Арсений тарковский биография. Тарковский арсений александрович - биография

Детство и юность (1907-1923)

Арсений Александрович Тарковский родился 25 июня 1907 года в Елисаветграде, уездном городе Херсонской губернии. Его отец, Александр Карлович (1862-1924), был служащим Елисаветградского Общественного банка. Его первым известным предком по отцовской линии был польский дворянин Матвей Тарковский (польск. Mateusz Tarkowski). За участие в 1880-х гг. в организации народнического кружка находился под гласным надзором полиции. Три года он провёл в тюрьмах Воронежа, Елисаветграда, Одессы и Москвы, был выслан на пять лет в Восточную Сибирь. В ссылке он начал заниматься журналистикой, сотрудничая с иркутскими газетами. По возвращении в Елисаветград писал для одесских и елисаветградских газет. После смерти своей первой жены женился вторично на Марии Даниловне Рачковской. От этого брака родились двое сыновей, Валерий, погибший в бою против атамана Григорьева в мае 1919 года, и младший Арсений.

Александр Карлович, отец Арсения Александровича, был воспитанником драматурга и актёра Ивана Карповича Тобилевича (Карпенко-Карого), одного из основателей украинского национального театра. В семье преклонялись перед литературой и театром, писали стихи и пьесы для чтения в кругу семьи. Сам Александр Карлович, помимо занятий журналистикой, писал стихи, рассказы и переводил для себя Данте, Джакомо Леопарди, Виктора Гюго и других поэтов.

Маленьким мальчиком Арсений Тарковский вместе с отцом и братом посещал поэтические вечера столичных знаменитостей - Игоря Северянина, Константина Бальмонта, Фёдора Сологуба.

В 1921 году после братоубийственной гражданской войны на Украине и установления там советской власти Арсений и его друзья, бредившие поэзией, опубликовали в газете акростих, первые буквы которого нелестно характеризовали главу советского правительства Ленина. Молодых людей арестовали и привезли в Николаев, который в те годы был административным центром области. Арсению Тарковскому удалось бежать с поезда по дороге. После этого он скитался по Украине и Крыму, перепробовал несколько профессий - был учеником сапожника, работал в рыболовецкой артели.

Переезд в Москву. Довоенные годы (1923-1941)

В 1923 году Арсений Александрович переехал в Москву к сестре своего отца. В 1925 году поступил учиться на Высшие литературные курсы, возникшие на месте закрытого после смерти Валерия Брюсова его Литературного института. При поступлении Тарковский познакомился с поэтом и теоретиком стиха Георгием Аркадьевичем Шенгели, который становится его учителем и старшим другом. Вместе с Тарковским на курсе учились Мария Петровых, Юлия Нейман, Даниил Андреев. В том же 1925 году на подготовительный курс поступила Мария Вишнякова, ставшая в феврале 1928 года женой Арсения Тарковского. Два года, начиная с 1929, Тарковский получал ежемесячную стипендию Фонда помощи начинающим писателям при Государственном издательстве, которая помогала существовать молодой семье. В том же году из-за скандального происшествия - самоубийства одной из слушательниц - закрылись Высшие литературные курсы. Слушатели, не успевшие окончить Курсы, были допущены к экзаменам при I МГУ.

По словам самого поэта, стихи Арсений Александрович начал писать «с горшка». Однако первые публикации Тарковского - четверостишие «Свеча» (сборник «Две зари», 1927 год) и стихотворение «Хлеб» (журнал «Прожектор», № 37, 1928 год) состоялись уже во время обучения на Высших литературных курсах.

В 1924-1929 Тарковский был сотрудником газеты «Гудок», автором судебных очерков, стихотворных фельетонов и басен (один из его псевдонимов - Тарас Подкова).

В 1931 году Тарковский работал на Всесоюзном радио старшим инструктором-консультантом по художественному радиовещанию, писал пьесы для радиопостановок. По заданию литературно-художественного отдела Всесоюзного радио он написал пьесу «Стекло». Чтобы познакомиться со стекольным производством, он ездил на стекольный завод под Нижним Новгородом. 3 января 1932 года пьеса «Стекло» (с участием актёра Осипа Наумовича Абдулова) была передана по Всесоюзному радио. Эта радиопьеса Тарковского подверглась резкой критике за «мистику» - в качестве литературного приёма Тарковский ввёл голос родоначальника русского стекла Михаила Ломоносова.

Примерно с 1933 года Тарковский начал заниматься художественным переводом. Георгий Шенгели, тогда сотрудник Отдела литературы народов СССР Государственного литературного издательства, привлекает к переводческому делу таких поэтов, как Вера Звягинцева, Мария Петровых, Марк Тарловский, Аркадий Штейнберг, Арсений Тарковский и другие.

Работа над переводами национальных поэтов была связана с творческими командировками (Киргизия, Крым, Кавказ). Вместе с близким другом Аркадием Акимовичем Штейнбергом Тарковский работал над переводами поэм и стихов сербского поэта-эмигранта Радуле Марковича, писавшего под псевдонимом Стийенский.

В 1936 году Тарковский познакомился с Антониной Александровной Бохоновой, женой критика и литературоведа Владимира Тренина, друга Маяковского и Давида Бурлюка.

Летом 1937 года Арсений окончательно оставил семью - к тому времени он был отцом двоих детей, Андрея (1932-1986) и Марины (1934) - и соединил свою жизнь с Бохоновой.

Летом 1939 года Тарковский с Антониной Александровной Бохоновой и её дочерью Еленой Трениной по заданию Союза писателей СССР ездил в Чечено-Ингушскую АССР для работы над переводами местных поэтов. Они жили в Грозном и в посёлке Ведено.

Осенью 1939 года Арсений Александрович приезжал в Ленинград по издательским делам, там он заболел дифтерией и оказался в инфекционной больнице «Боткинские бараки», где в то же время находился на лечении композитор Дмитрий Шостакович. Выйдя из больницы, Тарковский присутствует на похоронах Л. Д. Менделеевой, жены А. А. Блока.

27 февраля 1940 года состоялось заседание Президиума Союза советских писателей, на котором поэт и переводчик Марк Тарловский рекомендовал Тарковского в Союз писателей, обратив внимание собрания на него как на мастера перевода, перечислив его работы - переводы киргизской поэзии, грузинских народных песен, трагедии Корнеля «Цинна», туркменского поэта Кемине. Так Тарковский был принят в союз писателей СССР.

В 1940 г. Арсений Александрович развёлся со своей первой женой и оформил брак с А. А. Бохоновой. Также осенью 1940 года он, вероятно, познакомился с Мариной Ивановной Цветаевой.

Война (1941-1945)

Начало войны застало Тарковского в Москве. В августе он проводил в эвакуацию в г. Юрьевец Ивановской области свою первую жену и детей. Вторая жена и её дочь уехали в г. Чистополь Татарской АССР, куда эвакуировали членов Союза писателей и членов их семей. Оставшись в Москве, Тарковский прошёл вместе с московскими писателями военное обучение. По заключении медкомиссии, мобилизации в действующую армию он не подлежал.

Арсений принимал участие в поэтических встречах, которые организовывал Союз писателей для москвичей. В первых числах сентября 1941 года Тарковский узнал о трагической гибели Марины Цветаевой и отозвался на неё горестными стихами.

16 октября 1941 года, в день эвакуации Москвы, Арсений Александрович вместе с престарелой матерью покинул столицу. Они отправились в Казань, чтобы оттуда добраться до Чистополя.

В конце октября и ноябре 1941 года в Чистополе, где Тарковский жил тогда вместе с семьёй, он создал цикл «Чистопольская тетрадь», состоявший из семи стихотворений.

За два месяца пребывания в Чистополе Тарковский написал в Президиум Союза писателей около одиннадцати писем-заявлений с просьбой направить его на фронт. В декабре 1941 года он наконец получил вызов в Москву. Там он ждал направления в действующую армию и получил его в самом конце года. 3 января 1942 года Приказом Народного Комиссариата Обороны за № 0220 он был «зачислен на должность писателя армейской газеты» и с января 1942 по декабрь 1943 года работал военным корреспондентом газеты 16-й армии «Боевая тревога».

На передовую для сбора информации Арсений Александрович ходил, либо ездил через день. Его напарник Леонид Гончаров погиб при исполнении редакционного задания. Тарковскому не раз довелось участвовать в боевых действиях. Он был награждён орденом Красной Звезды.

Как корреспонденту фронтовой газеты, ему приходилось работать в разных жанрах - на страницах «Боевой тревоги» печатались стихи Тарковского, воспевавшие подвиги солдат и офицеров, частушки, басни, высмеивавшие гитлеровцев. В те годы Тарковскому пригодился его опыт работы в газете «Гудок». Солдаты выреза?ли его стихи из газет и носили в нагрудном кармане вместе с документами и фотографиями близких, что можно назвать самой большой наградой для поэта. По приказу командующего фронтом генерала Баграмяна Тарковский написал песню «Гвардейская застольная» («Наш тост» - «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина…»), которая пользовалась большой популярностью в армии. Несмотря на трудные условия военного быта и на повседневную работу для газеты, Тарковский продолжал писать стихи и для себя, для будущего читателя - такие лирические шедевры, как «Белый день», «На полоски несжатого хлеба…», «Ночной дождь» и др.

В конце сентября 1943 года Тарковский получил кратковременный отпуск в качестве поощрения за боевой подвиг. По дороге с фронта в Москву Арсений Александрович написал несколько стихотворений («Хорошо мне в теплушке…», «Четыре дня мне ехать до Москвы…» и др.). После долгой разлуки он увиделся со своими родными, к тому времени вернувшимися из эвакуации. 3 октября, в день рождения дочери, Тарковский приезжал в Переделкино, где жила его первая семья.

13 декабря 1943 года под г. Городок Витебской области Тарковский был ранен разрывной пулей в ногу. В условиях полевого госпиталя у него развилась самая тяжёлая форма гангрены - газовая. Его жена, Антонина Александровна, с помощью друзей получила пропуск в прифронтовую полосу и привезла раненого Арсения в Москву, где в Институте хирургии профессор Вишневский произвёл ему шестую ампутацию. В 1944 году Тарковский вышел из госпиталя. В то время, когда Тарковский находился в госпитале, умерла от рака его мать, так и не узнав о несчастье, постигшем сына. Для Тарковского наступила новая жизнь, к которой он с трудом приспосабливался. За ним самоотверженно ухаживала его вторая жена, навещали друзья, Мария Ивановна и дети.

