам обязательную лекцию о вреде некромантии, тогда же и перечислил универсальные средства борьбы с нежитью. О нет, почтенный мэтр не давал расшифровок, просто упоминал… но сейчас сойдёт и такой совет. Разорви нить между зомби и тем, кто дал ему силу. Ударь не по кукле (её можно сделать и из крепчайшей брони), ударь по тем нитям, что движут ею».
О-ох, какой же болью отозвалась попытка найти, почувствовать эти тончайшие, поистине неощутимые связи между надвигавшейся на него троицей и тем, что стояло за ними. Всё равно что пытаться в яркий солнечный день смотреть на светило, когда оно в зените. Фесс зарычал от рези в перенапряжённых глазах – однако он всё-таки увидел то, что нужно. Разумеется, это были не «нити» – тончайшие эфирные связи, уходящие куда-то в неведомую глубь; прочные, «алмазные» связи, о которые, как о туго натянутую струну, вполне можно порезаться до кости.
Осторожно разъять? Нет времени! И Фесс ударил, ударил всем, что у него ещё оставалось, даже не столько умением, сколько злостью, яростью, отчаянием…
Две из трёх наступавших на него фигур повалились на камни бесформенными мешками гнилого мяса и трухлявых костей. Третий зомби взвыл так, что у Фесса заложило уши, и ринулся на него. Некромант едва успел увернуться.
– Эй-гой! Кто ни есть, держи-и-и-сь! – вдруг заорал кто-то совсем рядом, в темноте, со стороны реки. Фесс что было силы оттолкнул неупокоенного ногой, прыгнул, разрывая дистанцию, – и в тот же миг коротко и беспощадно свистнул меч. Три раза.
Обычное железо, как известно, против ходячих костяков и зомби бессильно. Многое из зачарованного оружия – тоже. Даэнур всё сожалел, помнится, что никак не может сработать настоящий Меч некроманта – такой, что косил бы зомби, как коса траву. Однако это оружие рубило защищённую могущественными заклинаниями плоть, как ему и положено было рубить мёртвое, ничем не прикрытое человеческое тело.
Фесс и глазом моргнуть не успел, а свист клинка раздался вновь. Оружие взлетало и падало, пластуя и кромсая ещё не успевшие упасть обрубки. Смысла в этом особенного не было – они всё равно срастутся, как ни старайся, и только если искрошить неупокоенного ещё мельче, чем хозяйка – капусту для щей, тогда, только тогда…
Судя по всему, неизвестный это и собирался проделать. У Фесса кружилась голова, подкашивались ноги – словно заклятия из арсенала не-эвиальской магии требовали куда больше сил. Он вновь, как и обычно случалось после применения сильной, могущественной магии, чувствовал себя слабее котёнка.
– Эк ты их! Увазаю, – донеслось тем временем до Фесса вперемежку со свистом меча. – Цетверых полозыл! Один костяный ещё, я видел, там валяется, камни скребёт. Никому из насых такого не сделать, цародей. Ты из каких зе будешь?
Незнакомец не пользовался светом и, судя по всему, совершенно в оном не нуждался.
– Прости, друг, – с трудом отозвался Фесс. – Я тебя не вижу, а так…
– А, понимаю, понимаю, ты из светляков, – сказал пришелец. – Сейцас огня засвецу. Глаза прикрой, у меня вспыска яркая.
Что-то сухо треснуло, зашипело, и вокруг разлился мертвенно-белый свет, исходивший из небольшой железной лампы. Лампу держала могучая рука в кольчужной рукавице, рука оканчивалась крепким плечом, покрытым уже настоящей латной броней, а над плечами обнаружилась голова в островерхом шлеме. Под стрелкой налучья Фесс увидел круглое лицо, окаймлённое клочковатой рыжей бородой, ярко-голубые глаза с сеточкой морщин в уголках, застарелый рваный шрам на щеке, из тех, что оставляет не сталь, а звериные когти.
Перед некромантом стоял, несомненно, гном. Но по меркам этой расы – настоящий великан. Ростом он, конечно, уступал Фессу, и прилично, – однако некромант, не сходя с этого места, вспомнил бы десятки людей, которые оказались бы даже ниже этого гнома. Шириной же плеч подземный воитель поспорил бы, наверное, с крепостными воротами. На нём была добрая броня, поножи, бёдра прикрывала длинная кольчужная юбка. Щита незнакомец не носил, зато его меч тотчас же приковал взгляд Фесса.
Это был не простой клинок, какими некромант привык пользоваться. Очень широкий, в полную ладонь от запястья до кончика пальцев. Остриё срезано с одной стороны, вторая сторона лезвия, однако, судя по всему, тоже заточена. По обе стороны от кровостока – выбитые руны, Rruder amsepaar darten – повыше, и Ddragnar deidarium sarta – пониже. Руны были знакомые, обычное письмо гномов, однако они складывались в какие-то непонятные слова. Этим мечом явно нельзя было рубиться с обычным противником – не самая рациональная форма, явно переутяжелён, да и…
– Ну, цего? На лепесток мой уставился, светляк? – усмехнулся гном, пинком ноги, обутой в окованный со всех сторон железом башмак, отбрасывая искромсанные останки в сторону. – Верно думаес, гость надземный. Таким лепестком с латником или там всадником драться несподруцно. Для них у меня другой найдётся. А этот – токмо для Нецисти, на неё закалённый и зацарованный!.. Ладно, потом об этом. Ты кто будес-то? Я вот, к примеру, – Север.
– Север?
– Ну да. Не юг же! Имя такое. Мой покойный папаса, да не тронут песцерные крысы его бедный прах, наверное, изрядно нализался, презде цем мне, знацится, имецко дать. И дал. Впроцем, – задиристо добавил гном, – езели ты, светляк, мнис, цто оно нехоросо…
– Что ты, что ты, почтенный Север! – поспешил возразить некромант. – Ничего и в мыслях не держал…
– Не дерзал… – проворчал гном, исподлобья глядя на Фесса. – Небось потесаесся про себя, волшебницек. Сцикаря встретил и потесаесся?
– Да над чем же мне потешаться? – запротестовал Фесс. – У меня имя тоже ни склад, ни лад. Неясытью прозвали.
– Нея-а-а-сыть? – Глаза Севера широко раскрылись, он прямо-таки впился взглядом в глаза некроманта. – Неясыть? Цародей ордосский? Который Нецисть снопами укладывает?
– Увы, друг, – развёл руками Фесс. – Ты сам видишь, что так бывает не всегда.
– Ницего себе «не всегда»! Мне б такое не всегда… Я тебе спасибо долзен сказать, цародей. Кабы не ты, вся эта компаска на меня бы поднавалилась. Не инаце как на меня засели, твари, сволоци, цтоб их всех… – Гном углубился в детальное и многообразное описание того, что должен был сделать бы с оными зомби простой деревенский козёл после того, как ему покажут козу и завяжут глаза. – Ладно, впроцем, – прервал он наконец сам себя. – Нецего тут время терять. Прутик свой подбери да пошли.
– Куда? – поинтересовался некромант.
– Как это «куды»?! – удивился Север. – Ко мне, конецно зе.
– Нет, брат. – Некромант отрицательно покачал головой. – Не пойдём мы к тебе. И вообще… расстанемся мы с тобой как можно быстрее. Ты только покажи мне дорогу… к мастерам, которые… такие вот мечи делают.
– У-у-у… – Гном смешно сложил губы трубочкой. – Вижу, цародей, с баааальшой туцей на дусе ты к нам пришёл. С баааальшой туцей… ладно, не хоцесь ко мне идти – твоё право, знаю, ты меня обидеть не хотел, видать, прицины веские имеесь. Мозет, рассказесь? Тут вот присядем… токмо сперва огонёк распалим, дрянь соззём. Не подмогнёсь?
– Что за вопрос, Север? Конецно, то есть конечно, помогу.
Задыхаясь от зловония, они стащили останки зомби в одну кучу. От скелета и ещё одного зомби, которых Фесс сразил своим посохом, не осталось почти ничего, однако Север был неумолим, тщательно собрав и это ничтожное «почти». Трогать останки неупокоенных голыми руками он некроманту решительно запретил, сам вытащив для этого из отдельного мешочка пару прочных кожаных перчаток.
Подобрав посох, Фесс подошёл к тому месту, где всё ещё дёргался и скрёб костяшками пальцев камень обезноженный скелет. Оковка посоха слегка светилась – сила оставалась, и её было более чем достаточно, чтобы перебить дюжину таких скелетов… если, конечно, действовать по уму.
Скелет приподнял череп, бросив попытки дотянуться до берцовой кости, отлетевшей слишком далеко в сторону. Глаза его слабо горели, огонёк тлел теперь только в самой глубине глазниц. Эти глазницы сейчас пялились прямо в лицо некроманту… и Фесс готов был поклясться, что в чудовищных, нечеловеческих буркалах застыли сейчас жуткая ледяная тоска и ужас, непередаваемый ужас, кошмарнее даже страха перед смертью. Фесс невольно приостановился.
– Жиииивооой… пощадииии… – внезапно услыхал некромант.
Это было настолько невероятно и необычно, что Фесс только и мог, что разинув рот смотреть на странного неупокоенного .
– Цто, просцения запросил, курва-мать? – деловито осведомился незаметно подошедший Север. – Да… бываить. С некоторых пор они тут больна разговорцивы стали. Уж… цтобы не соврать… месяца три. Я сперва тозе обалдел, когда услыхал, точно дубиной кто по кумполу огрел. А потом…
– Что «потом»?
– А вот цто. – Гном коротко размахнулся своим чудовищным мечом. Остриё раздробило череп, прошло, рассекая кости, через всю грудину до таза, затем повернуло назад и без малейшего усилия проделало обратный путь. Через несколько мгновений череп превратился в кучу бесформенных костяных обломков. С тяжёлым мечом гном управлялся легко, точно с невесомой тросточкой. Не прошло и нескольких мгновений, как скелет превратился в груду мелкой костяной трухи, самый крупный обломок был не больше ногтя. – Погоди, не трогай дрянь эту, я сейцас лопатку принесу, – остановил Север некроманта, уже нагнувшегося к останкам.
– Да ты запасливый, как я посмотрю, – удивился Фесс, когда гном и в самом деле вернулся с небольшой широкой лопаткой на короткой рукояти. Края ярко блестели, и некромант подумал, что в случае надобности эта штука может рубить не хуже настоящего топора.
Вдвоём они сгребли останки в одну кучу, гном снова сбегал куда-то в темноту и вернулся, таща на спине здоровенный тюк.
– Сбросил, когда в драку полез, – объяснил он.
Из недр тюка на свет появилась оплетённая бутыль тёмного стекла с намертво прикрученной пробкой. Гном откинул запорную дужку, осторожно полил тёмной густой жижей останки зомби и скелетов.
– Земляное масло, – пояснил он в ответ на недоумённый взгляд некроманта. – У нас тут добывают, только глубоко, в сахтах. Вёдрами церпают. Потом перегоняем, светлое масло отделяем. Ну а потом я к этому светлому кой-цто добавляю, – он хохотнул, – цтобы горело луцце. Смотри, цародей!
Гном выудил всё из того же тюка наглухо запаянную стеклянную ампулу. Что было в ней, Фесс понять не успел – Север размахнулся и швырнул её прямо в готовый костёр.
Ампула разбилась, полыхнуло так, что на миг стал виден даже противоположный берег тёмной реки. Белое пламя взвилось чуть ли не на три человеческих роста, останки дружно вспыхнули, запылали, весело и дружно треща, словно сухие берёзовые дрова в очаге.
– Вот так-то, – назидательно заметил Север. – А то, понимаес, все просить будут… Ну, цего стоис, цародей Неясыть? Садись, энто теперь не скоро есцё прогорит. Нам их до самых камней сзець надо, потом только пойдём. Рассказывай… или нет, давай я нацну, а то вы там в Ордосе привыкли никому не верить…
Север начал рассказ. Чтобы не так воняло горелой мертвечиной, он швырнул в огонь щепотку какого-то порошка – вокруг распространился запах дорогого аррасского табака.
По словам гнома выходило, что они с некромантом были почти что коллегами, во всяком случае, делали одно дело. Неупокоенные давно уже начали тревожить гномов Железного Хребта, лезли, словно крысы, в любую нору, проникали в любой лаз.
Среди Подгорного Племени, само собой, сохранились легенды о Тёмных магах, некромансерах, что умели противостоять нежити. Но увы – секретов их волшебства гномы, конечно же, не знали. Пошли, как это и принято было у них, своим собственным путём. Докопались, дознались до причин того, почему железо так плохо действует на зомби и прочих неупокоенных , почему с ними нельзя биться обычным оружием. А дознавшись, стали ковать такие вот мечи-фальчионы, специально предназначенные для борьбы с нежитью и только с ней. Против другого противника это оружие мало годилось. Отточенное так, что с равным успехом рубило мешки с мокрой шерстью, шёлковые платки, подброшенные в воздух, и так далее, – оно плохо бы справилось с прочным латным доспехом, где нужен скорее проламывающий, а не прорезающий удар. Зато против неупокоенных фальчионы оказались диво как хороши. Не сразу и не вдруг гномы подобрали и соответствующие заклинания рунной магии, помогавшие в бою. И смыслом новой тактики стало теперь как можно скорее изрубить противника в мелкую крошку, потом облить специальной горючей смесью, которую без устали варили гномьи мастера-алхимики, и сжечь. Как известно, простой огонь против неупокоенных – оружие никчемное, а на «живых» зомби или скелетов огненная смесь гномов не действовала. Зато отлично жгла мёртвых, точнее – изрубленных на мелкие кусочки.
– Погоди, ты сказал – как можно скорее изрубить на мелкие кусочки? – удивился Фесс. – Но тогда меч должен быть лёгким и изогнутым, тут же лучше не рубить, а резать?
– Верно, – кивнул Север. – Да только, думаесь, это мы вцера придумали? Каких только мецей не перепробовали… и оказалось – эта форма с рунами луцце всего. С той поры и повелось. А в обцем-то, под каздую руку лепесток нужно ковать особо…
Гномы вступили в затяжную, упорную войну. Никто не хотел уступать – собственно говоря, гномам и отступать-то было некуда. Вскоре из их рядов выделилась каста охотников за нежитью, воинов-одиночек, что странствовали по самым тёмным и заброшенным тоннелям их необъятного царства. Правда, надо сказать, эти охотники дерзали вступать в бой только с одиночными неупокоенными . Гномов спасало лишь то, что и зомби, и скелеты, и костяные гончие проникали к ним по одному-двое; собственных же мёртвых гномы испокон веку торжественно сжигали в горнах, так что их кладбища были просто аллеями памятных плит, под которыми мог лежать, к примеру, боевой топор или молот воина-кузнеца, чекан или резец женщины Подгорного Племени, любимая игрушка ребёнка. Этим гномы избавили себя от опасности разупокаивания собственных погостов.
Нежить обычно в группы больше трех-четырех существ не собиралась, но и тогда охотники старались отступить, завлечь врага в заранее настороженную ловушку.
– А сестерых – вообсце первый раз визу, – развёл могучими руками Север. – Не справиться мне б с ними было, хоть во сто крат быстрее руби… Ну, ладно про меня, цародей, давай, твоя оцередь говорить настала.
Фесс помолчал, собираясь с мыслями. Прямодушный Север чем-то очень напоминал Сугутора – да будет пухом ему тот ров, куда сбросили его инквизиторские крючья! – но во многом и очень отличался. Сугутор, казалось, готов был одобрить любое решение «милорда мэтра», а вот с Севером предстояло быть осторожным.
Некромант начал издалека. Само собой, о своём истинном происхождении он умолчал, сказал лишь, что прошлого своего не помнит, обучался в Академии и так далее и тому подобное. Закончил свой рассказ он словами, что к гномам он пришёл по делу и хотел бы купить себе хороший меч. И не просто хороший… а желательно такой, как у почтенного Севера.
Гном слушал Фесса молча, изредка почёсывая затылок. Шлем он уже давно стянул с потной головы и держал на коленях. На поверхности властвовала свирепая зима, здесь же, в подземельях, напротив, было тепло и сухо.
– Н-да, и покрутило тебя, цародей, – покачал наконец головой Север, дослушав до конца повесть некроманта. – И так кинь и сяк… всё неладно выходит. С Инквизицией ты поссорился, брат, а хузе этого, ты уз мне поверь, ницего быть не мозет. Со света сзывут, скалы зубами прогрызут, а тебя достанут. Нет, ты не думай, что я их оценно люблю, нет, конечно, и в Спасителя ихнего я не верую… однако сила за ними сейцас, признаю, ницего не сделать. Однако мы не из тех, цтобы всяким там святосам кланяться. Сделаем, как наса свободная воля велит, а дальсе будь цто будет! – Он помолчал, задумчиво посвистывая и глядя во тьму поверх головы чародея. – Лепесток тебе, знацитца, нузен… – протянул наконец гном, яростно скребя затылок. – Непростое это дело, Неясыть, наш лепесток полуцить. Тут ведь не золото требуется, ты понимаес…
– Понимаю, – кивнул Фесс, запуская руку в потайной карман. – Вот, Север, взгляни-ка на это.
Гном почтительно приблизился, да так и застыл, с раскрытым ртом, любуясь невиданным сокровищем.
Сфайрат не поскупился. Гномов невозможно удивить драгоценными камнями, они сами их первые добытчики и ценители, но два камня размером с доброе куриное яйцо каждый, идеально огранённые, ярко горели тем самым завораживающим пламенем, что полыхало внутри Кристалла. Сперва могло даже показаться, что это – частички Источника; но, конечно же, это было не так. Даже мельчайшая крупица Кристалла обладала силой, по сравнению с которой оказалась бы ничем вся совокупная мощь магов Эвиала, как Светлых, так и Тёмных.
Север заворожённо глядел на камни. Они были сродни рубинам, но живой огонь, что жил в них, делал их совершенно ни на что не похожими. Фессу пришлось бы признать, что и каменное навершие его посоха, имевшее свойство светиться в бою, – жалкий, тусклый и мутный фонарь по сравнению с могучим дневным светилом. Магия могла заставить камни светиться, но никакая магия не смогла бы породить такой свет и такой огонь.
– Дорогую цену готов заплатить, Неясыть, – выдохнул наконец Север. – Знал, цем гнома пронять мозно… сам догадался али надоумил кто?.. И где з ты такое богатство невиданное добыл? Впроцем, прости, прости, знаю, нельзя об этом спрасывать. Ну, цто я могу сказать? Будет тебе мец, некромант, да такой, что всем мецам мец будет.
На сей раз гном даже забыл поименовать оружие его обычным «мирским» прозвищем – лепесток.
– Будет тебе мец, – повторил он, не отрывая взгляда от камней. – Пойдём.
Они двинулись в путь бок о бок. Забрались обратно на помост и зашагали по тёмным доскам, освещая себе путь ярким белым светом лампы (внутри неё что-то противно шипело и булькало). Словоохотливый Север только один раз поднял руку, призывая к молчанию. Фесс тоже напрягся, чувствуя впереди неупокоенного , но далеко, слишком далеко…
Однако немного погодя это чувство исчезло. Гном перевёл дух, правда, как показалось Фессу, с явным сожалением.
– Сбезал, подлюка. Один был, явно. Эх и хитрые з стали, как мухи! Всё резе и резе в одиноцку попадаются. Так просто и не подберёсся. И одиноцек всё меньше. Когда их двое – есцё ницего, мозно драться, а вот когда трое – узе непросто, покуда одного распластаес, двое других тебя как раз схарцат…
После нескольких часов пути они оставили в стороне русло подземной реки, повернув по одному из многочисленных тоннелей. Двинулись вверх по лабиринту древних штолен, карабкаясь по скрипучим подгнившим мосткам, лестницы опасно трещали и гнулись под их тяжестью.
Фесс мог заметить, что повсюду было в изобилии брошено горное оборудование – тачки, вагонетки, лебёдки, подъёмники, валялись многочисленные кирки, ломы, отбойники, молоты и прочий инструмент.
– Насы отсюда драпали – только пятки сверкали, – перехватив его взгляд, сообщил Север. – Неупокоенные – то это тебе не крысы и не волки песцерные. И вот… до сих пор есцё назад не спустились, хотя зылы тут богатые, не в пример верховым…
На ночлег остановились в укромной пещере, где раньше, судя по всему, промывали золотой песок. В длинном деревянном лотке еще блестело несколько крупинок.
– Место цистое, сам проверял. – Север раскрыл свой тюк, извлёк из него туго свернутое одеяло. – У тебя, гляди-кось, цародей, и нет ницего. На, возьми моё второе. Как же ты в насих горах-то оцутился, позволь тебя спросить?
– На поверхности всё осталось, – ответил некромант.
– Ницего себе. Отсюда з до поверхности добрых пять дён хода!
Фесс промолчал.
– Ну, ладно, Неясыть, спать давай. Да, вот цто – я храплю сильно, так цто, узе если невтерпёз станет, ты того, пихни меня как следует.
– Не сомневайся, пихну, – пообещал некромант.
Север заснул мгновенно и столь же мгновенно принялся храпеть. Фесс уже хотел было как следует встряхнуть гнома, благо от выводимых им рулад, казалось, дрожит сам потолок пещеры. Однако стоило его голове коснуться одеяла, как глаза Фесса сами собой закрылись и даже громоподобный храп перестал быть слышимым.
Проснувшись и наскоро перекусив запасами Севера, они двинулись в путь. Идти стало легче, ходы и тоннели уже не выглядели столь запущенными, а потом дорогу преградила массивная решётка из железных прутьев толщиной чуть ли не в руку взрослого человека.
За решёткой горели факелы, скупо освещавшие две полукруглые каменные башенки, возведённые по обе стороны прохода. Приближаясь, Север приветственно помахал рукой. Его, похоже, знали – где-то сбоку, в толще камня, что-то заскрипело, захрипело, и решётка поехала в сторону, увлекаемая толстыми цепями. Север и Фесс вошли в открывшуюся щель, и решётка тотчас же двинулась обратно.
– Добрая ль была охота, Север? – пробасил кто-то из башенки. Над бойницей появился полукруглый шлем, украшенный столь любимыми среди гномов рогами (что, правда, дало людям массу поводов для достаточно плоских насмешек), следом за шлемом – рыжая борода и сам её владелец, гном со здоровенным арбалетом, чуть ли не выше себя ростом. – Вижу, вижу, что добрая. Кого это ты словил?
– Тисе, Деркац, тисе. Не видис – гостя веду. Кабы не он, гнить бы мне уже возле Бреденя.
– Возле Бреденя? – вытаращил глаза рыжебородый гном со странным для этого племени именем Деркач. – Это он, светляк, так глубоко забрался?.. И с мертвяками дрался?..
– Тисе, – вновь повторил Север, досадливо морщась. – Хватит, говорю. Не дёргайся и не вопи. Это некромант Неясыть.
– Упс… – вырвалось у рыжебородого, так что он даже прикрыл рот пятернёй в кожаной перчатке без пальцев. – Сам, значит, некромант Неясыть к нам пожаловал? Ну и дела, будет что старухе моей рассказать… хотя небось решит, что опять я пива на посту упился… Что ж, гость дорогой, проходи, проходи, честь нам большая оказана… Эй, братва, да что вы сидите-то! Не каждый день некромансеры к нам заглядывают!
Из-за башенок высыпали гномы, всего, наверное, с десяток, все в тяжёлых доспехах, с самострелами или недлинными алебардами. Каждый норовил поприветствовать важного гостя, но вопросов, само собой, никто не задал.
– Не обрасцай внимания, цародей. – Север потянул волшебника дальше. – Ребятам на стразе скучно – неупокоенные теперь на Верхние горизонты не слиском-то лезут, насими стараниями, – вот и тесатся чем могут. А я тебя сейцас в одно место отведу… такое славное местецко…
Впору было подумать, что речь идет о таверне со столь любимым гномами пивом, однако оказалось, что Фесс ошибался. Некромант ожидал увидеть подземный город гномов (сказать по правде, ему хотелось бы там побывать), однако Север вновь повернул вниз, узким извилистым тоннелем, от которого, кстати, не отошло ни одного ответвления. Становилось заметно теплее.
– К огненному ходу тебя веду, цародей, – обронил Север, заметив недоумённые взгляды Фесса. – К одному… мастеру. Вернее сказать, мастерице. Лепесток-то тебе не простой нузен, а то бы я тебя совсем в другое место повёл…
Спускались они долго. Некромант успел проголодаться, ноги его гудели от усталости, когда казавшаяся бесконечной дорога кончилась. Они встали перед могучей железной дверью, что не уступила бы крепостью и воротам замка. Север скинул с плеча свой чудовищный фальчион и громко постучал в створку рукояткой.
Некоторое время было тихо. Затем дверь бесшумно отворилась сама собой – на пороге никто не появился.
Внутри уютно горел огонь в камине, а сама подземная каверна была залита ярким солнечным светом, таким ярким и резким, что приходилось щурить глаза.
– Зеркала, – пояснил Север, хотя Фесс его ни о чём не успел спросить. – Наверху сейцас день… Ну, входи.
Они шагнули за порог, и дверь тотчас же захлопнулась за ними.
Это походило на причудивую смесь кузницы, оружейной мастерской и алхимической лаборатории – всё разом. Вдоль стен тянулись длинные столы, вырубленные прямо из дикого скального камня, уставленные колбами, ретортами, сложными конструкциями из стеклянных трубок и змеевиков; на полках теснились бутыли тёмно-зелёного стекла, из раcпахнутых глоток горелок вырывалось синеватое бледное пламя; громоздились груды книг, живо напомнив некроманту Ордос и кабинет Даэнура на факультете малефицистики.
Взгляд Фесса невольно пробежался по корешкам. «О свойствах первоэлементов земных, их качествах и способах оных познания» – классический труд ранней алхимии, ничего удивительного, с этого, насколько он мог вспомнить, начинали все до единого студиозусы на соответствующем факультете ордосской Академии; зато уже следующий том, рукописный «Минералы тайные: определитель, с собственного опыта составленный Б. Лавуалем» заставил некроманта насторожиться. Эта книга относилась к числу редкостей, во всяком случае, оригинал в ордосской академической вивлиофике кому попало не выдавали, только позднейшие, уже печатные копии.
Здесь, судя по всему, был один из самых первых списков.
А дальше пошли названия, и вовсе не знакомые некроманту. И манускрипты один древнее другого. Кожаные переплёты обтрепались и залоснились, кое-где виднелись свежие заплаты, наложенные на возникшие прорехи. Фессу не потребовалось много времени, чтобы его взгляд отыскал жутковатого вида фолиант в чёрной коже, на которой серебром были вытиснены черепа и скрещённые кости. «Анналы Тьмы», и, судя по толщине, одна из наиболее полных версий.
Рядом спокойненько возлежал томик трудов Бессена Семиградского, одного из легендарных некромантов прошлого, теоретика и практика борьбы с неупокоенностью, открывателя и составителя многих заклятий, к сегодняшнему дню ставших классикой некромантии. Книг Бессена практически не осталось, их распространение было строжайше запрещено – Церковь не предавала их анафеме, со скрежетом зубовным признавая (до поры до времени) необходимость факультета малефицистики, студиозусам которого, как ни крути, надо было оставить хоть какие-то учебники.
– Любуешься, некромант? – негромко раздалось у него за спиной. Фесс резко обернулся – не терпел, когда к нему подкрадывались незаметно.
Перед ним стояла гнома. Доселе он ни разу не видел женщин Подгорного Племени – этим вообще мог мало кто похвастаться. Они редко появлялись на торжищах, путешествовали инкогнито, их легко можно было принять за низких коренастых женщин людской расы. Оттого-то «Очерки земель и племён», составлявшиеся в Империи, ничего не говорили о них. Неудивительно, что Фесс смотрел на гному, широко раскрыв глаза.
Злые языки утверждали, что гномские женщины столь «ужасны видом», что «мужу правильному и в силах» грозила опасность немедленно скончаться от разочарования во всём земном. Говорили, что они бородаты и толсты, как бочонки, что животы у них свисают до колен, руки – до земли, а груди – ниже пупка. Что у них торчат клыки, точно у орков. Что ноги у них покрыты густой шерстью. И тому подобный бред.
То, что это бред, Фесс подозревал всегда, а сейчас воочию в этом убедился. Гнома и впрямь оказалась невысока ростом, крепенькая, широкая в плечах и бёдрах, но бочонок она отнюдь не напоминала. Талия у гномы была узкой, а грудь – пышной и соразмерной. Мягкие пепельные волосы спускались до пояса, пожалуй, ни в чём не уступая эльфийским. Большие глаза, такие же голубые, как и у Севера, блестели.
– Привет тебе, почтенная хозяйка, – поклонился Фесс, смотря ей прямо в глаза.
– Дагра, некромант, Дагра. Не слишком-то благозвучное имя, правда? Нам с Севером не повезло. Можешь называть меня Эйтери, мне это прозвище дали…
– Эйтери, Eithery, Сотворяющая… хорошее прозвище, – проговорил Фесс.
– Ис ты, – удивился Север, – а я и не понял, цто ты насы руны цитать мозес…
– И не только наши, – пристально глядя на Фесса, сказала Дагра-Эйтери. – Но не в этом дело. Ты пришёл сюда, некромант…
– За мечом, Сотворяющая. Мне нужно оружие против неупокоенных . Может, не точно такое же, как у Севера, но… что-то в этом роде. У меня есть чем заплатить, – поспешно добавил он, заметив странный огонёк в глазах гномы, который он первоначально принял за недоверие.
– У него есть, Эйтери, не сомневайся, – прогудел у него за спиной Север.
Фесс решительно вытащил светящиеся драконьи камни.
Глаза Сотворяющей на миг сощурились. Только на один короткий миг.
– Вот оно как… да, заплатить и в самом деле есть чем, – проговорила она. – Многое за эту цену купить можно, не сомневайся. Тебе нужен фальчион? Наш, настоящий фальчион? Не совсем такой, как у Севера? Нужно, чтобы и на живых, и на мёртвых?
– Если бы мне нужна была парадная шпага для дефиляций по имперскому сенату, я обратился бы к другим, Сотворяющая.
– Ишь ты, – усмехнулась гнома. – Ладно, поговорим об этом после. Ты проделал трудный путь, ты сражался, ты устал. Сегодня отдохнём, а потом… Впрочем, должна тебя сразу предупредить: на живых едва ли получится… Против мёртвых это ладили, когда только придумывалось. Хотя, конечно, как знать, как знать…
Фесс уже открыл рот, чтобы поблагодарить, однако вместо этого у него вырвались совершенно другие слова:
– Эйтери… я не останусь здесь.
Север что-то недоумённо проворчал. Гнома же, однако, не повела и бровью.
– А, вот оно в чём дело… – протянула она, глядя на Фесса ещё пристальнее. – Признаюсь, не почувствовала, не поняла… пока ты не сказал. Извини, я на секунду. – Она скрылась за тяжёлой кожаной занавесью, делившей мастерскую-лабораторию надвое, и тотчас вернулась. Некромант не удивился, увидев у неё в руках большой каменный шар – из чистейшего горного хрусталя, на подставке чёрного дерева, изображавшей…
Изображавшей трёх драконов, сцепившихся когтями на изломах крыльев.
– Север, – обратилась Эйтери к гному. – Прошу тебя, пойди погуляй. Тут дела такие, что…
– Не моего ума дело? – набычился тот.
– Не твоего, – спокойно подтвердила гнома. – Охоться на зомби в тёмных тоннелях, Север, и не задумывайся над тем, кто стоит за ними. Тебе нельзя это делать. Иначе твоя рука дрогнет в решающий момент. Дрогнет… твоя… рука…
Отполированный кристалл засветился мягко, едва заметно. Фесс ощутил слабые колебания Силы; Север же неожиданно споткнулся посреди фразы, потёр лоб и нетвёрдыми шагами направился к выходу из мастерской. Едва только дверь захлопнулась за ним, мерцание шара угасло.
– Извини. – Эйтери повернулась к некроманту. – Так было необходимо. Север славный мальчик, но ужасно, по-ослиному упрям. Если не слушается сразу, потом не послушается ни за что. Уговоры на него бы не подействовали.
– Хорошая у тебя подставка, – проговорил Фесс, осторожно касаясь чёрного дерева.
– Куда как хороша, – усмехнулась гнома. – Как ты понимаешь, не я делала, и не от мамы досталась.
– Уж не хочешь ли ты сказать… – начал было Фесс, однако гнома тотчас перебила его:
– Именно это и хочу сказать. Ты был у дракона. Я тоже.
Фесс чуть не поперхнулся от неожиданности.
– Две вещи, – спокойно сказала Эйтери. – Давай не будем их смешивать. Первая – та тень, что стоит за тобой, из-за чего ты не хочешь оставаться у меня в гостях. Вторая – откуда я знаю Сфайрата, как пережила встречу с ним и вообще – не солгал ли он тебе?.. Начну со второй, она проще. О драконе мы, гномы, знаем уже очень давно. Не все, разумеется. Сейчас, кроме меня, таких только двое. Ты вот третий.
– Но как вы смогли…
– Вырваться оттуда живыми? Очень просто. Самый первый из гномов, кто сумел дойти до дракона, убедил его в том, что мы не посягаем и никогда не посягнём на его сокровище. С тех пор знание о драконе и знание, данное драконом, остаётся уделом крошечной горстки живущих. Не более трёх из моего народа. Поверь, преемники и преемницы выбираются более чем тщательно. И, – гнома лукаво улыбнулась, – мы не проходим обучения в Ордосе. Хватает наших собственных книг. Вот откуда взялась эта подставка, Неясыть. Ничего сверхъестественного. Так что… я сразу узнала драконьи камни, едва только увидев. Да, за такую цену ты бы смог купить, наверное, всё наше царство. Но тебе нужен всего-навсего один меч.
– Я не отказался бы и от кое-чего другого, – скромно заметил некромант, и гнома расхохоталась.
– Например?
– Я могу купить… заказать глефу? Но только особую, мне надо…
– Погоди, я не оружейница, – развела руками гнома. – Фальчионы против нежити – это да. Не рассчитывай всё-таки, что против живых им так же сподручно драться окажется. Глефа – оно, конечно, дело другое. Остальное же… впрочем, я тебе укажу мастера. Но это уже потом; так, значит, со второй вещью разобрались, осталась первая. Уже посерьёзнее. Иди сюда, к шару. Попробуем заглянуть…