«Молчание музы». Восточные переводы (1945-1962)

В 1945 году поэт по направлению Союза писателей ездил в творческую командировку в Тбилиси, где работал над переводами грузинских поэтов, в частности Симона Чиковани. В Тбилиси он познакомился с местными поэтами, писателями, актёрами.

В том же 1945 году Тарковский подготовил к изданию книгу стихов, которая получила одобрение на собрании секции поэтов в Союзе писателей, рукопись, несмотря на отрицательную рецензию критика Евгении Книпович, была подписана издательством к печати и дошла в производстве до стадии «чистых листов» и сигнального экземпляра. Но в силу политических «несоответствий» (в книге не было ни одного стихотворения, воспевавшего «вождя» - Сталина, и лишь одно - с упомнанием имени Ленина), после Постановления ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» 1946 года печать книги была остановлена.

1946 год ознаменовался для Тарковского важнейшим событием его жизни - в доме Г. А. Шенгели он познакомился с великим русским поэтом Анной Андреевной Ахматовой. До момента знакомства они уже были связаны общей судьбой - постановление партии, направленное в основном против Ахматовой и Зощенко, жестоко ударило и по Тарковскому, лишив и его возможности печататься. Дружба поэтов продлилась до кончины Ахматовой.

1947 год был особенно трудным для Тарковского. Он тяжело переживал расставание со второй женой, Бохоновой, которая спасла ему жизнь, приехав за ним во фронтовой госпиталь.

Для Тарковского начались долгие годы «молчания». Чтобы существовать, приходилось заниматься поэтическим переводом, что для зрелого поэта с ярко выраженной творческой индивидуальностью было тяжким бременем. Однако в эти годы шла работа над переводами классика туркменской литературы Махтумкули и каракалпакской эпической поэмы «Сорок девушек», которые стали доступны для русскоязычного читателя благодаря трудам Тарковского.

В 1949 году, во время подготовки празднования семидесятилетия Сталина, члены ЦК ВКП(б) поручили Тарковскому выполнить переводы юношеских стихов Сталина. Однако Сталин не одобрил идеи издания своих стихов, и подстрочники переведённых стихов были отозваны обратно. Летом 1950 года поэт отправился в Азербайджан (Баку, Мардакяны, Алты-Агач); там он работал над переводом поэмы Разула Рзы «Ленин».

В конце 1950 года Тарковский расторг брак с А. А. Бохоновой и 26 января 1951 года официально женился на Т. А. Озерской, которая до того несколько лет сопровождала поэта в командировках в качестве секретаря. 22 марта 1951 г. после тяжелой болезни скончалась А. А. Бохонова. На её смерть поэт отозвался стихами «Смерть меня к похоронам…» и «Фонари».

Тарковский продолжал работать. Он ездил в творческие командировки, участвовал в декадах национальных литератур, встречался с поэтами и писателями, серьёзно занимался астрономией… И при этом не переставал писать для себя, в стол. Его рукописные тетради пополнялись новыми стихами. Особенно продуктивным был для поэта 1958 год, когда им было написано около сорока стихотворений, в том числе «Оливы», «Вечерний, сизокрылый…», «Пускай меня простит Винсент Ван-Гог…» и другие.

Первые сборники. Последние годы (1962-1989)

Трагические неудачи с публикацией первой книги надолго отбили у Тарковского желание предлагать свои стихи к изданию. Даже с наступлением хрущёвской «оттепели» он не хотел нарушать свой принцип. Жена поэта, Т. А. Озерская, и его друг Виктор Виткович, понимая, что в новых условиях книга Тарковского может быть издана, подготовили подборку стихов, которую поэт назвал «Перед снегом», и отнесли её в редакцию поэзии издательства «Советский писатель».

В 1962 году, когда Арсению Александровичу было уже 55 лет, вышла его первая поэтическая книга «Перед снегом». В конце августа того же года его сын кинорежиссёр Андрей Тарковский получил Гран-при Венецианского международного кинофестиваля. Таким образом, отец и сын дебютировали в одном году.

Также в 60-е годы вышли ещё две книги Тарковского: в 1966 году - «Земле - земное», в 1969 - «Вестник». Тарковского стали приглашать с выступлениями популярные в те годы вечера поэзии. В 1966-1967 годах он вёл поэтическую студию при Московском отделении Союза писателей. У него появилась возможность посетить в составе писательской делегации Францию и Англию (1966 и 1967 гг.). В Лондоне Тарковские встретились и познакомились с профессором Лондонского университета, знатоком русской литературы Питером Норманом и его женой Натальей Семёновной Франк, дочерью известного религиозного философа Семёна Франка, высланного по приказу Ленина из Советской России в 1922 году.

5 марта 1966 года умерла Анна Андреевна Ахматова; эта смерть явилась для Тарковского большим личным горем. 9 марта вместе с В. А. Кавериным Тарковский сопровождал гроб с телом Анны Андреевны в Ленинград, выступал на гражданской панихиде по ней. Памяти Анны Ахматовой поэт позже посвятил цикл стихотворений.

В 1971 году Тарковскому была присуждена Государственная премия Туркменской ССР им. Махтумкули. В 1974 году в издательстве «Художественная литература» вышла книга Тарковского «Стихотворения». В 1977 году, в связи с семидесятилетием Тарковского, советское правительство наградило его орденом Дружбы народов.

В 1978 году в Тбилиси в издательстве «Мерани» вышла книга Тарковского «Волшебные горы», в которую наряду с его оригинальными стихотворениями были включены его переводы грузинских поэтов.

5 октября 1979 года умерла Мария Ивановна Вишнякова, первая жена поэта, мать его детей, Андрея и Марины, женщина, с которой были связаны годы становления Тарковского как поэта и как личности, которая воспитала его детей в духе любви к отцу и к его поэзии. Арсений Александрович присутствовал на её похоронах на Востряковском кладбище.

В начале 1980-х гг. вышли три книги Тарковского: 1980 - «Зимний день» (изд. «Советский писатель»), 1982 - «Избранное» (изд. «Художественная литература»), 1983 - «Стихи разных лет» (изд. «Современник»). Самое значительное из этих изданий - книга «Избранное» (Стихотворения, поэмы, переводы) - наиболее полная книга поэта из числа вышедших при его жизни.

6 марта 1982 года уехал в Италию для работы над фильмом «Ностальгия» Андрея Арсеньевича Тарковского. 10 июля 1984 года на пресс-конференции в Милане Андрей заявил о своем невозвращении в Советский Союз. Это решение сына Тарковский принял, уважая его гражданскую позицию. В письме к нему, написанному по настоянию чиновников Госкино, Арсений выразил своё убеждение в том, что русский художник должен жить и работать на Родине, вместе со своим народом переносить все тяготы, выпавшие ему на долю. Арсений Александрович тяжело переживал разлуку с сыном. Смерть Андрея 29 декабря 1986 года явилась для отца неожиданным и страшным ударом. Болезнь Арсения Александровича стала стремительно прогрессировать.

Усилиями Секретариата Союза кинематографистов СССР имя Андрея Тарковского начало возвращаться на родину. Это сняло опалу и с отца. В связи с восьмидесятилетием Арсений был награждён в 1987 году орденом Трудового Красного Знамени. В том же году вышли сборники Тарковского, «От юности до старости» (изд. «Советский писатель») и «Быть самим собой» (изд. «Советская Россия»), в подготовке к изданию которых он сам уже не участвовал из-за тяжёлого физического состояния. В эти книги попали стихи, ранее не включённые Тарковским в свои сборники; известно, что он был очень строг к отбору стихотворений для публикаций.

Последние годы жизни Арсений Тарковский провёл в Доме ветеранов кино. К ноябрю 1988 года его состояние настолько ухудшилось, что он был направлен на лечение в Центральную клиническую больницу.

Вышедшая в апреле 1989 года книга «Звёзды над Арагацем» (Ереван, изд. «Советакан Грох») была последним прижизненным изданием поэта.

Арсений Александрович скончался в больнице вечером 27 мая 1989 года. Для прощания с поэтом был предоставлен Большой зал Дома Литераторов. Похороны состоялись 1 июня на кладбище в Переделкино после отпевания в храме Преображения Господня.

В ноябре 1989 года Постановлением Правительства СССР Арсению Тарковскому была посмертно присуждена Государственная премия СССР за книгу «От юности до старости».

В 1993 году по инициативе петербургского издателя Вадима Назарова был выпущен сборник «Благословенный свет» с предисловием Юрия Кублановского и хроникой жизни и творчества поэта (в качестве составителя выступила Марина Арсеньевна Тарковская).

Музеи и памятники

В феврале 2008 года было объявлено, что в Москве, по адресу 1-й Щипковский переулок, дом 26 (где семья поэта жила в 1934-1962 годах), к 2011 году будет открыт музей Арсения и Андрея Тарковских.

20 июня 2010 стало известно, что в Кировограде планируют установить памятник Арсению Тарковскому. Финансирование установки памятника будет обеспечено на государственном уровне украинской и российской сторонами. Автором памятника будет местный архитектор Виталий Кривенко.

Премии

• Государственная премия СССР
• Государственная премия Каракалпакской АССР (1967)
• Государственная премия Туркменской ССР (1971)

Сборники

• «Перед снегом» (1962)
• «Земле - земное» (1966)
• «Вестник» (1969)
• «Волшебные горы» (1978)
• «Зимний день» (1980)
• «Избранное» (полное прижизненное собрание стихотворений и переводов) (1982)
• «Стихи разных лет» (1983)
• «От юности до старости» (1987)
• «Быть самим собой» (1987)
• «Благословенный свет» (1993)
• Собрание сочинений в 3-х тт. (1991-1993)

Фильмы, в которых звучат стихи А. А. Тарковского

• Зеркало - звучат стихи в исполнении автора.
• Сталкер - стихотворение «Вот и лето прошло» читает А. Кайдановский
• Ностальгия - стихотворение «Меркнет зрение - сила моя» читает О. Янковский
• Посредине мира - звучат стихи в исполнении автора.
• Малютка жизнь - автор с экрана читает свои стихи.

Музыка

• Жанна Агузарова с группой «Браво» исполняла песню «Звездный каталог» на стихи А. Тарковского.
• София Ротару - «Вот и лето прошло» на стихи А. Тарковского.
• Елена Фролова написала много песен на стихи Арсения Тарковского
• Рок-группа «Диалог» - «Пускай меня простит Винсент Ван-Гог» на стихи А. Тарковского.