– Погоди, Сотворяющая. Я сперва хочу тебе кое-что рассказать…
– Тогда я цветочков заварю, – ничуть не удивилась его словам гнома. – И мёда принесу. Верескового. Небось не пробовал?.. По себе знаю – такие разговоры лучше с кружкой чего-нибудь горяченького вести. Не горячительного, а именно горяченького. Пойдём, зря я этот шар сюда вытащила…
Фесс следом за гномой вошёл за плотную занавеску, оказавшись в жилой части пещеры.
Здесь, в противоположность мастерской, царил полумрак, в большом камине горели дрова («Неужто таскают с поверхности?» – удивился некромант), лежали пушистые шкуры, медвежьи, волчьи, рысьи. Стоял пузатый буфет коричневого дерева, битком набитый золотой и серебряной посудой.
Было удивительно хорошо и уютно. Ни один гном не сумел бы создать такого. Более того, ни один истинный гном не потерпел бы в своем жилище такого ужасного порядка, когда каждая вещь лежит на своём месте (то есть не на полу, а в шкафах и на полках) и, следовательно, ничего невозможно найти, когда надо!
– Садись. – Гнома поставила хрустальный шар на стол, направилась в угол, где в громадной плите горел неяркий, но дающий сильный жар огонь. – Я сейчас… заварю только. Шар не трогай, договорились? А то я вас, волшебников, знаю… не успеешь оглянуться, руки свои куда не надо протянут. – Она улыбнулась, давая понять, что всё это – не более чем шутка.
Впрочем, касаться её шара Фесс и в самом деле не собирался.
Поколдовав немного у плиты, гнома вернулась с большим фарфоровым чайником, от которого волнами расходился странноватый пряный аромат. Рядом с чайником возник глиняный кувшин с дымящимся мёдом.
– Вересковый мёд горячим пить надо, – наставительно сказала гнома, наливая янтарную жидкость в высокие деревянные кружки. – Ну, как говорят у нас в горах, – чтобы вечно молот стучал! За встречу, некромант.
– За встречу, Эйтери. – Фесс поднёс кружку к губам.
Вересковый мёд, судя по всему, только что кипел вовсю, однако почему-то его можно было пить, не обжигаясь. Некромант глотнул – и по телу пронеслась стремительная горячая волна, притом что от этого мёда, судя по всему, опьянеть было невозможно.
– Хорошо стало? – усмехнулась гнома. – Ну вот, теперь цветочков моих попьём. Да поговорим обо всём.
– А ничего, что Север у нас за дверью торчит? – осторожно осведомился Фесс.
– Он уже давно пиво пить пошёл, – хихикнула гнома. – В корчму «Дохлый скелет». Там такие, как он, собираются. В смысле – охотники за нежитью. Обладатели фальчионов. Делятся… – она вновь хихикнула, – делятся впечатлениями. Хвастаются… трофеями.
– Погоди, они же должны…
– Ну да, но палец там какой-нибудь стараются захватить. Потом в своей пивной торжественно считают, у кого сколько, и потом всё вместе плющат в пыль. Ты пей, пей, мёд прикончишь – за отвар мой принимайся. Когда ещё такое попробуешь…
Фесс последовал совету хозяйки. В дополнение к кувшину и чайнику на столе появилось целое блюдо нежнейших пирожков – незатейливых вроде бы пирожков с вареньем, однако они таяли во рту, точно самое изысканное лакомство. Некромант остановился, только уничтожив полтарелки, и совсем забыл о своём намерении сперва поговорить.
– Ну, поели-попили, можно теперь и посмотреть, что там у нас стряслось… – вернула его к действительности гнома, решительно отодвинув кружку. – Протяни руки. Ладони на шар клади. Глаза закрой. Когда я скажу – откроешь. Всё понял?
Фесс кивнул.
На ощупь шар казался совершенно ледяным. И теплеть под руками некроманта он решительно отказывался. Точно в прозрачном кристалле застыл вечный холод недальних полярных льдов.
– Очень хорошо, – услыхал Фесс тихий голос гномы. – Просто замечательно… потерпи ещё немного… совсем чуть-чуть…
Фесс чувствовал, как лютый холод ползёт от пальцев вверх, к запястьям и выше, стремясь дотянуться до локтей. Некромант насторожился. Не следовало бы вот так с порога отбрасывать возможность ловушки…
– Вот-вот, в этом-то и есть вся ваша беда, – услыхал он ворчание Эйтери. – Возможность ловушки… не верим никому, даже себе. Ладно, некромант, тебе это прощаю. Потому что… открывай глаза, смотри и не говори, что не видел!
Фесс взглянул.
Горный хрусталь шара заливала сплошная чернота. Хотя нет, глаза обманули Фесса, чернота господствовала в нём, но всё-таки на её фоне можно было различить какие-то фигурки.
– У тебя за плечами – тень, – тихо сказала гнома. – Она подобралась уже очень, очень близко. Ты видишь?
Некромант видел. Видел самого себя, медленно бредущего по какой-то непонятной дороге, в полном одиночестве, а за плечами, словно чудовищный плащ, колыхалась необъятная серая тень, уходящая к самому горизонту, затмевающая звёзды, и там, возле самых звёзд, сливающаяся с заполнившей весь шар чернотой.
– Неправильно называть ее Тьмой, – тихо, едва слышно проговорила Эйтери. – Скорее уж это Тень. Серое отражение в зеркале несбывшегося. Морок, обретший не плоть, но Силу. И сдаётся мне, старый, очень старый. Старше звёзд и небес. Старше богов, если они только есть. Старше Спасителя, если ты в него веруешь… Тень пришла в наш мир… и угнездилась тут. О да, она похожа на Тьму. Она даже приняла это имя. Она даже стала помогать… тебе от её имени. А теперь решила взыскать долги…
Гнома тоже неотрывно смотрела в хрустальный шар, лицо её стремительно белело, словно от него отливала вся кровь.
– Она за тобой… следом… и след в след… беги её, некромант, ибо с ней нельзя договориться, её вообще невозможно понять…
Фесс хотел сказать, что не раз говорил с Ней, и притом Её слова звучали более чем логично, но взглянул на полузакрытые глаза гномьей волшебницы, сейчас подёрнутые мглистой поволокой транса, и промолчал.
– Беги Её, некромант… – повторила Эйтери. – Беги Её, не говори с ней, не следуй Её советам, никогда и ни в чём…
«Это-то и так понятно…» – подумал некромант, уже с лёгким раздражением. Изображение в шаре не менялось, всё тот же крошечный двойник Фесса шагал по бесконечной, пролегшей через Ничто дороге, по-прежнему развевался за плечами серый плащ, у горизонта превращавшийся в сплошную черноту.
– Смотри, что будет, некромант. – Голос гномы ломался, лицо некрасиво сморщилось, глаза закатились.
Видение в кристаллическом шаре резко изменилось. Теперь некромант уже не был одинок. Рядом встали знакомые фигуры Прадда и Сугутора, обнажила свои два клинка Рысь; Фесс вгляделся в их лица, они что-то беззвучно кричали, явно обращаясь к нему, Фессу, – однако двойник некроманта всё шагал себе и шагал, не обращая на спутников никакого внимания.
И за плечами каждого из пропавших в Эгесте товарищей некроманта вился такой же плащ, как и у него, – только не серый, а совершенно, полностью чёрный.
Внезапно вся четвёрка внутри шара резко остановилась. Дороги дальше не было. Вместо этого – пылающая багровым огнём щель. Пламя поднималось бесконечными волнами, рвалось из каменного плена, растекалось окрест, и он, Фесс, некромант, там, в шаре, – встал на колени, протянул сложенные горстью ладони к кипящему огню.
«Стой! Не делай этого!» – захотелось крикнуть Фе… нет, уже даже и не Фессу, а Кэру Лаэде, урождённому магу Долины.
Очевидно, такого же мнения были и спутники некроманта – там, внутри шара. Орк схватил его за плечо, Сугутор вцепился в локоть, Рысь обхватила за шею, на миг прижавшись всем телом, – напрасные усилия. Некромант стряхнул их с себя – легко, точно матёрый медведь свору повисших на нём псов. И окунул обе руки в кипящее жидкое пламя.
Шар полыхнул ослепительно белым светом. Чернота исчезла, словно сдутая, сорванная неистовым ураганом. Фесс увидел словно громадную карту Эвиала, едва заметные среди тёмных морей очертания Эбинского полуострова, Семиградья, чуть южнее проглядывались контуры Кинта Ближнего. И оттуда, с покрытого мраком Запада, катилась на восток тёмная волна. О нет, не океанская и даже не волна каких-нибудь там монстров; нет, волна тёмно-серой тени. Эта завеса не была сплошной, сквозь неё Фесс по-прежнему мог рассмотреть границы моря и суши, и на первый взгляд не случилось ничего страшного. Волна прокатилась и скрылась где-то за восточным краем горизонта – исчезая, она стягивалась от юга к северу, пока не обратилась в единую серую точку, скрывшуюся вдали, – и там тотчас же взметнулся к самым звёздам узкий, тонкий меч багрового огня – точь-в-точь такого же, как и зачерпнутый некромантом из бездонной щели.
Пламенный клинок достиг неба, отсветы падали далеко окрест, вырывая из сумрака очертания каких-то далёких гор, ниточки рек, мягкие покровы лесов: некоторое время ничего не происходило, а потом Фесс вновь увидел себя. Но теперь снова одного. Справа и слева от него теснились тёмные фигуры, можно было различить поднятые древние мечи, вычурные копья с крюками, хищные алебарды в руках мёртвых солдат.
Некромант едва сдержал крик ужаса. Он, Фесс, стоял во главе армии мёртвых. И, судя по всему, собирался вести её на восток.
И в тот же миг шар погас. На сей раз уже окончательно.
Фесс украдкой поднял глаза на гному. Волшебница бессильно обмякла на стуле, глаза ввалились, под ними залегла глубокая синева, руки тряслись.
– Ты решил правильно, некромант, – после долгого молчания проронила Эйтери. – Твой удел – одиночество. Может быть, кто-то и захочет присоединиться к тебе… но судьбе их я не завидую. Как не завидую и твоей.
Фесс молчал. От увиденного он сейчас не мог ни двигаться, ни говорить.
Есть такие видения, над которыми нельзя думать. Отражения своей собственной судьбы в кривом зеркале магии.
– Ты прав… – с трудом проговорила гнома. Глаза её были закрыты. – Это же просто… отражения. Пока ты не зачерпнул из огненной реки, пока не застегнул на плечах серый плащ до самых звёзд… пока не превратился в пламенный клинок, который сотрёт старый, ведомый нам мир и откроет дорогу новому… тому, что летит на крыльях Великой Тени. О, если бы только знать… знать, что за этой гранью…
– Спроси у Салладорца… – отозвался некромант, не отрывая взгляда от угасшего шара.
– «Цену смерти спроси у мёртвых». Неплохо сказано, верно?
– Кем?
– Ветер принёс… звёздный ветер из одного очень далёкого мира… впрочем… какая разница. У Салладорца больше не спросить.
– Почему же? – медленно сказал Фесс. – Можно и спросить. Ведь его могила…
– В Салладоре, как и положено. Инквизиция не дерзнула к нему подступиться.
– В Салладоре… – задумчиво сказал Фесс. – Ну что ж, пусть будет Салладор. Мне всё равно, куда идти. Если идёшь один, нет проблем с выбором дороги.
– Только не вздумай пытаться расспрашивать Салладорца! – всполошилась гнома. – Ты не знаешь, что…
– У тебя есть его трактат?
– Д-да, конечно… даже не один…
– Дай мне. Прошу.
– Х-хорошо… Человеку с такой тенью за плечами отказать нельзя. Возьми книгу. – Гнома медленно поднялась, двинулась к занавеске. – Но дай мне слово, что ты не…
– Нет, Сотворяющая. Не дам, – покачал головой некромант. – Моё слово больше ничего не стоит. И потом – если мне суждено схватиться с этой Тьмой… или Тенью… то неплохо было бы постараться разузнать о ней побольше. В конце концов-то!.. Не ей же самой задавать вопросы.
– Некромант, ты и впрямь начинаешь меня пугать. – Эйтери стояла возле занавеса, словно не решаясь оставить Фесса в одиночестве. – Так хорошо сидели, говорили… А теперь я боюсь тебя отпускать. Потому что если ты всё-таки попытаешься подъять Салладорца…
– Я должен это сделать, Сотворяющая. Разве ты не понимаешь? Кто-то… кого мы называем то Тьмой, то Тенью, пытается накинуть на меня чужой плащ. Я его не хочу, я буду насмерть драться с его обладателем… но я должен знать своего врага. Я слишком долго ждал и бездействовал. Потребовалось потерять всех, кто… кто был со мной, чтобы решиться. И должен буду идти скоро, Сотворяющая. Помоги мне с оружием. Если хочешь, конечно.
– Я помогу тебе, – сквозь зубы проговорила Эйтери. – Закон гор. Но… я понимаю, почему Вейде не убила тебя. Смерть Разрушителя… поистине страшна. А кроме того… слишком легко приносятся на алтарь «спасения мира» гекатомбы жертв. Слишком легко. Я дам тебе книгу… а потом пойдём к мастерам. Закажем тебе глефу… и фальчион.