Арсе́ний Алекса́ндрович Тарко́вский (25 июня , Елисаветград , Херсонская губерния , Российская империя - 27 мая , Москва , СССР) - русский поэт и переводчик с восточных языков. Cторонник классического стиля в русской поэзии . Отец кинорежиссёра Андрея Тарковского . Посмертно награждён Государственной премией СССР ().

Биография

Детство и юность (1907-1923)

Арсений Александрович Тарковский родился 25 июня 1907 года в Елисаветграде , уездном городе Херсонской губернии . Его отец, Александр Карлович (1862-1924), был служащим Елисаветградского Общественного банка. Его первым известным предком по отцовской линии был польский дворянин Матвей Тарковский (польск. Mateusz Tarkowski ). За участие в 1880-х гг. в организации народнического кружка находился под гласным надзором полиции. Три года он провёл в тюрьмах Воронежа , Елисаветграда, Одессы и Москвы , был выслан на пять лет в Восточную Сибирь . В ссылке он начал заниматься журналистикой, сотрудничая с иркутскими газетами. По возвращении в Елисаветград писал для одесских и елисаветградских газет. После смерти своей первой жены женился вторично на Марии Даниловне Рачковской. От этого брака родились двое сыновей, Валерий, погибший в бою против атамана Григорьева в мае 1919 года , и младший Арсений. Имеется ещё не до конца исследованная версия, что; "во время пребывания Петра I в Дагестане в 1722 году Гамза-бек отцом, шаухалом Адиль-Герем Тарковским , был отдан русскому государю ("в аманаты") на воспитание. Тот увез его с собой в Россию. Его дальнейшая судьба покрыта мраком безвестности. Возможно, что именно он, навсегда оставшись на государевой службе в России, женившись на христианке и приняв православие, стал родоначальником русской ветви Тарковских, в потомстве которых в истории культуры России хорошо известны отец и сын Арсений и Андрей Тарковские". .

Александр Карлович, отец Арсения Александровича, был воспитанником драматурга и актёра Ивана Карповича Тобилевича (Карпенко-Карого) , одного из основателей украинского национального театра. В семье преклонялись перед литературой и театром, писали стихи и пьесы для чтения в кругу семьи. Сам Александр Карлович, помимо занятий журналистикой, писал стихи, рассказы и переводил для себя Данте , Джакомо Леопарди , Виктора Гюго и других поэтов.

Маленьким мальчиком Арсений Тарковский вместе с отцом и братом посещал поэтические вечера столичных знаменитостей - Игоря Северянина , Константина Бальмонта , Фёдора Сологуба .

По словам самого поэта, стихи Арсений Александрович начал писать «с горшка». Однако первые публикации Тарковского - четверостишие «Свеча» (сборник «Две зари», 1927 год) и стихотворение «Хлеб» (журнал «Прожектор», № 37, 1928 год) состоялись уже во время обучения на Высших литературных курсах.

В 1924-1929 Тарковский был сотрудником газеты «Гудок» , автором судебных очерков, стихотворных фельетонов и басен (один из его псевдонимов - Тарас Подкова).

Война (1941-1945)

На передовую для сбора информации Арсений Александрович ходил, либо ездил через день. Его напарник Леонид Гончаров погиб при исполнении редакционного задания. Тарковскому не раз довелось участвовать в боевых действиях. Он был награждён орденом Красной Звезды .

Как корреспонденту фронтовой газеты, ему приходилось работать в разных жанрах - на страницах «Боевой тревоги» печатались стихи Тарковского, воспевавшие подвиги солдат и офицеров, частушки, басни, высмеивавшие гитлеровцев. В те годы Тарковскому пригодился его опыт работы в газете «Гудок» . Солдаты выреза́ли его стихи из газет и носили в нагрудном кармане вместе с документами и фотографиями близких, что можно назвать самой большой наградой для поэта. По приказу командующего фронтом генерала Баграмяна Тарковский написал песню «Гвардейская застольная» («Наш тост» - «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина…» ), которая пользовалась большой популярностью в армии . Несмотря на трудные условия военного быта и на повседневную работу для газеты, Тарковский продолжал писать стихи и для себя, для будущего читателя - такие лирические шедевры, как «Белый день», «На полоски несжатого хлеба…», «Ночной дождь» и др.

Последние годы жизни Арсений Тарковский провёл в Доме ветеранов кино . К ноябрю 1988 года его состояние настолько ухудшилось, что он был направлен на лечение в Центральную клиническую больницу.

Музеи и памятники

Премии

• Государственная премия Каракалпакской АССР (1967)
• Государственная премия Туркменской ССР (1971)

Сборники

• «Перед снегом» ()
• «Земле - земное» ()
• «Вестник» ()
• «Волшебные горы» ()
• «Зимний день» ()
• «Избранное» (полное прижизненное собрание стихотворений и переводов) ()
• «Стихи разных лет» ()
• «От юности до старости» ()
• «Быть самим собой» (1987)
• «Благословенный свет» ()
• Собрание сочинений в 3-х тт. ( -1993)

Арсений Тарковский родился 25 июня 1907 года в Елисаветграде (сейчас – Кировоград) - уездном городе Херсонской губернии.

Первым известным предком Тарковского по отцовской линии был польский дворянин Матвей Тарковский. Отец Арсения - Александр Карлович, был воспитанником драматурга и актёра Ивана Карповича Тобилевича (Карпенко-Карого), одного из основателей украинского национального театра. Все члены семьи Тарковских увлекались литературой и театром, писали стихи и пьесы для чтения в кругу семьи. Сам Александр Карлович помимо занятий журналистикой писал стихи, рассказы и переводил для себя Данте, Джакомо Леопарди, Виктора Гюго и других поэтов. За участие в 1880-х годах в организации народнического кружка он находился под гласным надзором полиции, и позже три года провёл в тюрьмах Воронежа, Елисаветграда, Одессы и Москвы, после чего был выслан на пять лет в Восточную Сибирь, где начал заниматься журналистикой, и печатался в иркутских газетах. А после возвращения в Елисаветград писал для одесских и елисаветградских газет.

С памятью отца, его сложной и противоречивой судьбой связано одно из стихотворений, написанное Арсением в 1932 году:

Плыл вниз от Юрьевца по Волге звон пасхальный,
И в легком облаке был виден город дальний,
Дома и пристани в дыму береговом,
И церковь белая на берегу крутом.
Но сколько б из реки чужой воды я не пил,
У самых глаз моих висит алмазный пепел,
Какая б на глаза ни оседала мгла,
Но в городе моем молчат колокола
Освобожденные...
И было в них дыханье,
И сизых голубей глухое воркованье,
Предчувствие мое; и жили в них, шурша,
Как стебли тонкие сухого камыша,
Те иглы звонкие, смятенье в каждом слове,
Плеск голубиных крыл, и юный шелест крови
Испуганной...
В траве на кладбище глухом,
С крестом без надписи, есть в городе моем
Могила тихая. - А все-таки он дышит,
А все-таки и там он шорох ветра слышит
И бронзы долгий гул в своей земле родной.
Незастилаемы летучей пеленой
Открыты глубине глаза его слепые
Глядят перед собой в провалы голубые.

Первая жена Александра Карловича умерла в молодости, родив Тарковскому дочь. Вторая жена Александра Карловича, Мария Даниловна была учительницей. Арсений был в семье вторым ребенком, а его старший брат Валерий, погиб в бою против атамана Григорьева в мае 1919 года. Сам Арсений так же пережил тяготы и лишения Гражданской войны.

В детстве Арсений Тарковский вместе с отцом и братом посещал поэтические вечера столичных знаменитостей - Игоря Северянина, Константина Бальмонта и Федора Сологуба. Тогда же, в 1913 году, родители подарили сыну томик стихов Михаила Лермонтова, и мелодика поэзии Лермонтова поразила воображение мальчика. Он начал писать свои первые стихи. Как впоследствии говорил сам Тарковский - писать стихи он начал «с горшка». Но всерьез из окружающих к его первым опытам относился лишь друг отца доктор А.И.Михалевич, познакомившего Арсения с творчеством украинского поэта и философа Григория Сковороды, увлечение творчеством которого осталось у Тарковского на всю жизнь.

Тарковский подружился с компанией молодых людей, которые, так же как и он сам, были увлечены поэзией. Друзья писали стихи и читали их друг другу, но когда после гражданской войны на Украине была установлена советская власть, Арсений и его друзья опубликовали в газете акростих, первые буквы которого нелестно характеризовали главу советского правительства Ленина. В 1921 году авторы стихов были арестованы и перевезены в Николаев, который в те годы был административным центром области, но Арсению Тарковскому удалось убежать с поезда по дороге, после чего он три года скитался по Украине и Крыму, без средств, и вдали от поддержки семьи. Арсений узнал, что такое настоящий голод, перепробовал несколько профессий, был учеником сапожника, работал в рыболовецкой артели и переехал в Москву к сестре своего отца. Два года он перебивался случайными заработками, и поступил на Высшие литературные курсы, возникшие на месте закрытого после смерти Валерия Брюсова Литературного института, где нашел учителя и старшего друга - поэта Георгия Шенгели. Вместе с Тарковским на курсах учились Даниил Андреев, Мария Петровых и Юлия Нейман. На Литературных курсах Арсений знакомится с Марией Вишняковой, на которой женился в 1928 году.

Лев Горнунг писал в «Воспоминаниях об Арсении Тарковском»: «Маруся была единственным ребёнком у матери, которая рано развелась с отцом Маруси из-за его трудного характера и вышла замуж за талантливого врача Николая Матвеевича Петрова. Маруся очень привязалась к своему отчиму… Тарковские были влюблены друг в друга, любили своих друзей, свою работу, литературу и жили большой кипучей жизнью студентов 20-х годов… Они известили родных о своём решении, и мать Маруси, Вера Николаевна, приехала в Москву познакомиться с избранником дочери. Он ей не понравился, и она целую ночь уговаривала дочь не совершать такого опрометчивого шага, как замужество. Увидев, что это бесполезно, она взяла с дочери расписку в том, чтобы та в будущем не упрекала мать, если её жизнь с Арсением окажется неудачной. Брак состоялся, и Вере Николаевне пришлось примириться с фактом. Молодые ежегодно на каникулы приезжали в Кинешму к Петровым… Жизнь молодых пошла своим путём, несколько беспорядочно, богемно, но любовно».