* * *

Сотворяющая пользовалась у гномов, судя по всему, непререкаемым авторитетом. Маленькой гноме низко кланялись все до единого бородатые силачи Подгорного Племени, встретившиеся им по пути.
Тоннели города гномов были ярко освещены, всюду, потрескивая, горели лампы, источая порой чуть ли не режущий глаза белый свет. Фесс и Эйтери спустились на нижние этажи, к мастерским.
Мастерские гномов являли собой вид совершенно неописуемый. Попадались и крошечные, где едва мог размахнуться молотом сам хозяин, и громадные залы, через которые протекали реки, вращавшие мельничные колёса. От них тянулись шкивы и передачи к каким-то странным устройствам, в разверстые пасти гномы совали докрасна раскалённые поковки. В двух залах Фесс видел опутанные лесами какие-то громадные металлические штуковины, во много человеческих ростов, но деталей разглядеть не успел.
Здесь гномы именно работали с металлом. Добывали и плавили его они ниже.
– Нам сюда. – Эйтери шагнула в небольшую, ничем не выделявшуюся мастерскую. Двери гномы обычно не ставили, воровства среди своих они не знали. Мощные створки на входе в лабораторию Сотворяющей были единственным исключением.
– Эйтери, – сдержанно, с достоинством поклонился маленькой волшебнице старый гном с совершенно седой бородой, заправленной под простой, рабочий кожаный пояс. Двое его помощников помоложе склонились куда ниже.
Чародейка ответила лёгким кивком головы.
– У меня к тебе дело, Аттель.
– Догадываюсь, – ухмыльнулся старик. – Что-нибудь для мэтра Неясыти. Фальчион… заготовку для тебя и что-нибудь попроще. Меч? Топор? Секиру?..
– Глефу, мэтр, – в свою очередь поклонился Фесс. – Глефу, а какую…
Удивление по поводу того, что его имя известно и тут, он решил не высказывать.
– Погоди, – остановила его гнома. – Аттель, ему нужен не простой фальчион, а…
– Кого ты учишь, мэтресса? Не волнуйся. Сделаем так, что и Белый Совет не погнушался бы… Вот только заплатить у него есть ли чем? Ты ведь знаешь, я за просто так не работаю.
– О да, знаю, – отозвалась Эйтери, как показалось Фессу, с оттенком раздражения. – Даже если весь мир будет катиться в пропасть, лучший мастер Гормара не прикоснётся к молоту, пока не получит свою плату. Разумеется, вперёд, поскольку в долг он никому не верит, даже мне.
– Если этот мир не может заплатить мне справедливую цену за мою работу, то он не стоит и того, чтобы мои изделия удостаивали его честью своего посещения, – невозмутимо пожал плечами Аттель. – Судя по твоим словам, Сотворяющая, ты опять будешь потчевать меня душещипательными историями, уговаривая работать бесплатно? Напомню тебе, что это дело – наверное, единственное, в котором ты не преуспела.
– Я могу заплатить, мэтр, – с наивозможным почтением проговорил некромант. Повинуясь резкому жесту Эйтери, он протянул Аттелю на раскрытой ладони горящий огнём драконий камень. Второй он решил придержать – на всякий случай.
Помощники старого гнома, представлять которых он даже не счёл нужным, дружно открыли рты и выпучили глаза, не в силах отвести взгляда от сияющей драгоценности.
Мэтр же Аттель, напротив, остался совершенно спокоен. Смешно оттопырив губу, словно покупатель, недовольный качеством товара, он натянул белые нитяные перчатки (странно было видеть их в кузне, забитой молотами и прочим могучим инструментом) и, осторожно взяв камень большим и указательным пальцами, поднёс к глазам.
– Не из рядовых вещица, – невозмутимо заметил он, возвращая камень. – Вот только почему ты решила, о Сотворяющая, что эта красивая безделка способна купить то, на что я действительно способен?
По лицам гномов-помощников было ясно, что они оба готовы немедленно умереть ради этого камня.
– Смотри сам, мэтр Аттель. – Фесс провёл раскрытой ладонью над камнем. Конечно, это не Источник магии, но какое-то отражение изначальной мощи там должно было сохраниться…
На стенах мастерской, среди развешенных там инструментов, готовых изделий заплясали языки бешеного огня. Из ладони некроманта протянулся короткий алый клинок. Фесс шагнул к лежащей на верстаке крице, провёл над ней огненным лезвием, и слиток металла распался на две аккуратные половинки.
– Теперь ты понимаешь? – Фесс спрятал камень и скрестил руки на груди. Проделать такой фокус не так уж и сложно, он требует больших сил, но с точки зрения применённых заклятий – ничего особенного.
– Гм… – проворчал Аттель. – Ну, ладно, по доброте моей… всё через неё страдаю… давай сюда безделку.
Но руки его предательски дрогнули, когда он принял от некроманта драгоценность дракона.
– Так что нам надо?… ага, ага, не отвечай, сам вижу, ты только всё запутаешь, – бормоча что-то себе под нос, Аттель обошел Фесса кругом, беззастенчиво его рассматривая.
– Ну а вы чего стоите? – прикрикнул он на помощников. – Живо, метр мой сюда! И писало!
Подручные гномы с топотом бросились в разные стороны. Один приволок портновский метр, самый обычный, другой подал Аттелю восковую дощечку и острый стил.
– Вытяни руку-то, – распорядился мастер, после чего принялся деловито и во всех подробностях записывать результаты промеров: от кисти до плеча, от локтя до кисти, и так далее и тому подобное. Фесс никогда не слышал, чтобы перед изготовлением мечей оружейник снимал бы мерку, однако молча повиновался.
Аттель вертел его, словно куклу, покрыл мелкой цифирью две вощаницы и только после этого удовлетворился.
– Сделаем ему фальчион. Заготовку, правда, придётся с самого начала ковать. Время потребно. А потом ведь ещё точить. И тебе, мэтресса, время тоже надобно.
В другой раз Фесс лишь пожал бы плечами – мол, работайте, сколько нужно. В другой, но не сейчас. Нельзя долго задерживаться на одном месте, нельзя долго говорить с одними и теми же собеседниками. Он избавился от рунного меча, но кто знает, на что в действительности способны маски , кто им служит?..
– Долго некроманту тут оставаться нельзя, – словно услыхав его мысли, заметила Эйтери. – Нельзя, поверь мне, мэтр Аттель. У тебя же наверняка есть что-то в запасе!
– Нельзя, это верно, – неожиданно согласился старый гном. – Ладно уже… по доброте моей… – снова завёл он старую песню. – Посмотрю, может, и найдём чего. Я тебе весточку пошлю, мэтресса. Ты пока свои снадобья готовь. Тебе ведь – не мне – опасность грозит…
Фесс не успел спросить «какая?» – гнома крепко схватила его за рукав, призывая к молчанию.
– Благодарим тебя, мэтр, – склонила голову Эйтери. – Буду ожидать от тебя весточки. Идем, Неясыть.

* * *

– О какой опасности он говорил? – вцепился некромант в гному, едва только мастерская Аттеля осталась позади.
– О какой? – остановилась гнома. – Аттель – не только искусный кузнец, Неясыть. Он ещё и волшебник, хотя сам колдовство терпеть не может и считает, что от него всё зло.
– Нельзя сказать, что он уж очень далёк от истины, – проворчал некромант.
– Неважно, – строго сказала Эйтери. – Он почувствовал за твоими плечами тень… и теперь, я думаю, будет работать день и ночь без отдыха, чтобы только ты убрался поскорее из наших владений. Он прав: заново ковать заготовку фальчиона – на это ушли бы месяцы. Их у нас нет. Ни у меня, ни у тебя. Я помогаю тебе, Неясыть, но я должна думать и о цене этой помощи. Боюсь, как бы она не оказалась чрезмерной.
Наступило неловкое молчание.
– Прости, некромант, – гнома слегка тронула его локоть. – Ничего личного. Не хотела тебя обидеть. Но уж слишком могуча Тень… Надеюсь, ты меня поймёшь.
– Не волнуйся, Сотворяющая, – глухо отозвался Фесс. – Пойму, конечно же. Иначе и быть не может.
Неясно только было, как Аттель за столь короткое время сумеет сделать и фальчион, и глефу. Фесс спросил об этом гному.
– Аттель на всё способен, – отозвалась она. – Он ведь понимает, кто ты такой. Не думай, он теперь от наковальни не отойдёт, пока всё не управит.
Ночь Фесс провёл в пустой пещерке, куда стараниями Эйтери доставили и одеяла, и припасы, так что спал Фесс, можно сказать, с комфортом. Правда, некроманта всё время мучили какие-то смутные, непонятные видения. Он вновь видел себя во главе исполинской армии мёртвых, за плечами его развевался чёрный плащ с кроваво-огненной каймой.
Его пробудил звон колокола – так гномы начинали свой день. Не успел Фесс привести себя в порядок (для чего в глубине пещерки рачительные гномы устроили все необходимые приспособления весьма оригинальной конструкции), как на пороге бесшумно возникла Эйтери.
– Аттель прислал заготовку, – без всяких предисловий сказала гнома. Голос у неё был усталым, вид тоже: судя по красным глазам и набрякшим мешкам под ними, она не спала всю ночь.
– Клинок уже заточен. Осталась моя часть. Идём, к руке приложишь, – позвала она некроманта. – Думаю, Аттель вчера всех поднял, кого только можно. Украшения они, конечно, сделать уже не смогли. Надеюсь, ты не в претензии.
Некромант не был в претензии.
«Заготовка» лежала на девственно чистом «лабораторном» столе, замотанная в несколько слоёв просмолённой кожи. Гнома нетерпеливо распустила завязки.
Фесс не смог сдержать восхищённого вздоха. Ещё Кэр Лаэда неплохо разбирался в клинках, Фесс имел более чем обширную практику в Мельине; и сейчас он с первого взгляда понял, что оружие великолепно. Широкий и длинный, почти как эсток, с полутораручной рукояткой; правда, при этом довольно-таки увесистый. Даже, пожалуй, слишком увесистый. Некромант привык к куда более лёгкому оружию, он всегда старался брать ловкостью, а не силой. Фесс крутанул фальчион над головой – тяжеловато, ох тяжеловато, не под человеческую руку сделано.
Едва ли гномы специально переутяжелили клинок. Значит, так надо. Значит, придётся поупражняться.
Конечно, если он заточен как бритва, то выходить с ним против воина в тяжёлых доспехах не слишком-то разумно…
– Он разрубит, вернее, разрежет конский волос, – заметила гнома. – Я нанесу на него руны… но помни, что этот меч против живых будет не сильнее и не действеннее самого обыкновенного клинка. Тяжёлый, неудобный… Ничего не сделаешь, оборотная сторона губительности для неупокоенных . Как я тебе и говорила. Не получилось… Времени нет долго над этим колдовать; так что против живых…
– Против живых другое найдётся. – Фесс нетерпеливо облизнул пересохшие губы.
– Верно, – кивнула гнома. – А теперь…
– Мне уйти? – напрямик спросил некромант.
– Да. – Эйтери не опускала глаз. – Моя магия – для меня и моего народа, Неясыть. За тобой слишком страшная сила, чтобы я выходила на бой с нею в одиночку.
– Ты ошибаешься, Сотворяющая, – покачал головой Фесс. – В этой схватке ты не будешь одна…
– Я-то, может, и не буду, – хмыкнула гнома, – а вот ты будешь наверняка. Иди, иди, пожалуйста. Далеко не отходи только…
«В чужом доме слово хозяина слушай», – подумал Фесс.
…Он стоял, прислонившись к стене невдалеке от дверей в мастерскую Сотворяющей, когда в проходе внезапно раздались топот и взволнованные голоса. Правда, между собой гномы, само собой, не пользовались эбинским, Фесс не мог понять, о чём идет речь, – но всё стало ясно, едва только появились четверо гномов, рысью тащивших носилки с лежавшим на них раненым. Фесс вгляделся и мысленно присвистнул про себя. Раненый словно побывал в зубах левиафана или иного морского чудовища. Всё лицо покрывала сплошная корка запёкшейся крови, глаз не видно, правая рука неестественно вывернута – похоже на сложный перелом, левая тоже вся в крови. Низ тела был прикрыт пропитавшимся кровью плащом, и оставалось только догадываться, какая судьба постигла ноги.
Без всякого почтения гномы затарабанили в дверь Эйтери кулаками и ногами. Грохот, по мнению Фесса, точно мог разбудить мёртвого.
Очень опасно прерывать мага, когда он накладывает чары. Раз удавшаяся композиция может потом и не повториться. Заклятья тоже бывают уникальными и неповторимыми.
Однако на сей раз дверь распахнулась. На пороге возникла Эйтери, вокруг кистей её рук плясало самое настоящее рыжее пламя. Гномы невольно попятились – вид у маленькой чародейки был поистине грозный.
– Раненого принесли? – явно из уважения к Фессу гнома перешла на всеобще-эбинский язык. – Кто? Что?
– Север, – выдохнул один из гномов. – Эти самые… зомбя помяли. Лекари отступились… говорят, только…
– Только я, – горько повторила гнома. – Несите внутрь. Ставьте здесь. А теперь убирайтесь, да поживее!
Гномы не заставили просить себя дважды. Фесс заметил, что, выскакивая из мастерской, они дружно делали обрядовые жесты «отвержения Зла».
– Некромант, – Эйтери слегка задыхалась. – Иди сюда, некромант. Я не могу бросить руны. Займись бедолагой. Надеюсь, врачевать такие раны тебя учили?!
– Учили, – коротко бросил некромант. – Кипяток у тебя тут есть?..
…С первого взгляда было ясно: Север, что называется, не жилец. Можно было только дивиться, как он до сих пор умудрялся цепляться за жизнь. Лицо воина словно пробороздила лапа о семи когтях, разодрав кожу и мышцы до самой кости. На правом плече обнаружилась паскудного вида рваная, кусаная рана, сама рука тоже оказалась сломана – открытый перелом в районе локтя. Кольчугу на животе словно рассекло громадной косой; каким-то чудом внутренности до сих пор оставались на месте. Возможно, гнома спасло то, что в дело он пошёл, как видно, натощак. Ноги были все искусаны, стальные поножи – погнуты, а в нескольких местах так даже и пробиты. Раны уже источали зловоние, можно было не сомневаться – ко всему прочему имеется ещё и заражение трупным ядом.
Посох! Где посох?!
«Нет, Север, я не дам тебе умереть. Слишком много тех, кто имел несчастье встать плечом к плечу со мной, умерли за последнее время. Злая судьба гонит меня вперёд, подсказывая лишний раз, что нельзя задерживаться на одном месте, она беспощадно мстит тем, кто хоть на короткое время оказался рядом со мной, но это не значит, что я сдамся без боя!..»
Увы, не было у Фесса магических, молниеносно излечивающих любую рану амулетов. И того красного порошка, что не без успеха применяли солдаты Инквизиции, тоже не было. А были лишь гнев да неистовое, граничащее с помешательством желание: Север не должен умереть. Во всяком случае, не сейчас.
Фесс работал с какой-то обречённо-яростной отчётливостью. Прожигая в огне посоха острый скальпель, поданный гномой, решительно вскрыл запёкшиеся раны. Сейчас нельзя жалеть крови, её мы возместим потом…
Посох быстро теплел. Сила послушно переливалась в свободную руку некроманта. Что и говорить, близость к дракону давала определённые преимущества…
Сердце гнома ещё билось, но слабо, то замирая, то словно сжимаясь; сам он, наверное, уже спускался сейчас к Серым Пределам, по той самой Дороге-без-Возврата.
Гибнут уже не только те, кто следует за тобой, некромант. Смерть встаёт за плечом у каждого, кто, похоже, всего лишь попался тебе на дороге, – что же будет с помогавшей тебе гномой?..
Впрочем, об этом потом. Фесс заставил себя выбросить из головы всё лишнее. «Будем работать, как учил нас незабвенный Даэнур…»
Некромант быстрыми аккуратными движениями вскрывал каждую из ран. Обычные лекари пришли бы в ужас от его методов – его ладонь проходила над рассечённой плотью, с пальцев текло вниз тёмное пламя, мгновенно пожиравшее поражённую заразой ткань. Фесс болезненно морщился и рычал вполголоса – откат давал о себе знать. Обильно брызгала кровь, но уже чистая, не несущая в себе отравы.
Потом настал черёд сводить вместе разорванные жилы, сломанные кости, скрепляя их невидимым лубком, – от боли Фесс прокусил губу, но хватку на горле Силы не ослабил. И, наконец, последним аккордом – послал частицу мощи к замирающему сердцу гнома, заставляя его вновь биться.
– Уф… – Обессиленный некромант плюхнулся прямо на каменный пол рядом со своим пациентом.
Гнома была настолько поглощена своей работой, что не смогла даже кивнуть головой. Ворожила и ворожила над лежащим плашмя клинком, в воздухе одно за другим сгущались золотисто-алые облачка, плавно опускающиеся вниз, к лезвию. Фесс ощущал упругие толчки Силы – гнома оказалась настоящей волшебницей, и притом некромант не мог распознать ни одного из использовавшихся ею заклятий.
Север дышал затруднённо и с хрипом, но это уже не внушало опасений. Правда, Фесс вновь ощущал, насколько близко подобралась к нему эта Тень-Тьма, она стояла у самого плеча, заглядывая через него, словно примечая каждое движение некроманта.
Как бы не отлилось это моё искусство…
– Фух, наконец-то, – с облегчением выдохнула Эйтери. Гнома стирала выступивший на лице обильный пот. – Кажется, всё, некромант. Славный лепесток получился. Украшений, гравировок уж нету, ты не взыщи. И так едва успели. Только рукоять Аттель и окантовал как следует. Ну-ка, примерь. И… уходить тебе надо, некромант. Я, пока ворожила…
– Знаю. – Фесс отвёл глаза. – Тень. Она же Тьма. Или наоборот, что, впрочем, теперь уже совершенно неважно.
– Держи лепесток, – сказала гнома. Фесс уже заметил, что называть меч мечом гномы, в общем, как-то всё-таки избегали. – Держи и уходи. – Она чуть ли не выталкивала некроманта прочь. – Севера я досмотрю. Иди, некромант, иди, меч бери и уходи, нельзя тебе тут оставаться… Глефу сходи забери, наверняка готова уже…
Ошеломлённый этим напором Фесс дал маленькой гноме вытолкать себя за порог.
– Прощай, некромант, – раздалось уже ему в спину, и дверь захлопнулась.
Фесс остался стоять, растерянно держа в руке меч-фальчион. Непомерно тяжёлый, почти что неподъёмный.
Одиночество гнусно усмехнулось прямо ему в лицо.

Интерлюдия 1

Клара Хюммель была вне себя. Её отряд, судя по всему, наглухо застрял в Эгесте. «Расследование», которое она опрометчиво пообещала Мегане, давало такие результаты, что хоть кричи «караул». До последнего момента Клара не верила, что всё случившееся – результат осознанного действия, «значительного напряжения злой воли», как выразился дипломатичный ректор Анэто. Однако деваться ей было некуда. Перед ней прошли десятки свидетелей. Она сама выбирала, с кем говорить, опасаясь подтасовок, она сама долгие часы возилась, шипя и морщась от боли отката, стараясь выяснить с точностью до секунды, что же произошло на главной площади Эгеста, почему кафедральный собор лежит в руинах, а жители центральных кварталов с воплями и причитаниями всё еще хоронят погибших.
Она не верила, что Кэр мог устроить всё это специально. Она была боевым магом, прекрасно знавшим, что такое уличный бой в городе с массированным применением самых разрушительных заклятий. Кодекс боевого мага требовал, помимо всего прочего, достижения победы не ценой выжженной земли и гор трупов. И уж если ты штурмуешь большой город – то лишь в случае крайней необходимости.
Какова была необходимость у Кэра врываться в Эгест и устраивать всю эту кровавую бойню, Клара понять так и не смогла. Выглядело всё это довольно паршиво, если не сказать больше. Судя по всему, примерно так: некромант (она не могла заставить себя называть злого волшебника именем Кэрли, мальчишки, конечно, порой несносного, но не до такой же степени!) с боем вошёл в город, сломив сопротивление стрелков городской стражи, проник в здание Инквизиции, где вступил в схватку уже с их волшебниками. Пущенные в ход силы вырвались из-под контроля, начав разрушать всё вокруг. Некроманта выбили на площадь, где он с кучкой сторонников продолжил сопротивление, призвав себе на помощь мёртвых рыцарей, давным-давно погребённых в подвалах кафедрального собора. У некроманта была возможность уйти. Он мог бы прорваться сквозь ряды противника, но вместо этого предпочёл кровавую бойню, истребляя уже не только и не столько инквизиторов (к которым у него, похоже, были какие-то счёты), но простых горожан.
Число убитых измерялось сотнями. Десятки домов разрушены до основания, куда больше – сильно повреждены, да так, что проще построить новые, чем восстанавливать старые. И всё это – во имя чего? Зачем?.. Если нужно уничтожить вражеского полководца или, скажем, чародея, препятствующего успешному наступлению армии нанимателя, боевой маг мог воспользоваться десятками изящных, остроумных способов – наподобие стремительного и точного укола рапирой, а не устраивания грандиозной горной лавины, что завалит врага, но вместе с ним – и полдюжины деревень в долине, куда докатится и где потеряет силу каменная волна. То, что сделал Кэр, было просто… просто…
– Ну конечно же, проявлением натуры Разрушителя, – убеждённо сказала Мегана, которой – после долгих настояний – Клара все же приоткрыла чуть-чуть завесу тайны. – Я не сомневаюсь, что изначально Неясыть был просто человеком, сильным, решительным и храбрым. Таких-то Тьма и ловит в первую очередь. Тех, кто готов идти за горизонт, чтобы только изловить неводом опускающееся в океан солнце. И теперь нам предстоит сражаться уже не только с врагом, но и со своей памятью. Я была на выпускном испытании Неясыти. Впечатляюще. Более чем впечатляюще. Не люблю громких слов – но почти грандиозно. Громадные способности. Твёрдость духа. Целеустремлённость. Беспощадность к врагам и к себе. Идеальный материал для Тьмы, начавшей, наверное, ещё тогда лепить из него своего Мессию. И вот теперь – Эгест. Вы правы, почтенная Клара, с военной точки зрения нападение на Эгест – безумие. Акция, не достигшая своих целей. Если уж надо убить кого-то из высокопоставленных святых братьев – гораздо разумнее подкараулить их где-нибудь на дороге. Они часто путешествуют, охрана, как правило, невелика. Успех почти наверняка будет обеспечен. Опасности – куда меньше. Нет, почтенная госпожа Клара, то, что вы рассказали, подтверждает мою печальную догадку. Разрушителю только кажется, что он действует логично и разумно. А на самом деле – он одержим. Одержим Тьмой. Которая тоже не способна действовать последовательно и логично. Хаос, смятение и смерть – её стихия. Ей не нужны продуманные планы, потому что, как правило, таким планам легче всего помешать. Разрушитель начал путь к воплощению, путь крови и смерти, да простятся мне эти высокие слова. Не люблю их, но… на сей раз это и впрямь так.
– Я пока что в этом не уверена, – проворчала Клара. – Все говорят: Тьма, Тьма… что это такое? Каковы пределы её сил? Природа? Цели? Неужели никто из Светлых магов не озаботился понять это до конца?
– Как, почтенная Клара? – Мегана резким движением, в котором чувствовалась обида, смахнула волосы со лба. – Мы не можем приблизиться. Вы думаете, Белый Совет и Волшебный Двор не посылали экспедиции на запад? Вернулась только одна, лишившаяся половины кораблей…
– Это только цифры, – перебила велеречивую волшебницу Клара. – Как они погибли? Описания очевидцев? Рапорты магов, наблюдавших магическую составляющую происходящего?..
– Рапорты, – Мегана нехорошо усмехнулась, – являются сплошными каракулями. Свидетели-маги поголовно сошли с ума. Корабли довели обратно в Ордос капитаны, не имевшие представления о волшебстве. У нас нет ни одного достоверного свидетельства. Кто видел гигантских спрутов и кальмаров, поднявшихся к поверхности и топивших щупальцами корабли, пересекшие некоторую запретную черту, кто – обрушившиеся с небес смерчи, кто толкует о небывалом шторме… ни один рассказ не повторяется, почтенная Клара. Ни один. Мы ничему не можем верить. И не можем больше слать магов на смерть. Они слишком нужны здесь.
Клара помолчала. Разговор происходил в отведённом высокородным госпожам чародейкам покое, на верхнем этаже городской ратуши, прямо в виду разрушенного собора. Богатая обстановка, роскошные ковры, тяжёлые, шитые золотом занавеси, мрамор и золото, золото и мрамор…
Давящее мёртвое богатство. Клара предпочла бы простой шалаш в заснеженном лесу – само это место источало какие-то флюиды смерти. Боевому магу не раз и не два приходилось раскидывать свой шатёр на полях сражений, где только что легли в землю тысячи и тысячи, иногда – десятки тысяч и сотни, но никогда ничего подобного она не ощущала. Эгест разил смертью, чёрные ворота распахнулись, и теперь…
Скулы Клары затяжелели, взор остекленел. Она уже не слышала слов Меганы.
Эгест получил в той схватке смертельную рану. Взор боевого мага проникал глубже, чем у любого чародея, рождённого в Эвиале. Клара видела, чувствовала гибельную опасность, нависшую над городом, но не могла сказать, откуда будет нанесён удар. И что это будет за удар. Чума, нашествие неведомого врага, разверзшаяся земная твердь… всё, что угодно.
Мегана замерла, почувствовав неладное. Нарушать транс Клары, она, конечно же, не решилась, терпеливо ждала, пока гостья не вынырнет из неведомых глубин Астрала.
– Почтенная Мегана… надо уходить. – Эбинский давался Кларе всё лучше и лучше. – Город… может погибнуть.
– Что ты говоришь?! – подскочила Мегана. – Как так?! Почему? Отчего?..
– Погоди, – резко бросила Клара. – Мне надо понять это. И хорошо бы мне ошибиться.
– Я позову Анэто. – Мегана решительно двинулась к двери.
Клара зажмурилась, прижала пальцы к вискам. Прадедовские приёмчики, но иногда помогает… Глубже к сердцу угрозы она не смогла пробиться при всём желании, закрытый мир отвечал на каждую её попытку уколами ледяных игл, правая рука онемела, мысли путались – она чувствовала себя словно ныряльщик, пытающийся достичь не доступной в принципе глубины. Не хватало воздуха, и в конце концов Кларе пришлось отступить.
…Когда Мегана вернулась, приведя ректора Академии, Клара уже пришла в себя. Откаты напоминали о себе лишь сильнейшей головной болью, что по здешним меркам следовало считать как «дёшево отделалась».
Клара попыталась сколько-нибудь связно изложить свои ощущения – ей не хватило слов.
– Надо ли выводить народ из города? – тотчас же деловито поинтересовалась Мегана, стоило Кларе виновато развести руками в знак того, что она закончила.
– Не знаю, – покачала головой Клара. – Не помешало бы. Чтобы потом себя не проклинать…
– Это сделать нетрудно, – кивнул Анэто. – Мы поможем… но, госпожа Клара, при всей важности сих обстоятельств не могу не напомнить, что главнейшей нашей обязанностью представляется…
– Ан, хватит, – поморщилась Мегана. – Мы не на состязаниях по красноречию. Ты хотел сказать – надо сделать, что можем, для Эгеста – и как можно скорее двигаться дальше, отыскивая Разрушителя?
– Совершенно верно, – изящно поклонился ректор. – Судьбу Эгеста мы должны оставить в руках здешних магов и святых братьев. Надо принять все мыслимые меры предосторожности… но самим немедленно спешить дальше; ведь подобное может стрястись где угодно, в любом другом месте Эвиала!
С этим было трудно не согласиться, и Клара кивнула.
– Вот только как его обнаружить, этого Разрушителя? – выразительно вздохнула Мегана. – Наши заклятья здесь бессильны…
– Даэнур раньше хвастался, что почувствовал бы любого Чёрного мага за тридевять земель, – вскользь заметил Анэто.
– Тогда почему он до сих пор не здесь, этот проклятый дуотт? – топнула ножкой Мегана.
– А ты пустила бы его на наши тропы? Что говорит на эту тему Кодекс Ашура? – Анэто в свою очередь удостоил хозяйку Волшебного Двора более чем выразительным взглядом. – Вот то-то же… Если не хочешь, чтобы тебя замуровали заживо в бастионе Ашура…
– Постойте, погодите! – Клара всплеснула руками. Разумеется, она понятия не имела, что такое Кодекс Ашура, что такое названный его же именем бастион и почему кого-то надо замуровывать живьём. – Не надо пререкаться! Если… если тот, кого мы преследуем, и впрямь Разрушитель, что он должен сделать в первую очередь? Какова его цель? Что он станет делать?
– Что станет делать? – прищурилась Мегана. – Вы видели, почтенная госпожа Клара, – Разрушитель не подчиняется законам здравого смысла, так утверждают «Анналы Тьмы», наш самый древний и самый надёжный источник. Он уже показал себя, бессмысленно напав на Эгест. Он сильный чародей, справиться с ним нелегко, но, когда он примет сторону Тьмы окончательно… боюсь, тогда не хватит всей совокупной мощи и Волшебного Двора, и Академии…
– То есть он, подобно бешеному псу, станет кидаться…
– Совершенно верно, почтенная госпожа Клара. Подобно бешеному псу, он станет бросаться на первых встречных.
– Тогда нам воистину надо спешить. – Лицо Клары Хюммель в этот миг не выражало ничего, кроме одной лишь заботы о «малых сих» Эвиала. – Что говорят святые братья? Следы Разрушителя найдены?
– Нет, почтенная госпожа, – покачал головой Анэто. – Его след теряется невдалеке от города, и… как говорится в сообщении, там не обошлось без магии.
– Если он употребил магию, то тогда ещё не всё потеряно, – оживилась Клара. – Я смогу взять след.
– Разрушитель не применял магии, – покачал головой ректор. – Кто-то… кто-то встретил его там. Кто-то очень могущественный…
– Это облегчает задачу, – заметила Клара. – Очень могущественных персон в Эвиале наверняка не так много.
– Бесспорно, – склонил голову Анэто. – Однако…
– Короче, мне надо быть на этом месте, – решительно объявила Клара, вставая. – Могу ли я рассчитывать на вашу помощь, господа?
Вопрос, разумеется, был чисто риторическим.

* * *

Белая сова летела над заснеженными вершинами Железного Хребта. Мёртвые седые пустоши, бесконечные просторы ледовых полей, подступивших к самому берегу Моря Ветров, свирепые бураны, пронзающие ветры, – всё это осталось позади.
Белая сова лишь ненадолго задержалась на склонах Пика Судеб. Она не могла ошибиться – здесь определённо творилось нечто очень интересное, здесь обитала чудовищная по мощи Сила, – но задача у Сильвии была совершенно другая. Да и сама гора, похоже, вовсе не была расположена принимать у себя посланницу Архимага Игнациуса Коппера. Сильвия мгновенно почувствовала гнев хозяина горы и поспешила сорваться с уступа. Сильные крылья развернулись, и сова плавно заскользила вниз, к дымкам бесчисленных гномьих пещер и шахт на южных склонах хребта, к высеребренным по зимнему времени предгорным борам, за которыми уже виднелись грады и веси Эгеста.
Магия Игнациуса Коппера работала безотказно. Очень скоро Клара Хюммель будет в её руках. Она выполнит задание. И, похоже, господин Архимаг явно преувеличил его сложность…
Сильвия летела дальше.

Глава 2
Дренданн. Эльфийская тень

Он благополучно – даже более чем благополучно – выбрался на белый свет из гномьих пещер. Эльфов на условленном месте, конечно же, не было – но все его вещи лежали в целости и сохранности, лишь слегка припорошённые снежком. Белое покрывало вокруг было совершенно чистым, ни зверь, ни птица не подобрались к ним. Надо сказать, что здесь и зверей-то с птицами вовсе не наблюдалось… впрочем, нет, какая-то крупная птица кружила в вышине; некромант почувствовал на себе странный, совершенно осмысленный взгляд. Фессу это крайне не понравилось, однако прежде чем он решил прибегнуть – на всякий случай – к соответствующим мерам, птица стремительно метнулась в сторону и исчезла из глаз.
– Уф… – Фесс перевел дух. – Померещится же такое…
Дорогу ему выбирать не пришлось. Удобное и широкое ущелье уходило на юго-восток, и Фесс, недолго думая, двинулся по нему.
Было холодно, настоящая свирепая зима впилась в землю всеми бесчисленными когтями голубого льда. Некромант шагал, пряча лицо от режущих порывов ветра; по счастью, ущелье оказалось проходимым, снег не поднимался выше колена.
Заночевал путник на голых камнях. Махнув рукой на тайну, заставил пламя вспыхнуть прямо на красном граните и усилием воли принудил себя заснуть.
Ночь смотрела на него мириадами глаз, спокойно и безмятежно ждала, словно в полной уверенности, что добыча теперь-то уж точно никуда не денется.
Безумие почти что настигло тебя, некромант. Дракон был прав. Ты не имел права кидаться в гибельные авантюры. Месть за Эбенезера была лишена всякого смысла. Ты не достиг цели и погубил друзей. Разве мог так поступить истинный воин Серой Лиги, Фесс, которому доверяли Патриархи и сам Император Мельина? Нет, не мог. Фесс тщательно спланировал бы всё, устроил бы засаду, действовал бы совершенно иначе, чем одержимый жаждой мести некромант Неясыть – или Кэр Лаэда, чьё сознание помутилось от всего с ним случившегося.
Волей-неволей напрашивалось только одно объяснение. Он вступил на Тёмный Путь… и сбился. Блуждания подвели его к самому краю пропасти, за которой – только поражение, капитуляция перед Тьмой, перед стихией смерти, разрушения и… и изменения. Всего и вся в Эвиале. Сама по себе Чёрная Дорога не страшна, страшно забыть, почему и отчего ты встал на неё, почему избрал именно её, что ты стремишься достичь этим и почему тебе никогда не удастся пройти свой путь под обычным солнцем этого мира.
Он, похоже, забыл.
Теперь некромант строго укорял себя. Впрочем, «укорял» – слишком мягкое слово. Обвинял, судил и казнил. Безумие стояло у самого порога, и, наверное, он и был безумцем – какое-то время назад, когда вёл доверявших ему во всём друзей на штурм твердыни инквизиторов.
Какой у тебя нынче выбор, некромант? Последовать совету дракона – или же вновь рискнуть всем, проделать запретные обряды над могилой Салладорца, постараться дотянуться до ушедшего во Тьму великого мага, задать ему вопросы и получить ответы?..
Но каковой будет цена этого небывалого волшебства?
Или забыть обо всём, уйти, спрятаться, скрыться, заняться повседневным делом некроманта, если уж ты не отрёкся от своего ремесла, несмотря на все настояния Вейде? Нет, думал он. Тьма так просто не отступит.
Слишком много сил против тебя, некромант. Прятаться бессмысленно. Рано или поздно они доберутся до тебя. Либо Тьма со своими лживыми посулами, либо маски , которым позарез и неизвестно зачем так нужны эти самые Мечи, либо Инквизиция, про которую как раз можно сказать: она точно знает, чего хочет, – как можно скорее распять непокорного некроманта на косом кресте Спасителя.
Морозным утром он двинулся дальше. За спиной путника был приторочен фальчион в лёгких ножнах, рядом наискосок – глефа. Гномы не подкачали, оружие у них вышло на славу, хотя трудились они над ним всего ничего. Фесс надеялся, что уж по крайней мере до Мекампа он доберётся без приключений. Места тут были пустынные, и можно было надеяться, что хотя бы неупокоенных он не встретит.
Указания гномов оказались точными, и уже к вечеру второго дня путник выбрался из ущелья в голую, заснеженную степь.
«Я уже проходил здесь, – подумал Фесс. – Тогда я был одинок и свободен. Весь мир лежал передо мной, всё только начиналось… А теперь за плечами только пожарища и мёртвые друзья».
Мёртвые друзья…
Прадд. Сугутор. Рысь. Некромант мог только скрипеть зубами. Он, стоящий на самом краю Серых Пределов, мог бы вырвать друзей из смерти, сделать их самих «зомбями», но только что может быть чудовищней?
Дракон был прав. То, что он совершил в Эгесте, хуже предательства. Он повёл друзей на верную гибель. Ослеплённый жаждой мести, он швырнул их на мечи инквизиторов… и ничего не достиг. Этлау жив, а Марк… что ему в Марке! Просто случайно подвернувшийся под руку высокопоставленный палач. Да и то, разве его, Фесса, цель – непрерывная и всеобщая война со святыми братьями?
Нет, нет и ещё раз нет. Судьба – не мифическая дева с завязанными глазами, не простое стечение обстоятельств – отдала ему в руки Алмазный и Деревянный Мечи. О да, он знает, где они. Знает, как вновь получить их в руки. Знает, какова их сила…
…А ведь дракон и так сказал ему слишком много. Ясно ведь, что Мечи способны, пожалуй, взломать и саму скорлупу, возведённую неведомыми силами вокруг Эвиала. Сфайрат так мечтает о полёте… окунуться в пламень новорождённой звезды…

Земля, оставь шутить со мною,
Одежды нищенские сбрось,
И стань, кем ты и есть, – звездою,
Огнем пронизанной насквозь! -