Мерцая желтым язычком,
Свеча все больше оплывает.
Вот так и мы с тобой живем -
Душа горит и тело тает.

В этом браке у Арсения и Марии родилось двое детей – сын Андрей в 1932 году, будущий кинорежиссёр, и в 1934 году дочь Марина. Содержать семью Арсению Тарковскому помогала ежемесячная стипендия Фонда помощи начинающим писателям при Государственном издательстве, которую он получал в течение двух лет.

В 1929 году из-за самоубийства одной из служительниц закрылись Высшие литературные курсы. Но к тому времени Тарковский был сотрудником газеты «Гудок», автором судебных очерков, стихотворных фельетонов и басен, под которыми подписывался Тарас Подкова. В 1931 году Тарковский работал на Всесоюзном радио «старшим инструктором-консультантом по художественному радиовещанию» и писал пьесы для радиопостановок. Когда литературно-художественным отделом Всесоюзного радио ему было поручено написать пьесу «Стекло», для ознакомления со стекольным производством Тарковский направился на стекольный завод под Нижний Новгород, и уже 3 января 1932 года пьеса «Стекло» была передана по Всесоюзному радио, и сразу же подверглась резкой критике за «мистику». Так как в качестве литературного приема Тарковский ввел голос родоначальника русского стекла Михаила Ломоносова. На все нападки Тарковский ответил: «Какие вы все скучные!» - и навсегда покинул радиовещание.

Тогда же Тарковский начал заниматься художественными переводами. Работа над переводами национальных поэтов была связана с творческими командировками по Киргизии, Крыму и Кавказу. Вместе со своим близким другом Аркадием Штейнбергом Тарковский много работал над переводами поэм и стихов сербского поэта-эмигранта Радуле Марковича, публиковавшего свои работы под псевдонимом Стийенский.

В 1932 году Тарковский узнает о смерти Марии Фальц, своей юношеской любви, которой он посвятил около двадцати стихотворений. Арсений познакомился с Марией в Елисаветграде, где семья бывшего управляющего имением барона Фальц-Фейна Густава Фальца была соседями Тарковских по Александровской улице. Густав Фальц переехал в Елисаветград вместе с дочерью Марией и жил в небольшом доме, в котором в сейчас располагается музей Арсения Тарковского. Немецкая семья занимала комнаты на обоих этажах, а после смерти родителей Мария осталась жить в двух нижних комнатах с окнами в сад. Муж Марии Фальц был призван во время Первой мировой войны в армию, и пропал без вести. В это время Марию познакомила с Арсением Тарковским ее младшая сестра Елена. Мария была немного близорукой, но очень привлекательной, умной, образованной, прекрасно пела и играла на рояле, особенно часто – Шопена. Она была неизменной «душой» тёплых музыкальных и литературных вечеров. Она была старше Тарковского на 9 лет, но даже несмотря на это стала Прекрасной Дамой поэта, которой он всю жизнь посвящал стихи. В доме-музее до сих пор сохранилась небольшая сцена, на которой проходили домашние спектакли и поэтические чтения, в которых принимал участие шестнадцатилетний Арсений Тарковский.

Когда Арсений в 1925 году уехал учиться в Москву, а она - в Ленинград, они расстались. В 1926 году Тарковский приезжал к Марии в Ленинград, но она предложила ему расстаться окончательно. Она знала, что больна и не хотела связывать молодого поэта, перед которым брезжило большое будущее. В последний раз они виделись в 1928 году, во время приезда поэта к матери. Он рассказал своей любимой, что уже женат на Марии Вишняковой, а она ответила, что выходит замуж и уезжает в Одессу.

Когда в 1932 году Мария Фальц умерла от туберкулёза, Арсений Тарковский тяжело переживал эту утрату, и она стала для Тарковского не просто светлым воспоминанием юности, а Музой его поэтических прозрений:

Что мне пропитанный полынью ветер.
Что мне песок, впитавший за день солнце.
Что в зеркале поющем голубая,
Двойная отраженная звезда.

Нет имени блаженнее: Мария, -
Оно поет в волнах Архипелага,
Оно звенит, как парус напряженный
Семи рожденных небом островов.

Ты сном была и музыкою стала,
Стань именем и будь воспоминаньем
И смуглою девической ладонью
Коснись моих полуоткрытых глаз,

Чтоб я увидел золотое небо,
Чтобы в расширенных зрачках любимой,
Как в зеркалах, возникло отраженье
Двойной звезды, ведущей корабли.

И потому так проникновенно и резонансно звучат эти строки, написанные сорок лет спустя:

Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад

Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.

Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных
Глазам - за свет и слезы их!

Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!

Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!

Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.

В 1936 году Тарковский познакомился с Антониной Бохоновой - женой критика и литературоведа Владимира Тренина. И летом 1937 года Арсений оставил семью. Дочь поэта, Марина Тарковская, вспоминала: «… Расстались родители, когда мы с Андреем были совсем маленькими. Для мамы это была больная тема. Мы это понимали и старались не тревожить её. Папа был человеком, целиком погружающимся в страсть. К маме он испытывал любовь глубокую и безумную, потом, когда чувство к ней перегорело, так же неистово относился к своей второй жене. У него была натура поэта, совершенно лишённая рациональности. Он Андрея предупреждает в письмах, чтобы тот «не бросался в любовь, как в глубокий колодец, и не был, как листок на ветру». Не хотел, чтобы сын повторял его ошибки… А мама наша была нигилисткой, в быту: ей ничего не нужно было - даже занавесок на окнах. Она была вне быта. Она представляла особый тип женщин, сформировавшийся в 20-е годы, для которых самым важным была духовная жизнь, а всё остальное считалось мещанством. Замуж мама больше никогда не вышла, полагая, что никакой мужчина не заменит нам отца. Она любила только его всю жизнь… И ему всё прощала, но в душе её была боль… И папа в трудные минуты жизни, когда оставался один и с ним случались разные происшествия, всегда звонил маме».

В одном из западных интервью, уже после «Зеркала», на вопрос «Что вам дали родители, вообще ваши близкие?» Андрей Тарковский рассказывал: «Получилось так, что, по существу, меня воспитывала мать. Отец с ней расстался, когда мне было три года. Он скорее на меня действовал в каком-то биологическом, подсознательном смысле. Хотя я далеко не поклонник Фрейда или даже Юнга… Отец имел на меня какое-то внутреннее влияние, но, конечно, всем я обязан матери. Она помогла мне реализоваться. Из фильма («Зеркало») видно, что мы жили, в общем, очень тяжело. Очень трудно жили. И время трудное было. Когда мать осталась одна, мне было три года, а сестре полтора. И нас она воспитывала сама. Всегда была с нами. Второй раз она уже не вышла замуж, всю жизнь любила нашего отца. Это была удивительная, святая женщина и совершенно не приспособленная к жизни. И вот на эту беззащитную женщину обрушилось всё. Вместе с отцом она училась на Брюсовских курсах, но в силу того, что у неё уже был я и она была беременна моей сестрой, она не получила диплома. Мать не сумела найти себя как человек, имеющий образование, хотя я знаю, что она занималась литературой (в мои руки попали черновики её прозы). Она могла бы себя реализовать совершенно иначе, если бы не то несчастье, которое на неё обрушилось. Не имея никаких средств к существованию, она стала работать корректором в типографии. И работала так до самого конца. Пока не получила возможности выйти на пенсию. И я просто не понимаю, как ей удалось дать нам с сестрой образование. Причём я кончил школу живописи и ваяния в Москве. За это надо было платить деньги. Откуда? Где она их брала? Я кончил музыкальную школу. Она платила учительнице, у которой я учился и до, и во время, и после войны. Я должен был стать музыкантом. Но не захотел им стать. Со стороны можно сказать: ну, конечно, были какие-то средства, раз человек из интеллигентной семьи, это естественно. Но ничего естественного в этом нет, потому что мы ходили буквально босиком. Летом вообще не носили обуви, у нас её не было. Зимой я носил валенки моей матери. В общем, бедность - это не то слово. Нищета! И если бы не мать… Я просто всем обязан матери. Она на меня оказала очень сильное влияние. «Влияние» даже не то слово. Весь мир для меня связан с матерью. Я даже не очень хорошо это понимал, пока она была жива. И только когда мать умерла, я вдруг ясно это осознал. Я сделал «Зеркало» ещё при её жизни, но только потом понял, о чём фильм. Хотя он вроде бы задуман был о матери, но мне казалось, что я делаю его о себе… Лишь позже я осознал, что «Зеркало» - не обо мне, а о матери…»

Сохранилась часть писем 1938–1939 года Марии Ивановны к бывшему мужу, в которых так видна её душа и нескончаемость её любви: «Милый Асишка! … О деньгах ты не волнуйся, т. е. волнуйся, конечно, но не очень. За этот месяц я заработала 400 р., правда работала по-каторжному. Один день со сверхурочными проработала в сутки 25 часов не спавши, с перерывом 4 часа, т. е. это уже выходит больше суток. Но нам теперь это запретили, т. ч. за июль у меня будет 300 р. Деньги твои я тратила долго, мне всегда их как-то больно тратить. Живём мы ничего. Что дети не голодают, я ручаюсь, они едят даже абрикосы, а в смысле корма, конечно, не очень шикарно, но они сыты вполне. По-французски мы читаем, но мало, я очень мало их вижу…»

«Милый Асинька! Как бы узнать о твоём здоровье?.. Если я тебе буду нужна, попроси дать телеграмму к Нине Герасимовне. Я сейчас же приду и привезу тебе что нужно. Не бойся обращаться со мной как с мамой (только не со своей), я ведь ничего с тебя не требую и ни на что не рассчитываю. Мне ничего от тебя не нужно. Ты же это видишь… О своих личных делах ты тоже не страдай, Асик, всё это проходит, забывается, и ничего не остаётся. Я всё прекрасно понимаю, со мной, Асик, было так же, и всё обошлось благополучно - я сделалась умная, тихая и спокойная. Мне ничего не надо, ничему я не удивляюсь и не огорчаюсь. И мне так спокойно-спокойно. Не огорчайся, мой дорогой, всё будет хорошо. Мы обменяем комнатки, и ты будешь жить хорошо и спокойно. Возьмёшь кое-что из мебели, у меня есть лишнее ложе (диван). Выздоравливай, моя деточка, у меня руки трясутся из-за этой телеграммы. Я так беспокоюсь, как ты там один, как тебя там лечат. Что тебе надо? Телеграфируй обо всем (и о хорошем и о плохом), если я ничего не буду получать, мне будет очень беспокойно и плохо… Нужны ли тебе деньги? Крепко целую, дети не знают, что я тебе пишу. Они тебя очень крепко любят… … Ничего не продавай, напиши, я денег достать всегда сумею. Ещё целую».