Вдруг припомнились стихи. Клара добыла эту книгу в странном, уродливом мире, не знающем волшебства, и немало билась, прежде чем сумела найти адекватный перевод.
Ну что ж… «Хранить – это тоже почётное дело», – вспомнилась другая строчка. И он будет хранить роковое оружие, воплощённую ненависть и квинтэссенцию разрушения. Надо убираться прочь из этого мира. Чем скорее тут забудут о некроманте Неясыти, тем лучше.
А как же Тень?
Но если лишить Её главного и лучшего оружия?..
Она создаст другое. Это просто вопрос времени. Что для Неё несколько столетий!
И, значит, он не имеет права уходить. Во всяком случае, не сейчас.
Постой, – сказал он сам себе. – Не слишком ли самонадеянно? С этой не то Тьмой, не то Тенью не справилась бы и вся Гильдия боевых магов. Ты надеешься преуспеть? Брось, некромант, ты не рыцарь в сияющей броне, скачущий на белом коне и поражающий Зло. У тебя есть твоя работа. Ты сцепился с Инквизицией и проиграл, так не повторяй же этой ошибки. Теперь ты одинок и отвечаешь только за свою жизнь, но всё равно – берись за то, что тебе по плечу. Наверняка в Мекампе нужны будут услуги некроманта. Если, конечно, сюда уже не добрались инквизиторы со своим новым даром, невесть как и невесть от кого полученным…
Дорога зимой в степи тяжела даже для большого отряда, что уж говорить об одиночке! Фессу приходилось спать на снегу, и, если бы не магия, некроманту пришлось бы плохо. Он подозревал, что тот же Белый Совет или святые братья могут попытаться обнаружить это его волшебство, и потому старался не применять известные ему по ордосской Академии заклятья, используя то, что знал даже не воин Серой Лиги Фесс, а житель Долины магов Кэр Лаэда. Это отнимало силы, но дарило хотя бы относительное спокойствие.
Хищников он не боялся – звери сами спешили убраться с его дороги, несмотря на голод. Снегопады и мороз вычистили степь, за всё время Фессу не встретилось ни единого живого существа. Наверное, можно было б укрыться в Вечном лесу, добиться встречи с королевой Вейде, говорить с ней, стараться, чтобы она поняла… но нет – недаром Эйтери, добрая и умная гнома, сама выставила его за дверь. Он сейчас слишком опасен. Злая судьба идёт за ним следом, и, даже оказываясь среди расположенных к нему – взять, к примеру, тех же гномов, – он оставался одинок, совершенно и абсолютно.
Дракон, дракон, почему же ты взвалил на меня такую тяжесть?.. Твоя тайна отрезала меня от остальных. Я с радостью, быть может, остался бы в подземельях Подгорного Племени, помог бы Северу и его товарищам охотиться на неупокоенных, если бы…
А, что толку горевать о несбывшемся! Вперёд, некромант, вперёд, степь лежит перед тобой бескрайним белым ковром, узкую цепочку твоих следов быстро заносят метели, зима ещё только набирает силу, несутся от льдистых обителей вьюг молодые ветры, торжествующе воют, словно кажется им – будут они нестись так до самого южного океана, до Утёса Чародеев, и заморозят, закуют в сияющую броню даже зеленовато-ленивые полуденные просторы вод.
Напрасные надежды. Неколебимыми полками встанут на их пути тёплые степи, железными когортами вздыбятся горы – и потеряют стремительные северные воины весь прежний свой напор и ярость, просыплются безвредными снегопадами на горных склонах, выбелят речные долины – и нет их, как не бывало…
Но то будет ещё не скоро и не здесь. Далёк путь перед молодыми ветрами, вот и воют они, вот и толкают в плечи и спину, швыряются в лицо полными пригоршнями сухого и колючего снега.
Некромант шёл по пустой равнине, стараясь держаться гребней холмистых гряд, откуда ветры сдули снег. По правую руку темнел могучий ратный строй Вечного леса, но Фесс перестал даже и помышлять о том, чтобы войти под его своды. Нет, он пойдёт один. Или до предназначенного ему конца, или – до победы.
Знать бы только, в чём будет заключаться эта победа…
Или он бросит пламя войны в западные пределы, схватится грудь на грудь с засевшей там силой?
Или он дерзнёт потревожить прах Салладорца, презрев опасность и предупреждения?
Или он… или он повернёт сейчас на восток, к его неразгаданным тайнам – например, постарается отыскать таинственное убежище сородичей Даэнура?..
Вроде бы всё уже решено, но…
«Отрекись от некромантии!» – умоляла его Вейде. И по-своему была права.
«Ты не странствующий рыцарь», – говорил ему дракон. И тоже был по-своему прав.
И вот трижды нарушено Слово некроманта. И громаден долг перед Шестью Тёмными, который неведомо как отдавать…
И погибли друзья. И ты идёшь в никуда по белой пустыне, страшное оружие само в себе, и чувствуешь, как пожирает тебя изнутри огонь, тот самый огонь, что не принёс тебе победы в Эгесте. Не дай ему вырваться наружу, некромант. Иначе всё, за что ты сражался, на самом деле станет бессмысленным воспоминанием из прошлого, пламенной тенью, в последний раз взметнувшейся над погибающим, навсегда меняющим свой облик миром.
Иди, некромант. Иди. Топчи землю, отталкивай от себя оковкой посоха. Только не останавливайся, не обращай взоров на запад, не давай воли воспоминаниям – и безумие, охватившее тебя в Эгесте, отступит. Отступит и уже не вернётся.
…Фесс устраивался на ночлег. Не скупясь, огнём посоха растопил снег, подсушил землю. Его заметят? – пусть. Сейчас он жаждал драки, боя, сражения, битвы: когда не он будет нападать, а нападут на него.
Но куда там! Кому в Эвиале по силам засечь это его чародейство, построенное по неведомым тут законам? Ни Анэто, ни Мегана, несмотря на всю её силу, тут не преуспеют. И остановить его они не сумеют тоже. Он – не Разрушитель! Он пришёл сюда сделать свою работу. Не больше, но и не меньше. Без высоких слов, молча. У него будет своя война.
Расстелив вручённый предусмотрительной Эйтери подбитый пухом плащ, Фесс воткнул в оттаявшую землю посох. Каменное навершие осталось чуть светиться, словно ночник – ночник из навсегда минувшего детства, куда не смогут вернуться даже величайшие из великих магов…
Он тогда боялся темноты. Качество, совершенно недопустимое для мага Долины. Отец смеялся, мама ахала. Тогда они ещё были живы… и именно мама всё-таки сжалилась тогда над ним, зажгла у него в спальне ночник, всегда горевший ровным, неярким, тёплым светом, желтоватым, словно янтарь.
Такого же оттенка, как и навершие на его посохе. От древка волнами расходилось тепло. Фессу приходилось терпеть боль отката, но иначе он просто пропал бы в ледяной степи.
А так он даже приспособился спать с этой болью.
Не два, не три дня – полных десять дней пробирался усталый путник вдоль западного рубежа Вечного леса. Эльфы не покидали своей зелёной крепости – Светлые эльфы не любили холодов. Конечно, возможны были набеги немирных степняков, равно как и воинственных половинчиков, но ни одного дальнего дозора Фесс не встретил. «И хвала Спасителю», – как сказала бы тётя Аглая.
Однако мало-помалу снегов становилось всё меньше, с запада уже дышало тёплыми ветрами Море Призраков, и вот настал день, когда сапоги Фесса вместо снега ступили на твёрдую землю.
Он был на рубеже Мекампа. Где-то здесь неподалёку, в холмистых, поросших редкими рощами долинах, лежали поселения «немирных половинчиков», тревоживших своими дерзкими набегами саму королеву эльфов Вейде. Где-то здесь в неволе томились эльфийские девы, которых вот-вот должны были погнать в цепях на рабские рынки…
Твоя кровь уже кипит, некромант? Ты уже прикидываешь, откуда и как нанесёшь свой удар? Ты представляешь, как гордо собьёшь одним ударом глефы цепи с несчастных, ты уже видишь их слёзы благодарности?
И ты равнодушно перешагнёшь через труп половинчика-стража, имевшего несчастье оказаться у тебя на дороге.
«Ты не странствующий рыцарь», – вновь припомнилось ему. Ты защищаешь живущих от тех, кто вырван из могил. Если ты окажешься перед выбором – защитить ли приговорённого к смерти убийцу, на которого напала орда «зомбей», или же пройти мимо – мол, ему всё равно погибать, – что ты сделаешь?.. О да, ты прекрасно знаешь ответ. Ты не пройдёшь мимо. Ты ввяжешься в драку. Потому что ты – некромант. Сторожевой пёс живых. Натасканный, обученный на мёртвых.
И пусть будет так!
…Но эльфиек оставлять в рабстве нехорошо… Как-никак он обещал Вейде. Пусть даже она не приняла его обещания – но он выполнит его всё равно. Быть может, хоть так чуть ослабнут неподъёмной тяжести цепи, сковавшие душу, оледеневшую и замёрзшую после гибели друзей и Рыси…
К вечеру Фесс отыскал некое подобие тропы – и то лишь потому, что был волшебником, обучившимся этому искусству ещё в Долине – искусству видеть незримые следы. Как известно, никому ещё, даже эльфам, непревзойдённым мастерам лесной войны, не удавалось выследить половинчика в зарослях. Малыши словно растворялись в подлеске, исчезая беззвучно и бесследно. А потом из чащи летели меткие стрелы – зачастую отравленные.
…Зима ещё не успела полностью вступить тут в свои права. Рощи вязов, одинокие дубы стояли облетевшие и нагие, на рябинах ещё пламенели ягоды, до которых не успели добраться вездесущие птицы. Речная долина поднималась вверх плавными уступами, то тут, то там попадались небольшие холмики, между которыми и петляла река. Фессу не пришлось напрягать память, вспоминая её название, – быстрая и своенравная Исска, бравшая начало в высоких холмах дальше к востоку.
Исска пока не замёрзла, собственно говоря, здесь ещё не было, судя по всему, и серьёзных снегопадов. Некромант пошёл вверх по течению. Он не прятался. Секреты половинчиков, говорят, ещё тяжелее обнаружить, чем засады сказочных поури… пусть они заметят его первым. У него найдётся чем встретить стрелы, если, конечно, они полетят.
…День пути – ничего. С севера наползли тяжёлые тучи, притрусили землю белым – однако тотчас, словно в ответ, примчался ветер с запада, принёс тепло, разогнал облака. На холмах, в балочках меж ними появлялось всё больше деревьев, купы клёнов и грабов, они возвышались, словно настоящие крепости – по краям молодой подрост, словно первая линия обороны, а в середине – настоящие патриархи древесного царства, цитадель, детинец. Исска бурлила, плескалась и играла на прибрежных камнях – течение местами тут оказалось и сильным, и быстрым.
Прелестный край, невольно подумал некромант, вообще-то отнюдь не склонный к подобным восторгам. Хорошо бы поселиться здесь… чтобы был дом, с низкими уютными потолками, с крышей, покрытой дёрном, и чтобы вьюнки по стенам. А ставни сделать белыми.
…И чтобы встречала бы на пороге Рысь…
Тьфу! Раскис ты, некромант, – Фесс резко нагнулся, зачерпнул ледяной воды, полной пригоршней швырнул себе в лицо, заставляя опомниться. – Нет у тебя ничего этого, и не будет никогда. Рысь ты сам убил. А ведь… поверни ты тогда не на запад, а на восток, всё было б иначе. Обосновались бы с друзьями в этих местах, стали бы по градам и весям ходить, Нежить изводить под корень… и провалилась бы эта Тень-Тьма вместе с масками куда-нибудь на дно миров!
Фесс шагал быстро и зло, не чувствуя усталости, движением стремясь заглушить сердечную боль. Чуть припорошённые снегом холмы оставались позади, петляла Исска, и вот, когда речная долина сделала очередной поворот, впереди открылся посёлок.
Некромант ожидал от воинственного народа какой-нибудь крепости, рвов и частоколов, волчьих ям, рогаток на дороге и тому подобного; а вместо этого он увидел выстроившиеся долгой линией домики – вдоль впадавшего в Исску ручья. Длинные, низкие, с дерновыми крышами, за аккуратными заборами… чуть выше по ручью стояла мельница, и колесо весело крутилось; интересно, что ж они тут мелют, подумал Фесс, в округе ни одного поля нет…
Между домами деловито сновали невысокие фигурки обитателей. Посёлок казался совершенно мирным, недопустимо мирным – не могло быть такого в охваченном смутами Эвиале, где мёртвые покидают могилы, чтобы вновь и вновь вредить живым!
Фесс вздохнул и пошёл вперёд. Заснеженная степь навевала уныние, он хотел хотя бы один вечер провести у нормального, а не магического огня. Наутро он уйдёт. Хозяева не должны страдать из-за него – наверное, дракон снова сказал бы ему, что он, Фесс, не прав, что он должен думать о себе; что ж, наверное, истинного Тёмного мага из него так и не получилось.
А эльфийки… что ж эльфийки. Надо подумать, как вызволить их без кровопролития. Отчего-то Фессу стала противна сама мысль, что по его милости этот аккуратный игрушечный посёлочек станет ристалищем для огня и смерти.
Сперва Фесс рассчитывал, что это будет как обычно – скрытная разведка, может быть, посредством чар, и лишь затем – атака, стремительная и нацеленная, подобно уколу рапиры, проскальзывающей между кольцами стальной кольчуги. Однако сейчас, взглянув на эти вылизанные, неправдоподобно аккуратненькие домики, Фесс внезапно изменил намерения. Он не станет нападать. Он поступит по-другому…
Некромант твёрдой походкой миновал изгородь – столбы прочные, толстые, недавно окрашены, на резной доске калёным железом выжжено, людскими буквами и почему-то рунами гномов:

«Дренданн. Свободное селение народа хейсар» .

«Drendann Freissan hablment heicainy».

Дорога была засыпана щебнем, утрамбована, так что ей не страшна была даже осенняя распутица. По обочинам высажена аккуратно подстриженная колючая изгородь. Плотные кожистые листья до сих пор стойко сопротивлялись холодам. Пожелтевшие, сморщенные, они тем не менее прочно держались на усеянных иголками ветвях.
Фесса заметили. У крайнего дома остановился один половинчик, к нему присоединились ещё двое… толпа быстро росла, кое у кого в руках некромант заметил лопаты и кирки, но непохоже было, что обитатели Дренданна вооружались – скорее просто выскочили с тем, что было в руках. Во всяком случае, ни мечей, ни луков, ни пращей Фесс не увидел.
К мужчинам-половинчикам присоединилось и несколько женщин в цветастых платках – на приближающегося волшебника они смотрели с интересом, но без страха, несмотря на то что свой чёрный посох он держал на виду, не желая никого вводить в заблуждение.
Фесс остановился шагах в пяти от толпы, достигшей к тому моменту нескольких десятков. Половинчики одевались в суконные куртки, украшенные множеством карманов, суконные штаны, заправленные в добротные высокие башмаки, несомненно, гномьей работы. Народ выглядел зажиточным и притом отнюдь не запуганным. Непохоже было, что здесь у них решились восстать какие-нибудь зомби…
– Приветствую добропочтенных хозяев. – Фесс слегка склонил голову, не роняя достоинства.
– И тебе привет, Тёмный маг, – ровно ответил один из половинчиков, уже весь седой, плотный, коренастый, с нарядным поясом, выделявшим его из толпы. – Здрав буди, значится. Я Фирио, голова здешний, опчеством на разнарядку, значится, поставленный. С чем пожаловал, маг? Купить чего желаешь? Есть у нас товар редкий, какой и самому Императору впору б пришелся. Недёшево стоит, да ведь за такое и заплатить не жалко. Аль просто так в наши места забрёл?
– Не просто так, – ответил Фесс. – Хожу я по земле, и где неупокоенных встречаю, обратно в могилы загоняю, чтобы доброму народу не вредили. Всё ли у вас спокойно, нет ли каких бед, тихо ли на погостах, в мире ли спят предки?
Толпа отозвалась взволнованным гулом.
– Ишь ты, – удивился голова Фирио. – Правду про вас, магов, болтают, что коль нужда где, так и звать не надо, сами явитесь. Верно сказал ты, гость дорогой, неспокойно на наших погостах. Мы, хейсары, ничего не боимся, ни тех, кто на земле, ни тех, кто под землёй, но прав ты, негоже на собственных пращуров с железом вылезать. Мы их пока кой-как сами утихомиривали, травы там жгли, всё такое, но лучше будет, коль ты и впрямь взглянешь. А то один раз пришлось… и железом угостить.
– Ну тогда, может, не на улице поговорим? – улыбнулся некромант.
– Вестимо, вестимо, – кивнул Фирио. – Пойдём ко мне, значится, господин маг, поговорим толком. Ты пиво пьёшь, маг?
– Пью, – серьёзно кивнул некромант.
– Только недавно свежий эль сварили. Ну, пойдём, пойдём ко мне, посидим, потолкуем…
Старшина половинчиков казался совершенно спокойным, словно каждый день к нему в деревню вот так вот запросто захаживали Тёмные волшебники. Сбежавшиеся невысоклики тоже мало-помалу стали расходиться, что-то вполголоса обуждая между собой. Несколько местных красавиц даже состроили некроманту глазки.
Дом поселкового головы, как и положено, стоял в самой середине деревни. Большой красивый дом, низкий, весь укрытый сухими стеблями плюща, невысокий заборчик, каждая штакетина покрыта резьбой, от калитки к крыльцу ведёт расчищенная дорожка, выложенная белым плитняком. Денежки здесь, судя по всему, водились, и немалые. Во всяком случае, на каменное крыльцо их хватило.
Вошли внутрь. Фирио широким жестом указал гостю на деревянное кресло с высокой спинкой возле жарко пылавшего камина. Сам сел рядом, зычно крикнул: «Пива! Да побольше, и шевелитесь!», после чего, откашлявшись для солидности, завёл такую речь:
– Ты, волшебник, вовремя пожаловал. Сказать по правде, я уж подумывал, а не послать ли кого на поиски. Потому как верно, случилось тут у нас… три седьмицы назад. Вылез, понимаешь, мертвяк из могилы! Выкопался, такой-сякой, и вылез! Непорядок ведь, верно? Мёртвые – они в земле лежать должны, правильно?..
– Правильно, – согласился Фесс. – Ну и что же вы с тем мертвяком сделали?
– Вот и я говорю – в земле лежать должны, – разгорячился Фирио, хлопнул ладонью по крепкому дубовому столу. – А не шастать, где не велено! – Вопрос Фесса он, похоже, пропустил мимо ушей. – Хотя чего ж тут удивительного, потому как это дедок Калливер из могилы вылез, а он и при жизни такой заразой был, что просто беда! Ну, все и решили, что недовредил он соседям, значится, пока ещё тут свои кости таскал, решил, значится, и после смерти нагадить. Ну, сперва мы его по-доброму улещали. Мол, вернись обратно, мы уж тебе всем опчеством и яму закопаем, и столбик новый поставим, на такое дело мир скинется, только полезай, будь ласков, обратно в домовину!..
Фирио прервался, потому что дородная хозяйка в нарядном чепце с кружевами принесла пиво. Ведёрного размера кружки, коронованные белейшей пеной, – голова как следует хлебнул, крякнул, утирая губы. Фесс его не прерывал, ему стало необычайно интересно, чем же закончились разговоры половинчиков с мертвяком?..
– Но, конечно, не послушался он нас, – грустно резюмировал Фирио. – Рычать стал, ровно пёс голодный. Пасть распахнул – батюшки, зубов-то, зубов!.. и каких – тот же волк от зависти бы удавился. Пришлось его в топоры брать.
– Это как же? – искренне удивился Фесс. Зарубить неупокоенного обычным оружием считалось совершенно невозможным делом.
– Да вот так уж, – развёл руками голова и, очевидно, будучи донельзя огорчён данным обстоятельством, опрокинул кружку себе в глотку. – Пошли на него всей толпой, с вилами да рогатинами, вилами держали, топорами рубили, рогатинами протыкали. И так до той поры, покуда от энтого мертвяка ничего, господин волшебник, ни-че-го-шень-ки не осталось. Изрубили в такую крошку, что даже жечь было нечего. Но мы всё равно сожгли. В пепел. А потом и пепел тоже пережгли. В горне, с углём гномьим. Что осталось – по ветру развеяли. С той поры пока тихо… но на погосте кто-то ночами скребётся, плиты подрывает…
– Всё понятно, – кивнул Фесс. – Разупокаивается ваш погост. Ещё какое-то время пройдёт – и не один мертвяк из-под земли полезет, а множество. И не просто мертвяки, а кое-кто похуже. И тогда вы с ними железом уже не справитесь. Не навалитесь всем многолюдством, как в первый раз. Почтенный голова, не могли бы вы сопроводить меня на погост?.. Вы явно нуждаетесь в моих услугах, сударь Фирио. Вся ваша деревня.
– Гммм… – С широкощёкого лица головы быстро сбежала любезная улыбка. Он осторожно поставил пустую кружку, одёрнул кафтан, прокашлялся: – А позволь спросить, значится, господин маг, во сколько нам енти услуги обойдутся? Потому как пока что мы домашними, так сказать, средствами справлялись неплохо… да и соседи наши тоже. Травами окуриваем… знаки магические начертали…
– Не поможет всё это, – как можно более убедительным голосом сказал Фесс. – Настанет день, когда всё это не сработает. Поверьте мне, уважаемый господин Фирио.
– Поверю, поверю… – хитро прищурился половинчик. – А вот что ты скажешь, сударь волшебник, если спрошу тебя так: тут засылка была – от святых отцов, монасей, заступников наших, что мозоли на задницах себе натёрли от напряжённых усилий, – мол, могут ходить тут мошенники, что запретных заклятий набрались, да и повадились выманивать деньгу с честных поселян, сами их кладбища разоряя и зловредных зомбей для упугивания оных же поселян применяя? А, сударь чародей? Что скажете? Откуда я знаю, что вы, мабуть, сами погост наш расшевелите, растормошите, а потом с нас ещё и денег потребуете? За упокаивание? А? Каково?
Фесс выразительно поднял брови.
– М-да, тяжелее всего доказывать, как известно, что нос у тебя не зелёный, – усмехнулся он. – Ты точно знаешь, что нос у тебя нормальный, – а тебе все хором: «Да зелёный он у тебя, зелёный!» Поневоле и сам начнёшь думать – а не зелёный ли и в самом деле?.. Ловко придумано, сударь мой Фирио, ловко. И впрямь – как я докажу, что касательства к этому не имею? Скажу: на следы мои посмотрите, хоть даже и собак пустите – так скажете небось: издали порчу наводил и наш погост ворошил. И чем большую, простите меня, ерунду, вы, господин голова, нести будете, тем труднее её опровергнуть. Известно же – целая Академия не ответит на вопрос одного невежды, если, конечно, он не прикидывается.
Фесс поднялся.
– Вижу, господин голова, что скорее вы рискнёте всем своим посёлком, нежели меня наймёте. Потому как восстанут ли неупокоенные или нет, ещё небось вилами по воде, а денежки платить надо сейчас, и притом настоящие… я имперские цехины не беру, – добавил он, исключительно в качестве маленькой мести. – Только салладорские диргемы. Двойные, разумеется, – уточнил он.
– Ну, господин чародей, – поднялся и Фирио. – Не ответил ты на мой вопрос, и тем, извиняй, подозрения на себя навёл. Уж не Вечным ли лесом ты сюда заслан? Уж не потому ли уши прячешь?..
– Да ты, голова, совсем ума лишился! – сердито перебил половинчика некромант. – Во-первых, даже будь я эльфом, уж, наверное, позаботился бы о такой простой маскировке. А во-вторых – раз уж не хочешь ты говорить по-хорошему, – следовало бы мне повернуться сейчас и уйти, потому как дураков я спасать не нанимался, но есть у тебя тут, подозреваю, те, которых вы в цепях держите, на продажу готовите. Хотел я тебе, голова, выгодную сделку предложить – я вам погост упокаиваю, а вы взамен эльфийкам похищенным свободу даёте; ну а коли ты так дело повернул, придётся мне их силой освобождать. Что потом после посёлка твоего останется – не знаю, скорее всего и погребов потом не найти будет. Ну, давай решай быстро – биться будем или мириться? Или ты в моём посохе тоже сомневаешься?!
Фесс заканчивал свою нарочито патетическую речь, уже стоя на ногах. Посох в левой руке смотрел янтарным навершием прямо в грудь ошарашенного головы, правую ладонь некромант положил на глефу, готовый в любой миг взмахнуть гномьим оружием. И он мог поклясться, что голову Фирио эта глефа сняла бы одним коротким движением, подобно косе или бритве…
Фирио, надо отдать должное, растерялся только на краткий миг. Голова невысокликов не стал орать, звать на помощь или хвататься за оружие. Вместо этого он зычно потребовал ещё пива, чем, признаться, изрядно озадачил уже самого некроманта.
– Ох… – Фирио сделал добрый глоток, отставил кружку, фыркнул. – Усё понятно, господин маг. Ведьма лесная тебя послала, Вейде, правильно? Вот и я мню, что правильно. Наговорила, наплела с три короба о том, как мы, мол, дев эльфийских крадём, насилию с обесчещиванием подвергаем да на рабских рынках продаём? А вот скажи мне, сударь чародей, ты хоть одну эльфку в рабынях видел? А? Сам, не по слухам, а своими глазами, чтобы в цепях и на помосте рабском?
Фессу пришлось признать, что нет, не видел. Слышать – слышал, но самому видеть не приходилось.
– Вот что я тебе скажу, чародей, – поднялся Фирио. – Пойдём, покажу я тебе этих эльфиек. А ты уж потом сам цепи там ищи с колодками. Договорились? И спросить их тоже сам можешь. Они тебе ответят. Кто их похищал да обесчещивал… – не сдержавшись, голова гулко захохотал.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