Летом 1939 года Тарковский с Антониной Александровной и ее дочерью Еленой Трениной по заданию Союза писателей СССР направился в Чечено-Ингушетию для работы над переводами местных поэтов. Но осенью того же года во время поездки в Ленинград по издательским делам он заболел дифтерией и проходил лечение в инфекционной больнице «Боткинские бараки».

В 1940 году Тарковский развелся с Марией Тарковской и вступил в официальный брак с Антониной Бохоновой. В том же году Тарковский был принят в Союз советских писателей. Поэт и переводчик Марк Тарловский, рекомендуя Тарковского произнес: «Поэт Арсений Александрович Тарковский является одним из немногих мастеров стиха, о котором мне на протяжении последних лет не приходилось слышать противоречивых мнений. Для всех, кто знает работы А.Тарковского, ясно, что это человек, в руки которого можно с полным спокойствием передать самую сложную, самую ответственную стихотворную работу. Я имею в виду стихотворный перевод. Но Арсений Тарковский - не только мастер стихотворного перевода, он поэт и если бы он не был таковым, то он не был бы и таким значительным переводчиком. Он не известен широко как поэт оригинальный, и это объясняется тем, что он не печатал своих стихотворений. Он их пишет давно, пишет по сей день, и стихи эти, по-моему, замечательные. Он настолько строг к себе как оригинальный поэт, что все, что пишет, не считает нужным печатать...»

Осенью того же года Тарковский познакомился с Мариной Цветаевой. Позже он рассказывал: «… Меня всегда привлекают несчастные любови, не знаю почему. Я очень любил в детстве Тристана и Изольду. Такая трагическая любовь, чистота и наивность, уж очень всё это прелестно! Влюблённость - так это чувствуешь, словно тебя накачали шампанским… А любовь располагает к самопожертвованию. Неразделённая, несчастная любовь не так эгоистична, как счастливая; это - жертвенная любовь. Нам так дороги воспоминания об утраченной любви, о том, что было дорого когда-то, потому что всякая любовь оказывает влияние на человека, потому что в конце концов оказывается, что и в этом была заключена какая-то порция добра. Надо ли стараться забыть несчастную любовь? Нет, нет… Это мучение - вспоминать, но оно делает человека добрей… Я её любил, но с ней было тяжело. Она была слишком резка, слишком нервна… Она была страшно несчастная, многие её боялись. Я тоже - немножко. Ведь она была чуть-чуть чернокнижница…»

… Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг - и всё же укоряю:
- Ты, стол накрывший на шесть душ,
Меня не посадивший с краю.

Начало войны застало Тарковского в Москве. В августе 1941 года он проводил Марию Тарковскую с Андреем и Мариной в эвакуацию в Ивановскую область. Антонина Бохонова с дочерью так же уехала из Москвы в город Чистополь, куда были эвакуированы члены Союза писателей и их семьи. Сам Тарковский остался в Москве, прошел вместе с другими московскими литераторами военное обучение, но был «забракован» медицинской комиссией и не попал в армию. Он принимал участие в поэтических встречах, организованных Союзом писателей для москвичей. А в первых числах сентября 1941 года Тарковский узнал о трагической гибели Марины Цветаевой, и отозвался на нее стихами:

Чего ты не делала только,
чтоб видеться тайно со мною,
Тебе не сиделось, должно быть,
за Камой в дому невысоком,
Ты под ноги стлалась травою,
уж так шелестела весною,
Что боязно было: шагнёшь -
и заденешь тебя ненароком.
Кукушкой в лесу притаилась
и так куковала, что люди
Завидовать стали: ну вот,
Ярославна твоя прилетела!
И если я бабочку видел,
когда и подумать о чуде
Безумием было, я знал:
ты взглянуть на меня захотела.

А эти павлиньи глазки -
там лазори по капельке было
На каждом крыле, и светились…
Я, может быть, со свету сгину,
А ты не покинешь меня,
и твоя чудотворная сила
Травою оденет, цветами подарит
и камень, и глину.

И если к земле прикоснуться,
чешуйки все в радугах. Надо
Ослепнуть, чтоб имя твоё
не прочесть на ступеньках и сводах
Хором этих нежно-зелёных.
Вот верности женской засада:
Ты за ночь построила город
и мне приготовила отдых.

А ива, что ты посадила
в краю, где вовек не бывала?
Тебе до рожденья могли
терпеливые ветви присниться;
Качалась она, подрастая,
и соки земли принимала.
За ивой твоей довелось мне,
за ивой от смерти укрыться.

С тех пор не дивлюсь я, что гибель
обходит меня стороною:
Я должен ладью отыскать,
плыть и плыть и, замучась, причалить.
Увидеть такою тебя,
чтобы вечно была ты со мною
И крыл твоих, глаз твоих,
губ твоих, рук - никогда не печалить.

Приснись мне, приснись мне, приснись,
приснись мне ещё хоть однажды.
Война меня потчует солью,
а ты этой соли не трогай.
Нет горечи горше, и горло моё
пересохло от жажды.
Дай пить. Напои меня. Дай мне воды
хоть глоток, хоть немного.

16 октября 1941 года Тарковский уехал из Москвы в переполненном беженцами эшелоне в Казань, чтобы оттуда добраться до Чистополя. Там он с семьей жил в проходной комнате, и в тридцатиградусные морозы работал на разгрузке дров. В конце октября и в ноябре поэт создал цикл «Чистопольская тетрадь», состоявший из семи стихотворений.

За два месяца пребывания в Чистополе Тарковский написал в Президиум Союза писателей около одиннадцати писем-заявлений с просьбой направить его на фронт. В декабре 1941 года он получил вызов в Москву и на подводах вместе с группой писателей направился в Казань, чтобы оттуда поездом добраться до Москвы. Там он получил направление в армию, и 3 января 1942 года был зачислен на должность писателя армейской газеты.

С января 1942 года по декабрь 1943 года Тарковский работал военным корреспондентом газеты 1б-й армии «Боевая тревога». Ему не раз доводилось участвовать в боевых действиях, за что он был награжден орденом Красной Звезды. Солдаты вырезали его стихи из газет и носили в нагрудном кармане вместе с документами и фотографиями близких. По приказу маршала Баграмяна Тарковский написал «Гвардейскую застольную» песню, которая пользовалась большой популярностью в армии. Несмотря на труднейшие условия военного быта и повседневную работу для газеты, Тарковский не забывал создавать лирические стихи – «Белый день», «На полоски несжатого хлеба...», «Ночной дождь».

БЕЛЫЙ ДЕНЬ

Камень лежит у жасмина.
Под этим камнем клад.
Отец стоит на дорожке.
Белый-белый день.

В цвету серебристый тополь,
Центифолия, а за ней -
Вьющиеся розы,
Молочная трава.

Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.
Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.

Вернуться туда невозможно
И рассказать нельзя,
Как был переполнен блаженством
Этот райский сад.

В конце сентября 1943 года Тарковский получил кратковременный отпуск в качестве поощрения за боевой подвиг и увиделся после долгой разлуки со своими родными, к тому времени вернувшимися из эвакуации. 3 октября, в день рождения дочери, он приехал в Переделкино, где жила его первая семья. По дороге с фронта в Москву им было написано несколько стихотворений («Хорошо мне в теплушке...», «Четыре дня мне ехать до Москвы...» и др.).

13 декабря 1943 года в Витебской области Тарковский был ранен разрывной пулей в ногу. В тяжелых условиях полевого госпиталя у него развилась самая тяжелая форма гангрены - газовая. Его жена Антонина Александровна с помощью Фадеева и Шкловского получила пропуск в прифронтовую полосу, и перевезла раненого Тарковского в Москву, где в Институте хирургии Тарковскому произвели ампутацию ноги. Пока Тарковский находился в госпитале, умерла от рака его мать, а сам он, выписавшись в 1944 году из госпиталя, столкнулся с новой жизнью, к которой с трудом приспосабливался. В это время Тарковскому помогало то, что за ним самоотверженно ухаживала его вторая жена, навещали друзья, Мария Ивановна и дети.

В 1945 году поэт по направлению Союза писателей направился в творческую командировку в Тбилиси, где работал над переводами грузинских поэтов, в частности Симона Чиковани. В Тбилиси он познакомился с поэтами, писателями и актерами. Михаил Синельников писал о Тарковском: «Особенно много в жизни Тарковского значила Грузия. О Грузии - вереница его стихов. С Тбилиси связаны и воспоминания о некой прекрасной Кетеване, жившей в домике у подножия Мтацминды (этот дом Арсений Александрович мне однажды показал). Пылко любил он и Нату Вачнадзе… Однажды в писательском ресторане Ната проходила мимо столика, за которым сидел Тарковский. Арсений Александрович успел сказать: «У меня есть мечта идиота, что вы со мной немного посидите!» Через некоторое время они решили пожениться. Наверное, это была бы самая красивая пара XX столетия. Специально для того, чтобы выйти замуж за Тарковского, Ната приезжала в Москву. Но история вышла не менее смешная, чем грустная. У поэта были единственные приличные брюки, и предыдущая жена, развод с которой был решён и которая знала о намерениях Тарковского, спешившего на свидание, вызвалась эти брюки выгладить. Положила на них раскалённый утюг, и он провалился сквозь брюки. Имелись ещё потешные короткие брючки, в которых никак нельзя было идти к Нате… Арсений Александрович надел их и, удручённый, поплёлся к соседям, где познакомился с Татьяной Алексеевной, которая и стала его последней женой… Много лет спустя в гостях у Арсения Александровича были молодые грузинские кинорежиссёры, друзья Андрея, и вдруг по глазам он угадал в одном из них сына Наты Вачнадзе».

В Тбилиси Арсений Александрович встречался с молодой женщиной по имени Кетевана, и посвящал ей стихи. Но родители Кетеваны возражали против возможного союза их дочери с приезжим поэтом.

Ты, что бабочкой чёрной и белой,
Не по-нашему дико и смело
И в моё залетела жильё,
Не колдуй надо мною, не делай
Горше горького сердце моё.

Чернота, окрылённая светом,
Та же чёрная верность обетам
И платок, ниспадающий с плеч.
А ещё в трепетании этом
Тот же яд и нерусская речь.

В 1945 году Тарковский подготовил к изданию книгу стихов, получившую одобрение секции поэтов в Союзе писателей и рукопись книги была передана в издательство «Советский писатель», начавшую готовить ее к печати. Но дело дошло лишь до стадии «чистых листов» и сигнального экземпляра. В книге было стихотворение с упоминанием имени Ленина, которое являлось, по словам самого Тарковского «стихотворением-паровозом, и должно было вытянуть всю книгу», и ни не было ни одного стихотворения о Сталине. Но в 1945 году имя Сталина было обязательно для любого печатного издания, и после постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» в 1946 году печать книги Тарковского была остановлена, а у ее автора сохранился лишь экземпляр «чистых листов», переплетенный его другом, поэтом Львом Горнунгом. Для Арсения Тарковского начались годы, когда даже мечта о диалоге с читателем казалась невозможной, хотя он с легкостью мог бы войти в обойму печатающихся авторов, создав несколько стихотворений о «ведущей роли партии в жизни страны», и несколько стихотворений о Сталине. Друзья так же советовали Тарковскому опубликовать свои стихи под видом переводов. Но, ни первый путь, ни второй не подходили Тарковскому. Для него было важно оставаться честным перед самим собой и своим призванием. Чтобы зарабатывать себе на жизнь, он продолжал заниматься поэтическими переводами, но для зрелого поэта с ярко выраженной творческой индивидуальностью это было тягчайшем бременем.

1946 год ознаменовался для Тарковского важнейшим событием его жизни - в доме Георгия Шенгели он познакомился с Анной Ахматовой. Постановление партии, жестоко ударившее по Тарковскому, было призванное уничтожить и творчество Ахматовой. Дружба поэтов продлится до кончины Ахматовой.

1947 год был особенно трудным для Тарковского. Он тяжело переживал расставание со второй женой, которая спасла ему жизнь, приехав за ним во фронтовой госпиталь. Поэта преследовали мысли о самоубийстве, и он даже носил яд в своем кармане. Он побывал в Фирузе и Ашхабаде, разрушенным сильнейшим землетрясением, в Нукусе, где работал над переводами классика туркменской литературы Махтумкули и каракалпакской эпической поэмы «Сорок девушек». В этой поездке его в качестве секретаря сопровождала Татьяна Озерская, с которой Тарковский познакомился во время войны, попав после госпиталя в дом творчества в Переделкино.

Татьяна Озерская была москвичкой, окончившей институт иностранных языков, и работала переводчиком. Она переводила известных английских писателей, была замужем за журналистом Николаем Студенецким, и у нее был сын Алексей. Но это не помешало связать ей свою жизнь с Тарковским, который в 1948 году получил через Литфонд комнату в общей квартире на улице Коровий вал. «Коровий вал - вот мой Парнас!» - горько шутит поэт. В конце 1950 года он развёлся с Антониной Бохоновой и в январе 1951 года женился на Татьяне Озерской.

Вечерний, сизокрылый,
Благословенный свет!
Я словно из могилы
Смотрю тебе вослед.

Благодарю за каждый
Глоток воды живой,
В часы последней жажды
Подаренный тобой.

За каждое движенье
Твоих прохладных рук,
За то, что утешенья
Не нахожу вокруг.

За то, что ты надежды
Уводишь, уходя,
И ткань твоей одежды
Из ветра и дождя.

Инна Лиснянская писала Татьяне Озерской: «… Но властной и практичной матерью оказалась для Тарковского его третья жена Татьяна Алексеевна Озерская, этому уже я сама свидетельница. Она отлично поняла характер Арсения Александровича… Что же до самой Т. Озерской, пусть земля ей будет пухом, то, признаюсь, мне не особенно по сердцу женщины этого типа: крупные, твёрдые, тёртые, экономически-житейски целенаправленные, этакие «бабы за рулём». Особенно мне было неприятно в Татьяне то, как она подчёркивала детскую беспомощность, детскую зависимость Арсения Александровича от неё, даже в некотором смысле культивировала в нём эту беспомощную зависимость. И уже последние годы жизни, как мне рассказывали, Арсений Александрович совершенно не мог без неё обходиться и, если она ненадолго отлучалась, оглядывался и твердил: «Где Таня, где Таня?». Но надо воздать должное Татьяне Алексеевне Озерской. Она долгие годы непечатающемуся поэту почти ежедневно повторяла: «Арсюша, ты - гений!». Об этом мне неоднократно (а скорее всего - себе) напоминал Тарковский именно тогда, когда был удручён какой-нибудь Татьяниной грубостью. А как долгие годы непечатающийся поэт нуждался в такой поддержке - «Арсюша, ты - гений», - и говорить нечего! Возможно, благодаря именно тем чертам характера Озерской, которые мне противопоказаны, вышли в свет книги «Перед снегом», «Земле - земное».

Олег Николаевич Писаржевский, писатель и публицист, сказал о Татьяне Алексеевне: «Красота женская - понятие относительное, а вот порода - это бесспорно. В Тане порода чувствуется и на расстоянии, и при близком знакомстве».

Стихи в тетрадях

Мало ли на свете
Мне дано чужого, -
Не пред всем в ответе
Музыка и слово.

А напев случайный,
А стихи - на что мне?
Жить без глупой тайны
Легче и бездомной.

И какая малость
От неё осталась, -
Разве только жалость,
Чтобы сердце сжалось,

Да ещё привычка
Говорить с собою,
Спор да перекличка
Памяти с судьбою…

Из интервью Марины Тарковской: «Ходили слухи, что третий брак вашего отца не был счастливым. - Пять лет он сопротивлялся этому браку, понимал, что совершает роковую ошибку. Но всё-таки не сумел преодолеть очень сильную волю этой женщины. - Быть женой талантливого человека - значит, стать добровольной жертвенницей, служить ему постоянно. - Вот этого в ней как раз и не было. Татьяна Алексеевна много работала и в бытовом смысле уделяла мало внимания папе».

Внук поэта, Михаил Тарковский писал: «Грустная и поучительная вся эта история с дедушкой и его последней женой. Неохота даже писать об этом, потому что получилось так, что, имея квартиру на Садовой, свой дом, жили они все последние годы в казенных домах творчества и ветеранов кино. Помню дедушку сидящим в уже какой-то старческой вековой полудреме с какой-нибудь книгой в руке. И как каждый час заходили люди, от которых он так устал за всю жизнь, что и сказать нельзя.… В общем, загадочный человек был и беззащитный…

Во время подготовки к празднованию семидесятилетия Сталина в 1949 году члены ЦК партии поручили Тарковскому, как одному из лучших советских переводчиков, сделать переводы юношеских стихов Сталина. Но вождь не одобрил идеи издания своих стихов, и переведенные тексты так и не были опубликованы, и летом 1950 года поэт отправился в Азербайджан вместе с дочерью Мариной, Татьяной Озерской и ее сыном Алексеем. Там он работал над переводом поэмы Разула Рзы «Ленин».

22 марта 1951 года после тяжелой болезни умерла Антонина Бохонова. На ее смерть поэт отозвался стихами «Смерть меня к похоронам...» и «Фонари».

ФОНАРИ

Мне запомнится таянье снега
Этой горькой и ранней весной,
Пьяный ветер, хлеставший с разбега
По лицу ледяною крупой,
Беспокойная близость природы,
Разорвавшей свой белый покров,
И косматые шумные воды
Под железом угрюмых мостов.

Что вы значили, что предвещали,
Фонари под холодным дождем,
И на город какие печали
Вы наслали в безумье своем,
И какою тревогою ранен,
И обидой какой уязвлен
Из-за ваших огней горожанин,
И о чем сокрушается он?

А быть может, он вместе со мною
Исполняется той же тоски
И следит за свинцовой волною,
Под мостом обходящей быки?
И его, как меня, обманули
Вам подвластные тайные сны,
Чтобы легче нам было в июле
Отказаться от черной весны.

Тарковский продолжал ездить в творческие командировки, участвовал в декадах национальных литератур, встречался с поэтами и писателями, а так же занимался астрономией. В 1957 году он получил квартиру в кооперативном писательском доме у станции метро «Аэропорт». Тогда же, в 1958 году им было написано около сорока стихотворений, в том числе «Оливы», «Вечерний, сизокрылый...», «Пускай меня простит Винсент Ван-Гог...» и другие. Но трагические неудачи с публикацией первой книги надолго лишили поэта желания предлагать свои стихи к изданию.

Даже после наступления хрущевской «оттепели» Арсений Тарковский не хотел предлагать сам в печать свои произведения. Но жена поэта Татьяна Озерская и его друг Виктор Виткович, понимавшие, что в новых условиях книга Тарковского может «пройти», подготовили подборку стихов, которую поэт назвал «Перед снегом», и отнесли ее в редакцию поэзии издательства «Советский писатель». В 1962 году, когда Арсению Тарковскому было уже пятьдесят пять лет, вышла его первая книга. В конце августа того же года его сын кинорежиссер Андрей Тарковский получил Большой приз Венецианского международного кинофестиваля. Книга «Перед снегом», вышедшая небольшим тиражом в 6000 экземпляров, мгновенно разошлась, стала открытием для читателя и подтвердила репутацию поэта среди братьев по цеху. Анна Ахматова отозвалась на нее хвалебной рецензией.

В шестидесятые годы вышли еще две книги Тарковского: в 1966 году – «Земле - земное», а в 1969 году – «Вестник». Тарковского стали приглашать с выступлениями на ставшие тогда популярными вечера поэзии. В 1966-1967 годах он вел поэтическую студию при Московском отделении Союза писателей, у него появилась возможность в составе писательской делегации посетить Францию и Англию.

5 марта 1966 года умерла Анна Ахматова, и ее смерть стала для поэта большим личным горем. 9 марта вместе с Вениамином Кавериным Тарковский сопровождал гроб с телом Анны Андреевны в Ленинград, и выступил на гражданской панихиде по ней.

Памяти Анны Ахматовой поэт посвятил цикл стихотворений.