Фесс

Урождённый Кэр Лаэда, сын боевого мага по найму Витара Лаэды из Долины Магов. Отец погиб в другом мире при усмирении Восстания Безумных Богов. Воспитывался тетушкой Аглаей Стевенхорст. Подростком покинул дом в поисках приключений. В мире Мельина служил шпионом в тайной организации Серой Лиги, где и взял себе имя Фесс. Оказался центральным звеном в войне Императора против магов Радуги, которому некие тёмные силы (козлоногие) передали зачарованную перчатку. Пытаясь предотвратить столкновение Алмазного и Деревянного Мечей, завладел обоими и унёс их из мира Мельина.

Агата (Сеамни Оэктаканн)

Урожденная Дану, находясь в поиске Деревянного Меча, была взята в плен и продана в рабство содержателю бродячего цирка (в действительности полноправному адепту Ордена Арк) Онфиму, перед которым была также поставлена задача найти Иммельсторн. В рабстве получила имя Агата. С её помощью Онфиму удалось-таки добыть вожделенный Деревянный Меч, после чего он бросил её в Друнгском лесу на верную гибель. Однако в силу ряда событий Агате удалось вновь завладеть Иммельсторном, уничтожить с помощью Хозяина Смертного Ливня орден Арк, призвать на помощь остатки разгромленного народа Дану и жестоко отомстить жителям Мельина.

При столкновении последнего воинства Дану с легионами Империи Агата вступила в союз (и любовную связь) с Императором Мельина и с тех пор их судьбы были неразрывно связаны. К моменту завершения событий цикла «Хранитель Мечей» была беременна от Императора.

Император

Молодой правитель Мельина, возраст на начало цикла - 23 года. Его власть была сильно ограничена Радугой - семью магическими орденами. Император развязал гражданскую войну против магов, в которой опирался на легионеров и простонародье, и взял власть в свои руки. После появления Алмазного и Деревянного Мечей пытался помешать их столкновению, которое могло разрушить Мельин. Однако Мечи всё же столкнулись, оставив Разлом, ведущий в другой мир - Эвиал.

Чудовище из Разлома похитило Сеамни Оэктаканн, Видящую из рода Дану, возлюбленную Императора, и тот, оставив трон, бросился в Разлом на её поиски. По возвращении он обнаружил брошенную им страну в разрухе. Его Империю разрушали мятежные бароны, а также козлоногие твари из Разлома. Опираясь на верных ему подданных, к которым примкнула и Сежес, чародейка ордена Голубого Лива, ведет истребительную войну за восстановление империи.

На войне с Семандрой и баронами проявил большие полководческие и организаторские способности, разгромил и тех, и других. Однако козлоногие, несмотря на колоссальные потери, оказались непобеждёнными, не прекращали натиска и брали числом (их было свыше миллиона против 50-70 тысяч у Императора). Видя, что бороться с ними обычными средствами невозможно, Император решил искать пути закрыть или ослабить Разлом, из которого выходили козлоногие.

Хозяин Ливня

Маг-ренегат Ордена Арк, обладатель Третьего Меча мира Мельина - Чёрного Меча, повелевающий Смертным Ливнем. Отец Сильвии Нагваль. Получил бессмертие за счет пожираемых Смертным Ливнем душ живых существ. Исповедуя принцип общедоступности магии, в образе смертного мага путешествовал по миру Мельина и обучал способных детей, иногда спасая их от костров Радуги (в частности, таким образом была спасена и обучена Тави). Вызвался помочь Сеамни Оэктаканн, подосланной к нему иерархами Ордена Арк, вызволить из плена Ордена Меч Дану - Иммельсторн, однако попал в умело подготовленную ловушку (у Хвалинской башни Арка его ожидал весь Орден в полном составе) и погиб в магической битве, сумев, однако, при этом уничтожить всех магов Арка, включая Верховного Мага, за исключением своей дочери Сильвии. Чёрный Меч после этого перешел в её владение.

Сильвия Нагваль

Магичка из Мельина, внучка главы Красного Арка с материнской стороны. Дочь Хозяина Ливней. На начало цикла - одаренная, крайне эгоистичная девочка-подросток, живущая по принципу «сила есть, ума не надо».

После битвы Алмазного и Деревянного мечей попала вместе с Кицумом в Межреальность, откуда была спасена отрядом Клары Хюммель. Когда отряд оказался в Эвиале, Сильвия разрубила фламбергом своего отца артефакт, сдерживавший Западную Тьму. Это позволило отряду выбраться из закрытого мира, но способствовало дальнейшему продвижению Тьмы. Вместе со всеми Сильвия добралась до Долины, где согласилась стать шпионкой Архимага Игнациуса и преследовать (или убить) Клару Хюммель. Следуя за ней, попала в Эвиал, где и оставалась до конца цикла.

На протяжении почти всего цикла - полная одиночка, сражающаяся только за себя. Однако в конце начинает защищать жителей Эвиала, а потом и весь этот мир. Попав в Храм Океанов, она по просьбе Наллики согласилась сражаться против Империи Клешней, но высвободила дремавшие в себе ранее силы и стала Хозяйкой Смертного Ливня. Чтобы вернуть себе человеческий облик, двинулась защищать Эвиал на Утонувший Краб. Как и многие, большую часть сил отдала на борьбу со Спасителем. После того, как весь Смертный Ливень истек на Спасителя, Сильвия стала вновь человеком.

Илмет

Маг по прозвищу Илмет не выделяется в романе, но играет центральную роль, так как Фесс долгое время наблюдал за ним в поисках важной информации. Илмет - чародей ордена Арк, прислужник Империи. Он имел особый «ранг», и, зная, что его преследовал воин Серой Лиги, убил бы его на месте. Задача Илмета была остановить людей, подобных Фессу, и держать Империю в руках ордена Арк. Участвовал в охоте за Алмазным Мечом народа гномов - Драгниром, а также за одной из добытчиков этого Меча, Тави. Погиб в магическом поединке с последней в окрестностях Хвалина.

Кицум

Бродячий клоун из Мельина, старый шутник и выпивоха, Кицум неожиданно начинает проявлять способности сродни божественным. До самого конца серии герои пытаются угадать, кто из высших сил скрывается за личиной весёльчака клоуна. Свое имя он им так и не открывает, но по намекам в последнй книге («дракон с четырьмя зрачками», «Великий Дух», а так же взлетающему в небеса золотому дракону) можно уверенно сказать, что под личиной Кицума скрывался Орлангур .

Тави

Магичка из Мельина, чьи родители были убиты магами Радуги. Сама Тави была спасена чудом и воспитана Вольными. Помогла гному Сидри Дромаронгу добыть Алмазный Меч. Обучалась магии сначала у Хозяина Ливня, а затем у мятежного мага назвавшегося Акциумом (Мерлина, Истинного Мага, бывшего главы Совета Поколения), заточенного в мире Мельина Лордами Хаоса за предательство. После вместе с ним билась с козлоногими возле Мельина, где к ним присоединилась Клара с отрядом. После победы и самоубийства Мерлина вошла в отряд Клары. Впоследствии стала названной сестрой Ниакрис. Геройски погибла в Эвиальской битве, сумев обмануть и уничтожить Игнациуса Коппера.

Клара Хюммель

Близкая подруга тётушки Фесса, опытный боевой маг Долины и глава Гильдии Боевых Магов. Возраст - 300 лет. Клара всячески пыталась вернуть «непутёвого племянника» домой. По мере её розысков она оказалась втянута в общую борьбу за Алмазный и Деревянный Мечи, которые она добыла по заказу Падшего бога Ямерта. Её повсюду сопровождает валькирия Райна, её верная подруга и телохранительница.

Клара участвовала в битве за Мельин и впоследствии - за Эвиал, где выступила против Спасителя и Западной Тьмы. Была спасена своим возлюбленным, драконом Сфайратом, одним из хранителей Кристаллов Эвиала.

Райна

Валькирия, последняя оставшаяся в живых после Боргильдовой битвы, где Молодые Боги уничтожили всё поколение Древних Богов. Таким образом, она намного старше Игнациуса. Райна, как и все валькирии, не может непосредственно использовать свою волшебную силу (лишь передавать ее другим), и после поражения стала простой наёмницей. В конце концов она попала в Долину, где служила главой пограничной стражи. Участвовала во многих сражениях вместе с Кларой Хюммель и под её началом, хотя испытывала к ней скорее материнские чувства. Была в отряде Клары, участвовала в Мельинской битве. Вместе с Кларой и Сфайратом напала на Спасителя в Эвиале. Дракон унес Клару из гибнущего мира, а Райна осталась, но была спасена Древним Богом Одином (Старым Хрофтом).

Игнациус Коппер

Архимаг, негласный лидер искусственного мира под названием Долина Магов. Возраст - около 3000 лет. Он родился во времена Восстания Ракота в мире, присягнувшем тому на верность. Впоследствии мир был уничтожен Губителем, посланным Молодыми Богами. Ракот не смог защитить своих подопечных, поэтому чудом спасшийся Игнациус возненавидел и Молодых, и Новых Богов.

Игнациус - последний из тех, кто помнит учеников основателей Долины, и самый талантливый их ученик. На первый взгляд создается впечатление, что Игнациус - старый добряк, почти отошедший от дел. Но на поверку он оказывается далеко не так прост. Несмотря на свою исключительно важную для цикла роль, Игнациус Коппер выступает в качестве эпизодического персонажа, появляющегося в интерлюдиях. Однако по мере продвижения к развязке его присутствие нарастает и в последних книгах ему уделено столько же места, сколько и основным героям цикла.

Считается одним из самых могущественных человеческих магов всего Упорядоченного.

Во время Эвиальской битвы Игнациус попытался реализовать план, согласно которому Молодые и Новые Боги были пойманы в ловушку, а к нему переходила их сила. Ему это почти удалось, но Тави сумела убить его, а Фесс с помощью Императора уничтожил эвиальскую ловушку.

Этлау

Анэто и Мегана

Анэто - ректор Академии Высокого волшебства, глава Белого Совета, маг Воздуха.

Мегана - хозяйка Волшебного Двора.

Являясь сильнейшими магами Эвиала, долгое время соперничали между собой. Объединились вместе с Этлау для уничтожения Чёрной башни и Разрушителя, которым считали Фесса.

Фанатизм и властолюбие Этлау раздражали их, и они решили проверить с помощью магии, к чему стремится инквизитор. Результат поразил их: Этлау сам мог стать Разрушителем. Они решили убить инквизитора, но заклинание магов на него не сработало, в результате чего Анэто впервые взглянул в глаза Спасителю и понял, что от него надо ждать не спасения, а гибели, причем всеобщей., в результате чего чуть не умер, после этого Мегана пыталсь убить Этлау честной сталью, но и это покушение не удалось. Этлау поместил Мегану в отдаленный монастырь, а Анэто укрылся в Вечном лесу, у эльфийской королевы Вейде.

Там он неоднократно помогал ей, в том числе пытался вместе с ней узнать, что удерживает Спасителя и не пустить его в Эвиал. Заклинание увенчалось успехом и они узнали что три из четырех пророчеств исполнены. Одновременно королева Вейде, пользуясь неугасшей силой заклинания, оживила всех когда-либо убитых в Эвиале эльфов, после чего заявила магу, что собирается покинуть вместе с ними обреченный на гибель Эвиал навсегда. Маг назвал её предательницей и отказался уходить с эльфами.

Тем временем Мегана бежала из монастыря с помощью вампира Эфраима. Они направились в Вечный лес, к Анэто. По дороге она спасла целую деревню от нахлынувших чудищ, но отдала слишком много сил, и умерла бы, но ее спас Эфраим. Он укусил её и тем превратил в вампиршу.

Вскоре они встретились с Анэто. Эфраим улетел на разведку, а Анэто и Мегана объяснились друг другу в любви. Вместе с вернувшимся Эфраимом они держали военный совет, но тут небо перечертила золотая лестница, по которой стал спускаться Спаситель.

Маги решили противостоять ему. Эфраим отнес их в Аркин, к подножию золотой лестницы. Вдвоем они стали подниматься по ней навстречу Спасителю. По дороге они стали свидетелем поединка Спасителя с Ракотом, окончившегося поражением Нового Бога. Поняв, что у них нет шансов против Спасителя, волшебники все-таки не дрогнули. Их заклинания не смогли повредить Спасителю, лишь задерживали его ненадолго. (Ракот, даже будучи Новым Богом, не мог сделать и этого).

Тогда Анэто и Мегана прибегли к самоубийственному заклятию, и ценой собственной жизни разрушили золотую лестницу и нанесли Спасителю тяжелый удар, который замедлил его продвижение к Эвиалу и подорвал его силы настолько, что обеспечил конечную победу над ним Этлау, Фесса, Клары Хюммель и Сильвии.

На землю Анэто и Мегана упали, не разжимая рук, а на месте их останков возник волшебный ручей.

Ниакрис

Лейт, дочь некроманта из одноименной книги Ника Перумова и Дарианы, эвиальской волшебницы. Ее судьба - стать оружием, «клинком» для убийства собственного отца и остановки вторжения в Эвиал страшного чудовища - Зверя. Ее мать и дедушка были убиты, когда ей было всего пять лет. После этих событий она дала себе имя - Ниакрис, что по эльфийски значит «нечто большее, чем ненависть, чем боевое безумие».

На ее долю выпало расти в лагере поури, пройти обучение у чародеев в монастыре, пройти Храм Мечей и, в возрасте пятнадцати лет, пробиться к черной крепости, чтобы убить своего отца и, тем самым, остановить вторжение в Эвиал Зверя. Однако она сумела спасти отца и себя, уничтожив крепость с помощью Знака Разрушения (способности, унаследованной от матери). После встречи с Кларой и отрядом Ниакрис и её отец стали помогать им (в частности, Ниакрис разоружила Сильвию, пытавшуюся убить Клару, а её отец, взявший прозвище Бельт, сумел вылечить Клару и Райну). Также Лейт стала названной сестрой Тави, и единственная, поняв её план уничтожения Игнациуса, подыграла ей.

Сфайрат

Один из драконов - Хранителей Кристаллов Магии Эвиала. Как и его собратья, может принимать человеческий облик, а также свободно читать мысли. Его Кристалл находится под Пиком Судеб. Сфайрат встретил Фесса после Эгеста, восстановил его силы и многое объяснил о его судьбе. Из других смертных Эвиала общался только с гномьей чародейкой Эйтери.

Также впоследствии стало известно, что в молодости Сфайрат, будучи свидетелем смерти мага Аветуса Стайна, возлюбленного Клары Хюммель, принял его облик и некоторое время был с Кларой, скрывая свою истинную природу. В Долине Магов был однажды, впоследствии не появлялся, опасаясь встречи с Архимагом Игнациусом и возможности разоблачения. В отличие от других драконов, не бился вместе с Фессом в Эвиальской битве, а остался с Кларой. Впоследствии они поженились.

Рысь

Страж Храма. Полуэльфийка (ее отец - эльф из Нарна). Прошла Храм Мечей, но не выполнила завершающего Испытания и бежала. Фесс и его тогдашний спутник Эбенэзер Джайлз познакомились с Рысью в деревне Коровья Речка. Рысь и Фесс полюбили друг друга, но провели вместе только одну ночь. Вскоре полуэльфийка погибла в бою против Инквизиции. В последней книге цикла Рысь, воскрешённая королевой Вечного леса Вейде, вновь появляется, чтобы помочь Фессу.

Аэсоннэ

Драконица. Её нашел Фесс у одного из Кристаллов. Кристалл этот был разрушен, так как его Хранительница, Кейден, пала в борьбе со Зверем. Дочь Кейден только что вылупилась из яйца, и Фесс забрал ее с собой, взял на себя ответственность за судьбу драконицы. Не зная настоящего имени девочки, он назвал ее Рысь, в память о любимой. Аэсоннэ стала спутницей Фесса, приняла его как отца, но при этом полюбила как мужчину.

Википедия Википедия - Значимость предмета статьи поставлена под сомнение. Пожалуйста, покажите в статье значимость её предмета, добавив в неё доказательства значимости по частным критериям значимости или, в случае если частные критерии значимости для… … Википедия

Ракот и Хедин

Новые Боги из числа возвысившихся Истинных Магов, которые после падения и бегства Молодых богов стали управлять всем Упорядоченным. Как и все Боги, подчиняются Закону Равновесия. И Ракот, и Хедин называют друг друга братьями, хотя не являются родственниками по крови. В бытность Истинными Магами Ракот носил титул Владыки Тьмы, а Хедин, в свою очередь, именовался Познавшим Тьму. .

Акциум (Мерлин)

Кицум

Бродячий клоун из Мельина, старый шутник и выпивоха, Кицум в действительности являлся одним из эмиссаров Серой Лиги Мельина, посланным на поиски Агаты - Сеамни Оэктаканн. Однако после того, как сошлись в битве Иммельсторн и Драгнир, Кицум неожиданно начинает проявлять способности сродни божественным. Пытаясь предотвратить бой, Кицум погибает, а его тело использует Великий Орлангур в качестве аватара для своего воплощения. До самого конца событий цикла «Хранитель Мечей» герои пытаются угадать, кто же из высших сил на самом деле скрывается под именем Кицума. Сам своё имя он им так и не открывает, но по намёкам в последней книге («дракон с четырьмя зрачками», «Великий Дух», а также взлетающему в небеса золотому дракону) можно уверенно сказать, что под личиной Кицума скрывался именно Орлангур .