Предчувствиям не верю и примет

Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо



Мы все уже на берегу морском,

В 1971 году Тарковскому была присуждена Государственная премия Туркменской ССР имени Махтумкули, в 1974 году в издательстве «Художественная литература» вышла книга «Стихотворения», а в 1977 году в связи с семидесятилетием советское правительство наградило Тарковского орденом Дружбы народов. В следующем году в Тбилиси в издательстве «Мерани» вышла его книга «Волшебные горы», в которую наряду с оригинальными стихами были включены переводы грузинских поэтов.

5 октября 1979 года умерла Мария Вишнякова, первая жена поэта. Арсений Александрович присутствовал на ее похоронах на Востряковском кладбище. Когда в 1974 году Андрей Тарковский снял фильм «Зеркало», роль матери в пожилом возрасте исполнила Мария Ивановна Вишнякова, а стихи за кадром читал сам Арсений Тарковский. Андрей Тарковский рассказывал: «В «Зеркале» мне хотелось рассказать не о себе, а о своих чувствах, связанных с близкими людьми, о моих взаимоотношениях с ними, о вечной жалости к ним и невосполнимом чувстве долга». Памяти своей матери Андрей Тарковский так же посвятил фильм «Ностальгия».

В начале восьмидесятых годов вышли сразу три книги поэта: «Зимний день», «Избранное» и «Стихи разных лет». Книга «Избранное», состоявшая из стихотворений, поэм и переводов стала самым значительным из изданий, вышедших при жизни поэта.

В июле 1984 года на пресс-конференции в Милане заявил о своем невозвращении в Советский Союз Андрей Тарковский, уехавший ранее в Италию для съемок фильма «Ностальгия». Арсений Тарковский принял решение сына, уважая его гражданскую позицию, но в письме к нему, написанному по настоянию чиновников Госкино, он выразил свое убеждение в том, что русский художник должен жить и работать на родине. Арсений Александрович тяжело переживал разлуку с сыном, и смерть Андрея 29 декабря 1986 года стала для него страшным ударом.

Усилиями Секретариата Союза кинематографистов с имени Андрея Тарковского был снят запрет, что сняло опалу и с его отца. В связи с восьмидесятилетием Арсений Тарковский был награжден орденом Трудового Красного Знамени, и вышли его сборники «От юности до старости» и «Быть самим собой». Но в подготовке этих книг к изданию Тарковский уже не участвовал из-за плохого состояния здоровья. В эти книги вошли стихи, ранее не включенные автором в свои сборники.

Последние годы Арсений Тарковский провел в Доме ветеранов кино. К ноябрю 1988 года его состояние ухудшилось, и он был направлен на лечение в Центральную клиническую больницу. Вышедшая в апреле 1989 года книга «Звезды над Арагацем» стала последним прижизненным изданием поэта.

Арсений Тарковский скончался в больнице вечером 27 мая 1989 года. Похороны состоялись 1 июня на кладбище в Переделкине.

Там же в храме Преображения Господня его отпевали…

Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,

Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова

В ноябре 1989 года Постановлением Правительства СССР поэту была посмертно присуждена Государственная премия за книгу «От юности до старости».

В последний месяц осени, на склоне
Суровой жизни,
Исполненный печали, я вошёл
В безлиственный и безымянный лес.
Он был по край омыт молочно-белым
Стеклом тумана. По седым ветвям
Стекали слёзы чистые, какими
Одни деревья плачут накануне
Всеобесцвечивающей зимы.
И тут случилось чудо: на закате
Забрезжила из тучи синева,
И яркий луч пробился, как в июне,
Как птичьей песни лёгкое копьё,
Из дней грядущих в прошлое моё.
И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот
Счастливых бурь, клубящихся в лазури,
И повели синицы хоровод,
Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот.

В 2008 году об Арсении Тарковском была подготовлена телевизионная передача из цикла «Засадный полк».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовлен Татьяной Халиной.

Использованные материалы:

Воспоминания и интервью Марины и Андрея Тарковских
Материалы сайта www.a88.narod.ru
Материалы сайта «Википедия»
Воспоминания друзей семьи Тарковских.

Стихотворения Арсения Тарковского, звучащие в фильмах Андрея Тарковского.

Фильм «Сталкер» - в исполнении Александра Кайдановского

Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.

Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала.
Мне и вправду везло.
Только этого мало.

Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло.
Только этого мало.

Фильм «Зеркало» - в исполнении Арсения Тарковского

Первые свиданья

Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - Боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

Эвридика.

У человека тело
Одно, как одиночка.
Душе осточертела
Сплошная оболочка
С ушами и глазами
Величиной в пятак
И кожей - шрам на шраме,
Надетой на костяк.

Летит сквозь роговицу
В небесную криницу,
На ледяную спицу,
На птичью колесницу
И слышит сквозь решетку
Живой тюрьмы своей
Лесов и нив трещотку,
Трубу семи морей.

Душе грешно без тела,
Как телу без сорочки, -
Ни помысла, ни дела,
Ни замысла, ни строчки.
Загадка без разгадки:
Кто возвратится вспять,
Сплясав на той площадке,
Где некому плясать?

И снится мне другая
Душа, в другой одежде:
Горит, перебегая
От робости к надежде,
Огнем, как спирт, без тени
Уходит по земле,
На память гроздь сирени
Оставив на столе.

Дитя, беги, не сетуй
Над Эвридикой бедной
И палочкой по свету
Гони свой обруч медный,
Пока хоть в четверть слуха
В ответ на каждый шаг
И весело и сухо
Земля шумит в ушах.

Жизнь, жизнь

Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом,-
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.

Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.
Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.

С утра я тебя дожидался вчера,
Они догадались, что ты не придешь,
Ты помнишь, какая погода была?
Как в праздник! И я выходил без пальто.

Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день,
И дождь, и особенно поздний час,
И капли бегут по холодным ветвям.

Ни словом унять, ни платком утереть...

Фильм «Ностальгия» - в исполнении О. Янковского

Меркнет зрение - сила моя,
Два незримых алмазных копья;
Глохнет слух, полный давнего грома
И дыхания отчего дома;
Жестких мышц ослабели узлы,
Как на пашне седые волы;
И не светятся больше ночами
Два крыла у меня за плечами.

Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова
Загореться посмертно, как слово.

Сборники

«Перед снегом» (1962)
«Земле - земное» (1966)
«Вестник» (1969)
«Волшебные горы» (1978)
«Зимний день» (1980)
«Избранное» (полное прижизненное собрание стихотворений и переводов) (1982)
«Стихи разных лет» (1983)
«От юности до старости» (1987)
«Быть самим собой» (1987)
«Благословенный свет» (1993)
Собрание сочинений в 3-х тт. (1991-1993)

Фильмы, в которых звучат стихи А. А. Тарковского

Зеркало - звучат стихи в исполнении автора.
Сталкер - стихотворение "Вот и лето прошло" читает А. Кайдановский
Ностальгия - стихотворение "Меркнет зрение - сила моя" читает О. Янковский
Посредине мира - звучат стихи в исполнении автора.
Малютка жизнь - автор с экрана читает свои стихи.

"Я считаю, что самое главное в мире — это идея добра."

… Всё в нём росло с годами — мысль, душа, но только не возраст! Не возраст! Вот потому-то в основном не сверстники, а юные друзья Тарковского, стихотворцы, его ученики, как в устных, так и в письменных воспоминаниях обращают наше внимание на детский характер поэта…

Поэт-ребёнок. Такое определение далеко не ко всем поэтам применимо…

Детские черты можно найти у Мандельштама, но не у Ходасевича, заметить у Цветаевой, но не у Ахматовой. Конечно, наблюдения черпают из всего, что открыто или даже спрятано в их стихах, из всего, что написано о них воспоминателями, а тем более из того, что поэты сами сказали о себе, включая и мотивы мифотворчества. Но более ярко выраженного детского характера, чем тот, каким обладал Арсений Александрович, не встретишь ни в жизни, ни в мемуарах…

Мерцая желтым язычком,
Свеча все больше оплывает.
Вот так и мы с тобой живем
Душа горит и тело тает.

Поэт Арсений Александрович Тарковский родился 25 июня 1907 года в Елисаветграде (нынешнем Кировограде), тогда — уездном городе Херсонской губернии, на Украине.

Родители Арсения Тарковского

В 1923 Тарковский приехал в Москву, там жила его сводная сестра. В 1925 он поступил на Высшие литературные курсы, созданные вместо Литературного института, закрытого после смерти поэта Валерия Брюсова. На Литературных курсах, Арсений и познакомился с Марией Вишняковой, поступившей на подготовительный курс в том же 1925-м. В феврале 1928 они поженились.

Из письма Арсения Тарковского к Марии Ивановне об Андрее: Что делать с этим, я не знаю. Раз уж это началось, то надо устремить его страсти-мордасти по хорошему пути, а задерживать водопад — дело пустое. Может быть, было бы хорошо объяснить ему, что любовь не только то, что у них ребята имеют в виду, а чувство и благородное, и ведущее к самоотверженным поступкам. Постарайся внушить ему, что нельзя доставлять людям страдания ради своих любвей, — к несчастью, я понял это слишком поздно. Объясни, что хуже всего — позднее сожаление о том, что кому-то сделал больно.