Новые Маги

Спаситель

Божество, с верой в которого читатель впервые сталкивается в книге «Алмазный Меч, Деревянный Меч ». Первоначально непонятно, является ли он реальным божеством или же это просто миф, распространённый в Упорядоченном. Только в конце книги становится очевидна реальность Спасителя, когда он появляется, чтобы благословить последнюю жертву Мерлина, благодаря которой его Второе пришествие во всём его могуществе (и как следствие - опустошение мира Мельина) стало невозможным.

Тёмная Шестёрка

Одни из представителей древних сил Эвиала.
Считаются Тёмными богами, но, по собственным заявлениям, не являются созданиями Истинной Тьмы (не путать с Западной):

Нас породила не Тьма, - перебил Уккарон. - Она - наша мать и кормилица, но вышли мы из утробы мира, оплодотворенного дыханием Того, чьё имя неведомо никому, даже этому Спасителю, что явился как-то раз сюда - судить и рядить.

Ник Перумов. Война Мага

• Сиррин - повелитель полярных ночей.
• Зенда - владычица Долины смерти к востоку от Салладора.
• Шаадан - обитающий в глубине Моря Ветров.
• Дарра - обвивающая Тьмой, властвующая на перекрестках дорог.
• Аххи - хозяин горных пещер.
• Уккарон - властитель Чёрной ямы.

Являются создателями и первыми жителями острова Утонувший Краб, который изначально был самым древним и самым первым святилищем Истинной Тьмы в Эвиале. Позже были выбиты оттуда пятиногами, титанами и дуоттами.

Персонажи человеческой расы

Маги Долины

Фесс

Урождённый Кэр Лаэда, сын боевого мага Витара Лаэды из Долины Магов. Отец работал на Новых богов, Ракота и Хедина , и погиб (вместе с матерью Фесса) в одном из миров Упорядоченного при усмирении Восстания Безумных Богов. Воспитывался тётушкой Аглаей Стевенхорст. Подростком покинул дом в поисках приключений. В мире Мельина служил шпионом в тайной организации - Серой Лиге под началом патриарха Хеона, где и получил имя Фесс. Оказался втянут в центр восстания Императора против магов Радуги, которому некие тёмные силы передали зачарованную латную перчатку. Пытаясь предотвратить столкновение Алмазного и Деревянного Мечей, завладел обоими, магическим образом запечатал их в своей сущности и унёс из мира Мельина.

Фесс оказался в мире Эвиала с амнезией . Здесь он принял имя Неясыть, поступил на факультет малефицистики Академии Высокого Волшебства в Ордосе - городе-государстве магов Эвиала, учился по специальности «некромантия » и, досрочно сдав выпускной экзамен, стал единственным действующим человеком-некромантом в Эвиале, первым за многие годы. Странствуя по Эвиалу, он начал часто вступать в противоречия с Инквизицией Церкви Спасителя. Фесс часто действовал вне рамок существовавшего между Церковью и магическим сообществом соглашения - так называемого «договора», стараясь помочь людям, упокаивая кладбища. Инквизиторы во главе с отцом Этлау пришли к убеждению, что Неясыть и есть тот самый Разрушитель, предсказанный в «Анналах Тьмы» как Тёмный Мессия. В то же время поклонники Тьмы - «птенцы» из одного из последних гнёзд последователей Эвенгара Салладорского приняли его за самого воскресшего Эвенгара и видели в нём Разрушителя. Западная Тьма предложила ему силу и толкнула на путь Разрушения.

После перемещения Фесса в Эвиал за сокрытые им Мечи разгорелась нешуточная борьба: они требовались и свергнутым Молодым богам, жаждущим реванша, и новым Истинным Магам, желающим «поразвлечься», а также и Дальним - как приманка для Новых богов. Таким образом, Фесс оказался в центре войны за артефакты. Во время странствий по Эвиалу память постепенно возвращалась к нему, он с ужасом для себя вспоминал про Мечи и как именно они были скрыты. Ведя собственную войну за Эвиал, потеряв при этом Мечи и обретя неожиданных союзников, ему удалось, используя мощь Чёрной Башни, уничтожить падших Истинных Магов, повелевающих Западной Тьмой, развоплотить Спасителя и закрыть Разлом между Мельином и Эвиалом, - ценой своего вечного сна в потоке времени. Мельин и Эвиал при этом трансформировались в новый единый мир.

Клара Хюммель

Близкая подруга тётушки Фесса, опытный боевой маг Долины и глава Гильдии Боевых Магов. Возраст - около 300 лет. Клара всячески пыталась вернуть «непутёвого племянника» домой. По мере её розысков она оказалась втянута в общую борьбу за Алмазный и Деревянный Мечи, которые она добыла по заказу Дальних, прикинувшихся Падшим богом Ямертом. Её повсюду сопровождает валькирия Райна, её верная подруга и телохранительница.

Клара участвовала в битве за Мельин и впоследствии - за Эвиал, где выступила против Спасителя и Западной Тьмы. Была спасена своим возлюбленным, драконом Сфайратом, одним из хранителей Кристаллов Эвиала.

Игнациус Коппер

Архимаг, негласный лидер искусственного мира под названием Долина Магов. Возраст - около 3000 лет. Является самым могущественным человеческим магом всего Упорядоченного (из героев цикла - людей только ученик Хедина, Хаген мог противостоять ему на равных).

Родился во времена Первого Восстания Ракота в мире, присягнувшем тому на верность. Впоследствии мир был уничтожен Губителем, посланным Молодыми Богами. Ракот не смог защитить своих подопечных, поэтому чудом спасшийся Игнациус возненавидел и Молодых, и Новых Богов.

Игнациус - последний из тех, кто помнит учеников основателей Долины, и самый талантливый их ученик. На первый взгляд создается впечатление, что Игнациус - старый добряк, почти отошедший от дел. Но на поверку он оказывается далеко не так прост. Несмотря на свою исключительно важную для цикла роль, Игнациус Коппер первоначально выступает в качестве эпизодического персонажа, появляющегося в интерлюдиях. Однако по мере продвижения к развязке его присутствие нарастает и в последних книгах ему уделено столько же места, сколько и основным героям цикла.

Отослав в Эвиал Сильвию Нагваль якобы с целью уничтожить Клару Хюммель (а в действительности - перебросить в закрытый мир его артефакты), Игнациус отправился в Эвиал сам, но вместе с целителем Динтрой (под личиной которого скрывался Хаген - ученик Нового Бога Хедина, поставленный им следить за Долиной). Во время финальной битвы за Эвиал Игнациус попытался реализовать свой тщательно разработанный план, согласно которому и Молодые, и Новые боги были пойманы в магическую ловушку, а к нему переходила их сила. Ему это почти удалось. Затем он явился к отряду Клары Хюммель, желая заполучить Мечи, но Тави сумела обмануть и серьёзно ранить его, едва не убив, а Фесс уничтожил эвиальскую ловушку, используя мощь Чёрной Башни. Игнациус же погиб, раздавленный разрастающейся Чёрной Башней.

Аглая Стевенхорст

Сильвия Нагваль

Внучка главы Красного Арка с материнской стороны. Дочь Хозяина Ливня. На начало цикла - одарённая, но крайне эгоистичная девочка-подросток.

После битвы Алмазного и Деревянного мечей попала вместе с Кицумом в Межреальность, откуда была спасена отрядом Клары Хюммель. Когда отряд оказался в Эвиале, Сильвия разрубила фламбергом своего отца Скрижали Тьмы - замурованный в крипте артефакт, сдерживавший Западную Тьму. Это позволило отряду выбраться из закрытого мира, но способствовало дальнейшему продвижению Западной Тьмы. Вместе со всеми Сильвия добралась до Долины, где согласилась стать наёмницей Архимага Игнациуса, получив могущественные артефакты для выполнения задания, в том числе череп нерождённого сына Спасителя, а также возможность превращения в сову , и любыми средствами помешать Кларе Хюммель исполнить свою часть сделки с Падшим. Следуя за ней, попала в Эвиал, где и оставалась до конца цикла.

На протяжении почти всего цикла - полная одиночка, сражающаяся только за себя. Однако в конце начинает защищать жителей Эвиала, а потом и весь этот мир. Попав в Храм Океанов, она по просьбе Наллики согласилась сражаться против Империи Клешней, но высвободила дремавшие в себе ранее силы и стала Хозяйкой Смертного Ливня. Чтобы вернуть себе человеческий облик, двинулась защищать Эвиал на Утонувший Краб. Как и многие, большую часть сил отдала на борьбу со Спасителем. После того, как весь Смертный Ливень истёк на Спасителя, Сильвия вновь стала человеком.

Илмет

Маг по прозвищу Илмет не выделяется в романе, но играет важную роль, так как Фесс долгое время наблюдал за ним в поисках важной информации. Илмет - чародей ордена Арк, прислужник Империи. Он имел особый «ранг», и, зная, что его преследовал воин Серой Лиги, убил бы его на месте. Задача Илмета была остановить людей, подобных Фессу, и держать Империю в руках ордена Арк. Участвовал в охоте за Алмазным Мечом народа гномов - Драгниром, а также за одной из добытчиков этого Меча, Тави. Погиб в магическом поединке с последней в окрестностях Хвалина.

Тави

Волшебница из Мельина, чьи родители были убиты магами Радуги. Сама Тави была чудом спасена и воспитана Вольными. Помогла гному Сидри Дромаронгу добыть Алмазный Меч. Обучалась магии сначала у Хозяина Ливня, а затем - у мага-отступника, назвавшегося Акциумом (в действительности - Мерлина, Истинного Мага, бывшего главы Совета Поколения, перешедшего за сторону Хаоса после Восстания Новых Богов и заточённого в мире Мельина Владыками Хаоса за второе предательство). Вместе с ним билась с козлоногими в Межреальности близ мира Мельина, где к ним присоединилась Клара с отрядом. После победы и самопожертвования Мерлина вошла в отряд Клары. Впоследствии стала названной сестрой Ниакрис. Геройски погибла в Эвиальской битве, сумев обмануть и смертельно ранить Игнациуса Коппера - именно благодаря её удару Архимаг оказался беспомощен перед мощью Чёрной Башни и погиб.

Нодлик и Эвелин

Участники передвижного цирка господ Онфимов. В действительности же оказываются, как и клоун Кицум, шпионами Серой Лиги. Погибли от рук воинов-Дану при попытке убить Сеамни Оэктаканн, завладевшей Деревянным Мечом.

Клавдий

Тарвус

Брагга

Сежес

Одна из гроссмейстеров магического сообщества Радуги, Верховный маг Голубого ордена Лив. Бывшая наставница Императора - именно её тот признавал своей лучшей учительницей, научившей его быть жестоким. Во время битвы с козлоногими была направлена собратьями обратно в Мельин, дабы остановить войну, которую Император развязал против магов Радуги. После появления Разлома оставалась приближённой Императора, посредницей между ним и оставшимися в живых магами Радуги. Пыталась вразумить своих соратников не мстить Императору во имя сохранения Империи, однако не преуспела и была вынуждена скрываться, пока Император и Сеамни не вернулись в Мельин. Присоединилась к Императору в походе к Разлому, вместе с ним спустилась в главную пирамиду козлоногих на его краю и получила новые магические способности после её разрушения. После уничтожения башни Всебесцветного Нерга стала одним из регентов Империи (вместе с Императрицей Сеамни и консулом Клавдием).

Известно, что Сежес была одной из немногих чародеев Мельина, которым довелось побывать в Долине; скорее всего, поверхностно знакома с Кларой Хюммель.

Рождённые в Эвиале

Анэто и Мегана

Анэто - ректор Академии Высокого волшебства, глава Белого Совета, маг Воздуха. Мегана - хозяйка Волшебного Двора. Являясь сильнейшими магами Эвиала, долгое время соперничали между собой, но объединились вместе с Этлау для уничтожения Чёрной Башни и Разрушителя, которым считали Фесса.

Фанатизм и властолюбие Этлау раздражали их, и они решили проверить с помощью магии, к чему стремится инквизитор. Результат поразил их: Этлау сам мог стать Разрушителем. Они решили убить инквизитора, но заклинание магов на него не сработало, в результате чего Анэто впервые взглянул в глаза Спасителю и понял, что от него надо ждать не спасения, а гибели, причем всеобщей, из-за чего чуть не погиб сам. После этого Мегана пыталась убить Этлау «честной сталью», но и это покушение не удалось.

В то время как Этлау поместил Мегану в отдалённый монастырь, Анэто укрылся в Вечном лесу, у эльфийской королевы Вейде. Там он неоднократно помогал ей, в том числе пытался вместе с ней узнать, что удерживает Спасителя и не пустить его в Эвиал. Заклинание увенчалось успехом, и они узнали что три из четырёх пророчеств Разрушения исполнены. Одновременно королева Вейде, пользуясь неугасшей силой заклинания, оживила всех когда-либо убитых в Эвиале эльфов, после чего заявила магу, что собирается покинуть вместе с ними обречённый на гибель Эвиал навсегда. Маг назвал её предательницей и отказался уходить с эльфами.

Тем временем Мегана бежала из монастыря с помощью вампира Эфраима. Они направились в Вечный лес, к Анэто. По дороге она спасла целую деревню от нахлынувших чудищ, но отдала слишком много сил, и умерла бы, но её спас Эфраим. Он укусил её и тем самым превратил в вампирессу.

Вскоре они встретились с Анэто. Эфраим улетел на разведку, а Анэто и Мегана объяснились друг другу в любви. Вместе с вернувшимся Эфраимом они держали военный совет, но тут небо перечертила золотая лестница, по которой в Эвиал стал спускаться Спаситель.

Маги решили противостоять ему. Эфраим отнес их в Аркин, к подножию золотой лестницы. Вдвоём они стали подниматься по ней навстречу Спасителю. По дороге они стали свидетелем поединка Спасителя с Ракотом, окончившегося поражением Нового Бога. Поняв, что у них нет шансов против Спасителя, волшебники всё-таки не дрогнули. Их заклинания не смогли повредить Спасителю, лишь задерживали его ненадолго. (Ракот, даже будучи Новым Богом, не мог сделать и этого).

Тогда Анэто и Мегана прибегли к самоубийственному заклятию, и ценой собственной жизни разрушили золотую лестницу и нанесли Спасителю тяжёлый удар, который замедлил его продвижение к Эвиалу и подорвал его силы настолько, что обеспечил конечную победу над ним Этлау, Фесса, Клары Хюммель и Сильвии.

На землю Анэто и Мегана упали, не разнимая рук, а на месте упокоения их останков возникли два чудесных родника.

Бельт

Ниакрис

Настоящее имя - Лейт, дочь некроманта Бельта (из одноименной книги Ника Перумова) и Дарианы, эвиальской волшебницы. Её судьба - стать оружием, «клинком» для убийства собственного отца и остановки вторжения в Эвиал страшного чудовища - Зверя. Её мать и дедушка были убиты у неё на глазах, когда ей было всего пять лет. После этих событий она дала себе имя - Ниакрис, что по-эльфийски значит «нечто большее, чем ненависть, чем боевое безумие».

На её долю выпало расти в лагере поури , пройти обучение у чародеев в монастыре, пройти Храм Мечей и, в возрасте пятнадцати лет, пробиться к чёрной крепости, чтобы убить своего отца и тем самым остановить вторжение в Эвиал Зверя. Однако она сумела спасти отца и себя, уничтожив крепость с помощью Знака Разрушения (способности, унаследованной от матери). После встречи на Дне Миров с Кларой и её отрядом Ниакрис и её отец стали помогать им (в частности, Ниакрис разоружила Сильвию, пытавшуюся убить Клару, а её отец, взявший прозвище Бельт, сумел исцелить смертельно раненных Клару и Райну). Также Лейт стала названной сестрой Тави, и единственная, поняв её план уничтожения Игнациуса, подыграла ей в сражении. Тави ранила её в грудь, но гномья чародейка Эйтери смогла спасти Ниакрис от смерти.

Фейруз

Эбенэзер Джайлз

Эвенгар Салладорский

Великий Тёмный маг, рождённый задолго до событий «Хранителя мечей». Автор трактата «О сущности инобытия». Основатель собственной секты, адепты которой получили имя «птенцов Салладорца». Он обладал огромной силой, сравнимой с силой Архимага Игнациуса, во многом это стало следствием тайной связи Эвенгара с Новыми Магами, - именно от них он получил свои подлинные знания и способности.

В соответствии со своим учением о трансформе Салладорец считает, что Западной Тьме необходимо помочь разрастись, чтобы вывести души людей из неволи плоти и сделать их истинно бессмертными, уподобив их Богам. Желая открыть Западно Тьме путь на восток Эвиала, он завладел частью Аркинского Ключа и стянул в Эвиал огромное количество представителей Древних Сил со всего Упорядоченного - чтобы принести их в жертву и, поглотив их силы, самому стать Богом.

Погиб от руки Кэра Лаэды на Утонувшем Крабе.

Этлау

Высокопоставленный инквизитор церкви Спасителя, отец Этлау стал главным преследователем Фесса, убедив себя и других, что некромант - Разрушитель, посланец Западной Тьмы. Святой отец погиб при разрушении Арвеста, но невероятным образом вернулся к жизни. При этом Этлау вскоре обнаружил, что его способности к магии очень сильно возросли. Сначала он полагал, что воскресил его Спаситель и возложил на него миссию избавить мир от Разрушителя в лице Фесса. Но потом он понял, что воскресил его не только Спаситель, и в нем присутствует та сила, которая создала Разрушителя - Западная Тьма. Чтобы выяснить какие силы и зачем воскресили его, он попросил Неясыть помочь ему. Этлау увидел, что им играют одновременно три силы: Спаситель, Западная Тьма, а также Дальние, но намерения их он так и не понял и отступил от своего фанатизма, разуверившись в Спасителе, а во время битвы в Великой Пирамиде, используя череп нерождённого сына Спасителя, нанёс ему весьма серьёзный урон, вложив таким образом немалую лепту в победу над Спасителем.

Персонажи нечеловеческих рас

Мельин

Агата (Сеамни Оэктаканн)

Урождённая Дану, находясь в поиске Деревянного Меча, была взята в плен и продана в рабство содержателю бродячего цирка (в действительности полноправному адепту Ордена Арк) Онфиму, перед которым была также поставлена задача найти Иммельсторн. В рабстве получила имя Агата. С её помощью Онфиму удалось-таки добыть вожделенный Деревянный Меч, после чего он бросил её (вместе со всем своим цирком) в Друнгском лесу на верную гибель. Однако в силу ряда событий Агате удалось вновь завладеть Иммельсторном, уничтожить с помощью Хозяина Смертного Ливня орден Арк, призвать на помощь остатки разгромленного народа Дану и жестоко отомстить жителям Мельина.

При столкновении последнего воинства Дану с легионами Империи Агата вступила в союз (и любовную связь) с Императором Мельина и с тех пор их судьбы были неразрывно связаны. К моменту завершения событий цикла «Хранитель Мечей» была беременна от Императора.

Баламут

Кан-Торог

Кер-Тинор

Сидри Дромаронг

Седрик Алый

Эвиал

Вейде

Эльфийская королева Светлых эльфов Эвиала, Владычица Вечного Леса. На время действия цикла являлась одной из немногих свидетельниц едва ли не всех эпох Эвиала, в частности, первого Пришествия Спасителя; распознав угрозу, которую Второе Пришествия Спасителя представляло для бытия Эвиала, она замыслила исход всех живущих и умерших эльфов из обречённого, как ей казалось, мира и для этого вступила в невиданную игру с сильными мира сего с целью обезопасить свои леса и создать тем самым средство для проникновения за пределы закрытого мира. Для этого она вступила в союз с Инквизицией и даже сумела обмануть первоиерархов Церкви Спасителя, убедив их в том, что между её королевством и Тёмными эльфами Нарна ведётся непрерывное противоборство. Непосредственно в самом начале сошествия Спасителя в Эвиал она создала колоссальную магическую систему на основе Потаённых Камней Нарна и, воспользовавшись втёмную силами и магическими умениями ректора Ордосской академии Анэто, не только воскресила во плоти всех погибших эльфов Эвиала, но и обеспечила им дорогу за пределы Эвиала в один из незаселённых миров.

Даэнур

Дуотт, декан факультета малефицистики ордосской Академии Высокого Волшебства. Был учителем Эвенгара Салладорского, величайшего темного мага Эвиала, автора трактата «О сущности инобытия» и некроманта Неясыти (имя, принятое Фессом в мире Эвиала после амнезии). Погиб во время вторжения Империи Клешней в Ордос, защищая город от вражеской магии, перед смертью поведал ученику Хедина, Хагену, о средоточии всего зла Эвиала - острове Утонувший Краб.

Прадд и Сугутор

Рысь

Страж Храма. Полуэльфийка (её отец - эльф из Нарна). Прошла Храм Мечей, но не выполнила завершающего Испытания и бежала. Фесс и его тогдашний спутник Эбенэзер Джайлз познакомились с Рысью в эгестской деревне Коровья Речка. Рысь и Фесс полюбили друг друга, но провели вместе только одну ночь. Вскоре полуэльфийка погибла в бою против Инквизиции. Инквизиции не удалось воскресить её, но они смогли удерживать её душу от окончательного ухода в Серые Пределы. Вскоре эманация души Рыси была использована королевой Вечного леса Вейде для создания деревянного голема , чтобы спасти Фесса, попавшего в плен Инквизиции, с аркинского эшафота.

В последней книге цикла Рысь, как и остальные мёртвые эльфы, была поднята королевой Вейде как зомби . Фесс сумел найти деревянного голема - Безымянную, которая вместе с Рысью-зомби отправились с ним на остров Утонувший Краб. В ходе последней битвы душа и тело Рыси воссоединились, и она, погибнув, помогла Фессу уничтожить Эвенгара Салладорского.

Драконы Эвиала

Аэсоннэ

Драконица , цвет чешуи - жемчужный. Её нашел Фесс у одного из Кристаллов. Кристалл этот был разрушен, так как его Хранительница, Кейден, пала в борьбе со Зверем, пробуждённым магией Клары Хюммель. Дочь Кейден едва успела вылупиться из яйца, и Фесс забрал её с собой, взяв на себя ответственность за судьбу драконицы. Не зная настоящего имени девочки, он назвал её Рыся - в память о любимой. Аэсоннэ стала спутницей Фесса, приняла его как отца, но при этом полюбила как мужчину, так как избрала его, ещё находясь в яйце.

Кейден

Драконица, одна из последних драконов-Хранителей Эвиала. Погибла при атаке на Зверя Хаоса. Мать Аэсоннэ, приёмной дочери Фесса.

Сфайрат

Один из драконов - Хранителей Кристаллов Магии Эвиала. Как и его собратья, может принимать человеческий облик, а также свободно читать мысли. Его Кристалл находился под Пиком Судеб. Сфайрат встретил Фесса после Эгеста, восстановил его силы и многое объяснил об его судьбе. Из других смертных Эвиала общался только с гномьей чародейкой Эйтери.

Также впоследствии стало известно, что в молодости Сфайрат, будучи свидетелем смерти мага Долины Аветуса Стайна, возлюбленного Клары Хюммель, принял его облик и некоторое время был с Кларой, скрывая свою истинную природу. В Долине Магов был однажды, впоследствии не появлялся, опасаясь встречи с Архимагом Игнациусом и возможности разоблачения.

Чаргос

Негласный предводитель драконов Эвиала, также приходился дедом Аэсоннэ (Рыси-второй). После встречи всех драконов с Фессом принял решение помочь ему в уничтожении Сущности. Как и остальные драконы (кроме Сфайрата) погиб, помогая Фессу справиться с Эвенгаром Салладорским. В его честь впоследствии был назван первенец Сфайрата и Клары Хюммель.

Подмастерья Новых богов

Геллера

Гарпия, одна из главных подмастерьев Нового Бога Хедина, безумно ему поклоняющаяся и любящая его. Неоднократно возглавляла отряды Хедина на важных заданиях, как во второстепенных, так и в главных боях за Упорядоченное. В ходе сражения за Эвиал ей удалось добыть залог Дальних - зелёный кристалл, вручённый ими предавшей Хедина эльфийке-вампирессе Эйвилль.

Эйвилль

Прочие расы

Райна

Валькирия, последняя оставшаяся в живых после Боргильдовой битвы, где Молодые Боги уничтожили всё поколение Древних Богов. Таким образом, она намного старше не только Игнациуса, но даже и Новых богов (за исключением Одина-Хрофта). Райна, как и все валькирии, не может непосредственно использовать свою волшебную силу (лишь передавать её другим), и после поражения стала простой наёмницей. В конце концов она попала в Долину, где служила главой пограничной стражи. Участвовала во многих сражениях вместе с Кларой Хюммель и под её началом, хотя испытывала к ней скорее материнские чувства. Была в отряде Клары, участвовала в битве с козлоногими за Мельин. Вместе с Кларой и Сфайратом напала на Спасителя в Эвиале. Когда дракон унёс Клару из гибнущего мира, Райна осталась, но была спасена Древним Богом - Разработчик ArenaNet Издатель NCsoft Дата выпуска 28 апреля, 2005 Жанр MMORPG Возрастные рейтинги ESRB: Teen (13+) PEGI: 12 … Википедия

Разработчик … Википедия

Каждый очередной роман данного цикла имеет свою особую атмосферу, не повторяющуюся в следующем романе. Все части эпика воспринимаются по-разному. Это вызвано тем, что с каждым новым романом автор всё больше и больше привносит в историю сюжетные линии из своих более ранних произведений. Книги отличаются друг от друга, и даже мои одинаковые оценки не всегда равнозначны. Так, десятка «Концу игры» не равноценна десятке «Рождению Мага». На высоту оценочной планки каждое из произведений взобралось по несовпадающим критериям. И при оценивании «Конца игры» на восприятие подспудно оказывало влияние содержание предыдущих книг цикла.

«Рождение Мага» - новая страница в творчестве автора и по совокупности компонентов, по интересности, – пожалуй, лучшая книга цикла (если каждый роман рассматривать по отдельности). «Странствия Мага» по атмосфере близки к первой книге, но здесь уже появляется всё больше старых знакомых, и история о некроманте потихонечку начинает размываться, хотя в принципе «СМ» вполне можно ставить в один ряд с «РМ».

«Одиночество Мага». Складывалось впечатление, что этот роман несколько искусственен; такое чувство, что автор был на распутье: с одной стороны, история о некроманте – уже история далеко не только о некроманте (и для введенных «новых» старых персонажей вырисовываются интересные сюжетные ходы и многообещающее «сюжетное будущее», они вписались – абсолютно самодостаточно – в новую историю), с другой стороны, поскольку взятые из ранних произведений линии зажили своей жизнью, их нужно развивать, уделяя им внимание, если и меньшее, чем Неясыти, то уж точно более тщательно их прорабатывая, чтобы не выглядели фальшиво. Именно здесь «теряется» Вэйде – такая, какую знали по «СМ», в «Войне Мага» линия данного персонажа перекроена, что и составляет одно из сюжетных несоответствий. Для примера: зачем ей упрашивать Неясыть отринуть некромантию, лить слезы, становиться на колени, быть при этом совершенно искренней, если, судя по сюжету «ВМ», Вейде было нужно, чтобы Фесс следовал по избранному им пути, иначе ее великий замысел вряд ли реализовался бы (по крайней мере, так скоро)? Разве что только для тренировки своих актерских навыков… Создается впечатление, что «ОМ» - своего рода переходная ступень, этап, на котором автор делает выбор и принимает решение, реализуемое в дальнейшем, и, наверное, потому не случаен резкий переход от того, чем закончилось «ОМ», к тому, с чего начинается «ВМ».

«Война Мага» - самый противоречивый роман цикла. Здесь, как уже отмечено, «другая» Вэйде, то же – с Этлау, причем образ попеременно и несколько раз то полностью утрачивает достоверность, то намечаются довольно интересные проблески в развитии персонажа, а под конец – вовсе сдулся. С ним, кстати, связана одна ошибка: с самого начала Этлау – одноглазый, но вот в «ОМ» допускаются обороты типа «в глазах инквизитора», в «ВМ» сюжетная справедливость торжествует – на мир отец-экзекутор вновь взирает одним оком.

Именно в «Войне Мага» появляются новые артефакты, на которых завязывается дальнейший сюжет. Речь об аркинском ключе (и не только). В этом романе выстреливает ружье, о котором упоминается с самой первой книги цикла, – Салладорец. За счет введения и развития образа Аэсоннэ за похождениями Фесса следить все-таки интересно, ведь практически исключительно через отношение к драконице в некроманте угадывается герой, полюбившийся с первых книг цикла.

Автор обыгрывает идею Черной башни, появляется шестигранник (еще один артефакт), ключ для Неясыти к его собственной цитадели совести, к самому себе (но и сверх этого). И вот здесь совершенно здорово смотрится карлик по имени Глефа. Ход с ним – безусловная удача автора в плане психологической прорисовки героя! Правда, в полной мере оценить тонкость данного замысла писателя удастся лишь в самом конце эпика.

В финальном романе цикла не только фигурируют, но и активно действуют практически все из значимых персонажей, знакомых по «Хроникам Хьёрварда» и «АМДМ». Дальние, Хедин, Ракот, Хрофт, Хаген, Игнациус (совершенно неожиданное развитие линии), Орлангур, Трогвар и Наллика (эти, правда, действуют мало). Уж эпик так эпик!

Сильное недоверие вызвало снятие масок с Эвенстайна и Бахмута. Ну, не может быть, судя по первым двум книгам, чтобы за этими личинами скрывались те, на кого в итоге указывается. Создается впечатление, что в «ВМ» автор перечеркнул свой изначально придуманный для этих масок замысел, подменил скрывающихся за ними персонажей. Примерно то же самое и в отношении Кицума. Думается, что, когда писались первые книги цикла, этот персонаж вовсе не был вместилищем образа, о котором становится известно ближе к финалу. И, кажется, даже по ходу «ВМ» в клоуне «скрывался» другой, нежели предъявленный в итоге, герой (этот, на которого думал, также появляется в истории почти под самый занавес). Зато сюжетный ход с Витаром Лаэдой понравился. Обыгрывание этого образа добавило Фессу человечности и привнесло в линию героя дополнительную толику драматизма.

«Война Мага» отмеченным, конечно, не исчерпывается. Что не сказал об этом романе здесь, можно увидеть в отзывах на соответствующие его части. Добавлю лишь, что «ВМ» разительно отличается от остальных книг цикла. Здесь по-другому всё. Но, странное дело, несмотря на известную утрату преемственности, автору удалось меня, как читателя, «Войной Мага» не разочаровать. На мой взгляд, достигнут своего рода компромисс, когда, помня и ценя историю по двум первым ее книгам, готов принять ее финальную часть, и не только принять, но и признаться в том, что развязка понравилась.

Да, по ходу закручивания сюжета гладко было не всё, но достойно завершить цикл автор смог. Учитывая концовку (имею в виду в т.ч. все книги «Войны Мага»), название цикла - «Хранитель Мечей» - представляется не вполне правильным: во-первых, Фесс не просто перестает быть держателем этих самых артефактов фактически, он даже признается (ближе к концу), что они стали ему не нужны, у героя нет и психологической привязки к ним, а допущение, что, мол, под «хранителем Мечей» подразумевалась Клара, вряд ли отличалось бы серьезностью; во-вторых, история, как уже неоднократно отмечалось, вышла за рамки повествования о некроманте, превратилась в полноценный эпик с присущей такого рода произведениям развязкой. Так что название цикла финалу и, значит, произведению в целом не вполне соответствует. Но это, впрочем, не главное. В итоге же «Хранитель Мечей» - одна из запоминающихся историй в жанре фэнтези, которые мне известны. Она – не только красочное полотно, в ней раскрываются достойные идеи и мысли.

Оценка: 9

Автор очень интересно пользуется deus-ex-machine - он просто вводит новые сущности, которые в следующих книгах становятся уже частью основного сюжета, но все равно появляются новые. Да и проблемы выбора у героя, ну не обоснованные какие-то.

Вообще, все это можно описать приблизительно так:

повторять {

шел герой, встретил злодея

злодей крутизны неимоверной, но надо выносить суппостата, че делать-то

герой напрягся, из последних сил победил,

стал крут как фронт прямоугольного импульса*

} пока не надоест...

* - «крутизна» - так называется угол нарастания фронта сигнала, у прямоугольного он равен 90 градусов, круче не бывает, во всяком случае у импульсов.

Оценка: 7

Данный цикл прочла года два назад. Увы, не впечатлил и массовых восторгов не разделяю. Если первые две книги ещё относительно дотягивают до среднего уровня, то вот остальные скучны, затянуты, посредственны. Сюжет дико затянут, не нов. Отдельное внимание стоит уделить персонажам: они картонные, предсказуемые.

Главный персонаж сего многотомного опуса Фесс-Неясыпь - апофиоз шаблонности и надуманности. Это маг-некромант, который неоднократно отбивается от толп инквизиторов, аки Нео из Матрицы - эпично и пафосно. Хоть он и маг, но это его сверх-могущество, да ещё и в закрытом мире(заклинания там давались сложнее) смотрится нелепо. Так же напрочь убила задумка о том, что для мощных некромантских ритуалов этот самый Фесс приносил в жертву кошек(положительный герой, блин..)

Главный противник Фесса - Этлау, самый что называется шаблонный церковник-фанатик. Такой найдётся во многих произведениях.

Персонажей в цикле много, но они не вызывают интереса и созданны больше для растягивания сюжета.

Оценка: 2

Эта многотомная эпопея оставляет смешанные чувства. Достойное начало, интересное в первую очередь периодом обучения в Эвиальской школе магии, сменяется провисшей донельзя серединой. Два тома «Одиночества Мага» легко укладываются в несколько строк, да и «Странствия Мага» немногим лучше. Финал саги растянулся на годы; казалось, войне мага не будет конца. К счастью, страхи не оправдались. С Фессом покончено надолго, если не навсегда, и это, несомненно, достижение автора.

Но что же осталось в сухом остатке сейчас, по прошествии нескольких лет? Пыл страстей поутих, Упорядоченное было оттеснено на второй план деревом миров. И, казалось бы, именно сейчас можно оценить ситуацию трезво.

Расставаться с былыми привязанностями непросто. Хотя Фессиада никогда не вызывала у меня страсти, привязанность формировалась исподволь, связывая ожиданием новых книг, типичными для Перумова интригами надмировых сил и вопросами без ответов. Увы, немногие чувства остались сильны до сих пор. Необъяснимым образом притягивает интрига противоборства Великих, но что еще... Сюжет, герои - то, что должно было быть кровью и плотью цикла, давно вернулось в прах пустых оболочек.

С годами сюжет погряз в рутине. Грандиозные битвы, гордость Перумова, стали жертвой ничего не значащих мелких стычек, подробности каждой из которых легко можно было бы опустить. Нескончаемые боевые действия задушили романы, унылыми, вязкими рядами зомби вытравив всю энергетику. Вместо бешеной карусели «Гибели Богов», вместо резких выпадов «Алмазного и Деревянного Мечей» - серая пелена убийств. Продираться сквозь такие заросли, уверен, неприятно было и Кэру Лаэде, но у читателя-то, в отличие от героя, есть выбор! Увлечение натурализмом боевых сцен, равно как и сцен пыток в сочетании с трогательной скромностью в вопросах любви порождало странный, нездоровый контраст. Впрочем, это типичный стиль Перумова того времени.

Проклятые Мечи! Они не дали книгам ничего, кроме бесконечной рутины.

Но, может быть, удастся помянуть добрым словом героев? Увы. Среди главных действующих лиц с трудом найдешь того, о котором захочется прочитать снова. Инквизитор Этлау - лишь пустая оболочка человека, бездушный и унылый механизм. Куда ему до инквизиторов Аберкромби! Фесс со своим отрядом...ох уж этот Неясыть. Практически остановившись в развитии после «Рождения Мага», в «Странствиях» он все-таки сумел вызвать сильные чувства, отправив друзей на смерть. А в остальном - рутинная рефлексия, слабые подвижки в саморазвитии. Главная шестерня сюжета, но человек ли? Клара Хюммель...но нет, о людях-функциях вспоминать больше нет сил. Среди людей лишь Император был для меня отдушиной. Возможно, только потому, что Мечи остались в Эвиале. Надмировые силы, обитатели Долины Магов и старые знакомые по Хьервардскому циклу, как ни странно, часто были ближе и человечнее обычных людей. Достаточно вспомнить эпизоды, посвященные Новым Богам и их проблемам. Впрочем, второстепенные персонажи, вроде Анэто и Меганы, порой тоже радовали сердце. Но сколько таких сцен наберется на всю эпопею? А в соотношении с общим количеством страниц?

И тем не менее, несмотря на то и дело заедающий механизм, Нику Перумову удалось выправить финал, сделав его если не достойным, то приемлемым. Эх, и славная была битва! Сущности сыпались как тузы из рукавов, да так, что никакой колоды бы не хватило. Все как полагается! А что до изящества, то разве это должно волновать, когда речь идет о финале саги с таким количеством проблем? Хвала богам, что хоть чья-то игра закончилась...

Итог, к сожалению, неутешительный. Редкие проблески былого таланта не оправдывают унылого многословия. Столь продвигаемый автором принцип меньшего зла явно требовал сокращения объема цикла раза в три, не меньше.

Оценка: 6

Цикл написан по всем стандартам голливудских блокбастеров - обилие спецэффектов, обилие боевки, непритязательные диалоги, обязательные рассуждения на какую-нибудь вечную тему (в данном случае - о принципе меньшего зла), и все это щедро сдобрено невероятным пафосом: если сражаться, то с богами или в крайнем случае с неисчислимыми ордами врагов, если спасать - так не страны или континенты, а миры, сразу по несколько штук, а то и все мироздание, если побеждать - так из самых последних сил (встаёт вопрос, на что были израсходованы предыдущие силы и сколько их было всего, если последних хватает на три четверти столь объемной серии). Многим подобное по душе, и я не исключил бы себя из числа этих многих, если б цикл не был затянут минимум раза в три от необходимого и достаточного.

Оценка: 6

Несмотря на затянутость сюжета, несмотря на многочисленные мелкие ляпы, нестыковки и противоречия в тексте приходиться признать, что цикл является самым увлекательным, самым масштабным и самым что ни на есть героическим из всего того, что я читал. Если честно, то мне даже стало немного грустно, когда я наконец одолел «Хранителя».

У меня лично создалось впечатление, что у Перумова не было какого-либо представления о Цикле в целом на момент написания; это видно при сравнении некоторых сюжетных линий в ранних и поздних томах серии. Оправдания этому у автора получились корявые и неправдоподобные. Еще одно «масштабное» неправдоподобие: имперцы три раза нападали на Старый Свет и все три раза к их несчастью именно туда, где находился Фесс - Арвест, Кинт Ближний и Аркин. Но спишем это на слепую случайность. Кроме того, я не понял, почему в самой последней битве понадобился Старый Хрофт: он там не помог, не помешал, но на пару страниц был описан его приход, что ожидал от него чего-то большего. Ну и ладно...

Самой понравившейся книгой для меня стала «Одиночество Мага». По-моему, именно с этой книги начинается масштабность.

А в целом, жаль конечно Фесса, но у героев конец такой.

Один из лучших героев, лучший цикл.

Оценка: 8

Не понимаю, что все так носятся с этим циклом и его создателем. АМДМ прочитал еще в бородатом 98, вещь показалась офигительной (к слову это было первое прочитанное мною русскоязычное фэнтази), но «продолжения» быстро охладили весь мой восторг. Да у автора присутствуют более или менее своеобразный мир, великое множество героев, местами неплохо закрученая интрига, но во всех томах (я закончил на «Странствиях») наблюдается одна и та же удручающая картина - складывается впечатление, что автор искусственно растягивает повествование на двухтомники, очевидно с целью заработать, выжать из читателей побольше денег. В «Одиночестве» 90% первого тома занимает нудное путешествие из пункта А в точку В, которое сопровождается однообразным и бессмысленным истреблением нежити - прямо чистокровное литературное «Диабло«! Конечно, это первая попытка создания в русском фэнтази не просто цикла с одним героем (как в «Волкодаве»), а полноценной эпопеи, эдакого нашего ответа Чемберлену (Джордану, Гудкайнду, Мартину). Однако эпопея подразумевает под собой не только солидный объем, но и соответствующих масштабов сюжет. А у Перумова я увидел только объем! Большинство линий выполняют лишь роль «добивки«к скитаниям Фесса, герои скучны и вообще напоминают объекты специализации главного героя. Истину Вам говорю, деньги - это зло!

Оценка: 5

«Путь Тьмы - это свершение меньшего зла во имя предотвращения большего.»

Многотомный и грандиозный труд Ника Перумова. История борьбы за власть, борьбы за жизнь, борьбы за существование, борьбы за себя. История козней и интриг, преданности и чести, дружбы и любви, предательства и подлости. Заклятые враги становятся верными соратниками, а близкие друзья готовы ударит в спину. Боги, вселенские силы и сущности, считающие себя выше и лучше людей, и люди, доказывающие, что это не так. В битве сходятся иномировые силы, не знающие меры своих возможностей и сил. Слуги предают своих хозяев, а покровители забывают о тех, кого должны защищать.

Маг Долины Кэр Лаэда (воин Серой Лиги Фесс, некромант Эвиала Неясыть), метущийся «по граням» своей судьбы. Инквизитор Этлау, преследующий и преследуемый. Боевой маг Клара, бросающаяся с головой в любые неприятности. Странный «клоун» Кицум, знающий больше, чем говорит. Император, сражающийся не только за Империю, а за весь свой мир. Новые Боги, стоящие во главе Упорядоченного и сражающиеся с неизвестными противниками. Архимаг Игнациус, плетущий свои интриги. Множество героев (как новых, так и знакомых по другим книгам Перумова) сталкиваются друг с другом на страницах книг цикла «Хранитель мечей». У каждого свои интересы и желания, но всем рано или поздно придеться делать выбор и идти на жертвы.

«Хранитель мечей» - это грандиозный эпик, в котором нашлось место всему: могущественным силам и простым существам (людям, гномам и т.д.), которые иногда оказываются сильнее богов и сверхсущностей; простым человеческим чувствам, которые могущественнее всех невзгод и бед, и многому другому.

«Белое и черное. Две грани, два предела. А между ними - жизнь.»

«Никто не боится тьмы и тумана. - ...- Потому что придет новый рассвет.»

Оценка: 8

Разочаровалась в цикле. Типичное героическое фэнтези в плохом смысле. Просто удивительно как там маги встают с постели без заклятий пятого уровня. Вот этот Фесс бегает, бегает и каждый раз в конце (почти) творит наикрутейшие заклинания в городах и каждый раз выпутывается из переделок. Достало. Местами неплохие диалоги и довольно проработанная вселенная. И все это перечеркивается суперкутейшими волшебниками на каждом шагу.

В общем лучше бы еще раз Лукьяненко прочла. 6 баллов

Наше издание конечно красивое.