В одном из западных интервью, уже после «Зеркала», Андрей Тарковский на вопрос «Что вам дали родители, вообще ваши близкие?», отвечал так:

«Получилось так, что, по существу, меня воспитывала мать. Отец с ней расстался, когда мне было три года. Он скорее на меня действовал в каком-то биологическом, подсознательном смысле. Хотя я далеко не поклонник Фрейда или даже Юнга… Отец имел на меня какое-то внутреннее влияние, но, конечно, всем я обязан матери. Она помогла мне реализоваться. Из фильма («Зеркало») видно, что мы жили, в общем, очень тяжело. Очень трудно жили. И время трудное было. Когда мать осталась одна, мне было три года, а сестре полтора. И нас она воспитывала сама. Всегда была с нами. Второй раз она уже не вышла замуж, всю жизнь любила нашего отца. Это была удивительная, святая женщина и совершенно не приспособленная к жизни. И вот на эту беззащитную женщину обрушилось всё. Вместе с отцом она училась на Брюсовских курсах, но в силу того, что у неё уже был я и она была беременна моей сестрой, она не получила диплома. Мать не сумела найти себя как человек, имеющий образование, хотя я знаю, что она занималась литературой (в мои руки попали черновики её прозы). Она могла бы себя реализовать совершенно иначе, если бы не то несчастье, которое на неё обрушилось. Не имея никаких средств к существованию, она стала работать корректором в типографии. И работала так до самого конца. Пока не получила возможности выйти на пенсию. И я просто не понимаю, как ей удалось дать нам с сестрой образование. Причём я кончил школу живописи и ваяния в Москве. За это надо было платить деньги. Откуда? Где она их брала? Я кончил музыкальную школу. Она платила учительнице, у которой я учился и до, и во время, и после войны. Я должен был стать музыкантом. Но не захотел им стать. Со стороны можно сказать: ну, конечно, были какие-то средства, раз человек из интеллигентной семьи, это естественно. Но ничего естественного в этом нет, потому что мы ходили буквально босиком. Летом вообще не носили обуви, у нас её не было. Зимой я носил валенки моей матери. В общем, бедность — это не то слово. Нищета! И если бы не мать… Я просто всем обязан матери. Она на меня оказала очень сильное влияние. «Влияние» даже не то слово. Весь мир для меня связан с матерью. Я даже не очень хорошо это понимал, пока она была жива. И только когда мать умерла, я вдруг ясно это осознал. Я сделал «Зеркало» ещё при её жизни, но только потом понял, о чём фильм. Хотя он вроде бы задуман был о матери, но мне казалось, что я делаю его о себе… Лишь позже я осознал, что «Зеркало» — не обо мне, а о матери…»

И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и все довоплотится,
И вам приснится все, что видел я во сне.
Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть - волна вослед волне.
Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь - чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал - в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени.
1974

Пленницы счастья

Порой по улице бредешь -
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдет, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.
...
На белом свете чуда нет,
Есть только ожиданье чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.

Арсений Александрович был потом женат ещё дважды. Сначала на красавице Антонине Трениной (она тоже бросила ради нового брака свою семью). Они прожили немного — лет пять. Антонина на почве душевных страданий сильно заболела. И тогда Мария Ивановна стала ей близкой подругой и всю жизнь за ней ухаживала. И хоронила её тоже она.

Во время войны Арсений Тарковский потерял ногу. Тогда в госпитале его выходила вторая жена — Антонина Бохонова. Но закончилась война, его стихи по-прежнему не печатали, и на творческий кризис наложился личный — второй брак шёл к своему завершению. Существует версия, что эмоционально Тарковский не перенёс физической зависимости от жены после ампутации ноги.

«Я её любил, но с ней было тяжело. Она была слишком резка, слишком нервна… Она была страшно несчастная, многие её боялись. Я тоже — немножко. Ведь она была чуть-чуть чернокнижница…»

Арсений Тарковский.

В 1945 Арсений Тарковский по направлению Союза писателей едет в командировку в Грузию для работы над переводами грузинских поэтов. С Тбилиси связаны и воспоминания о некой прекрасной Кетеване, жившей в домике у подножия Мтацминды. Однажды в ресторане писателей мимо столика, за которым сидел Тарковский проходила Ната Вачнадзе (в немом кино Нато играла в экранизациях грузинской литературы) . Арсений Александрович успел сказать: «У меня есть мечта идиота, что вы со мной немного посидите!». Через некоторое время они решили пожениться. Наверное, это была бы самая красивая пара XX столетия. Специально для того, чтобы выйти замуж за Тарковского, Ната приезжала в Москву. Но история вышла не менее смешная, чем грустная. У поэта были единственные приличные брюки, и жена, развод с которой был решён, она знала о намерениях Тарковского, спешившего на свидание, вызвалась выгладить их, положила на брюки раскалённый утюг, и он провалился сквозь брюки. Имелись ещё потешные короткие брючки, в которых никак нельзя было идти к Нате… Арсений Александрович надел их и, удручённый, поплёлся к соседям, где познакомился с Татьяной Алексеевной, которая и стала его последней женой… Много лет спустя в гостях у Арсения Александровича были молодые грузинские кинорежиссёры, друзья Андрея, он по глазам угадал в одном из них сына Наты Вачнадзе.

Я жизнь люблю и умереть боюсь.
Взглянули бы, как я под током бьюсь
И гнусь, как язь в руках у рыболова,
Когда я перевоплощаюсь в слово.

Но я не рыба и не рыболов.
И я из обитателей углов,
Похожий на Раскольникова с виду.
Как скрипку, я держу свою обиду.

Терзай меня - не изменюсь в лице.
Жизнь хороша, особенно в конце,
Хоть под дождем и без гроша в кармане,
Хоть в Судный день - с иголкою в гортани.

А! этот сон! Малютка жизнь, дыши,
Возьми мои последние гроши,
Не отпускай меня вниз головою
В пространство мировое, шаровое!

В Тбилиси Арсений Александрович встречался с молодой женщиной — известно лишь её имя — Кетевана, он посвятил стихи. Родители Кетеваны возражали против возможного союза их дочери с приезжим поэтом.

Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят.

В Туркмении Т арковский был, как минимум, дважды. Первый раз с Татьяной Озерской в 1948, и в 1957-ом — на праздновании юбилея туркменского писателя Берды Кербабаева.

Он был по край омыт молочно-белым

Стеклом тумана.

По седым ветвям

Стекали слёзы чистые, какими

Одни деревья плачут накануне

Всеобесцвечивающей зимы.

И тут случилось чудо: на закате

Забрезжила из тучи синева,

И яркий луч пробился, как в июне,

Как птичьей песни лёгкое копьё,

Из дней грядущих в прошлое моё.

И плакали деревья накануне

Благих трудов и праздничных щедрот

Представляю Вашему вниманию биографию, стихи Арсения Тарковского, поэта, прозаика, переводчика .

И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и все довоплотится,
И вам приснится все, что видел я во сне.

Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть - волна вослед волне.

Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь - чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал - в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени

Стихи мои, птенцы, наследники,
Душеприказчики, истцы,
Молчальники и собеседники,
Смиренники и гордецы!

Я сам без роду и без племени
И чудом вырос из-под рук,
Едва меня лопата времени
Швырнула на гончарный круг.

Мне вытянули горло длинное,
И выкруглили душу мне,
И обозначили былинные
Цветы и листья на спине,

И я раздвинул жар березовый,
Как заповедал Даниил,
Благословил закат свой розовый
И как пророк заговорил.

Скупой, охряной, неприкаянной
Я долго был землей, а вы
Упали мне на грудь нечаянно
Из клювов птиц, из глаз травы.

ПУШКИНСКИЕ ЭПИГРАФЫ

Что тревожишь ты меня,
Что ты значишь...

Стихи, сочиненные ночью
во время бессонницы

Разобрал головоломку -
Не могу ее сложить.
Подскажи хоть ты потомку,
Как на свете надо жить -

Ради неба или ради
Хлеба и тщеты земной,
Ради сказанных в тетради
Слов идущему за мной?

Под окном - река забвенья,
Испарения болот.
Хмель чужого поколенья
И тревожит, и влечет.

Я кричу, а он не слышит,
Жжет свечу до бела дня,
Будто мне в ответ он пишет:
"Что тревожишь ты меня?"

Я не стою ни полслова
Из его черновика.
Что ни слово - для другого,
Через годы и века.

Боже правый, неужели
Вслед за ним пройду и я
В жизнь из жизни мимо цели,
Мимо смысла бытия?

Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
К ***

Как тот Кавказский Пленник в яме,
Из глины нищеты моей
И я неловкими руками
Лепил свистульки для детей.

Не испытав закала в печке,
Должно быть, вскоре на куски
Ломались козлики, овечки,
Верблюдики и петушки.

Бросали дети мне объедки,
Искусство жалкое ценя,
И в яму, как на зверя в клетке,
Смотрели сверху на меня.

Приспав сердечную тревогу,
Я забывал, что пела мать,
И научился понемногу
Мне чуждый лепет понимать.

Я смутно жил, но во спасенье
Души, изнывшей в полусне,
Как мимолетное виденье,
Опять явилась Муза мне,

И лестницу мне опустила,
И вывела на белый свет,
И леность сердца мне простила,
Путь хоть теперь, на склоне лет.

Я каждый раз, когда хочу сундук
Мой отпереть...
Скупой рыцарь

В магазине меня обсчитали:
Мой целковый кассирше нужней.
Но каких несравненных печалей
Не дарили мне в жизни моей:

В снежном, полном веселости мире,
Где алмазная светится высь,
Прямо в грудь мне стреляли, как в тире,
За душой, как за призом, гнались;

Хорошо мне изранили тело
И не взяли за то ни копья,
Безвозмездно мне сердце изъела
Драгоценная ревность моя;

Клевета расстилала мне сети,
Голубевшие как бирюза,
Наилучшие люди на свете
С царской щедростью лгали в глаза.

Был бы хлеб. Ни богатства, ни славы
Мне в моих сундуках не беречь.
Не гадал мой даритель лукавый,
Что вручил мне с подарками право
На прямую свободную речь.

Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила...
Зимний вечер

Почему, скажи, сестрица,
Не из райского ковша,
А из нашего напиться
Захотела ты, душа?

Человеческое тело
Ненадежное жилье,
Ты влетела слишком смело
В сердце темное мое.

Тело может истомиться,
Яду невзначай глотнуть,
И потянешься, как птица,
От меня в обратный путь.

Но когда ты отзывалась
На призывы бытия,
Непосильной мне казалась
Ноша бедная моя,-

Может быть, и так случится,
Что, закончив перелет,
Будешь биться, биться, биться -
И не отомкнут ворот.

Пой о том, как ты земную
Боль, и соль, и желчь пила,
Как входила в плоть живую
Смертоносная игла,

Пой, бродяжка, пой, синица,
Для которой корма нет,
Пой, как саваном ложится
Снег на яблоневый цвет,

Как возвысилась пшеница,
Да побил пшеницу град...
Пой, хоть время прекратится,
Пой, на то ты и певица,
Пой, душа, тебя простят.

БИОГРАФИЯ АРСЕНИЯ ТАРКОВСКОГО

25 июня 1907 года родился Арсений Тарковский, поэт, переводчик, прозаик, отец великого кинорежиссера Андрея Тарковского.

Я человек, я посредине мира,
За мною мириады инфузорий,
Передо мною мириады звезд.
Я между ними лег во весь свой рост -
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост.

Так говорил о себе этот человек, определяя свое место в мире - не только в нашем, материальном, но и, пожалуй, в мире поэзии. В самом деле: если мы обратимся ко времени, в котором жил Арсений Тарковский, то увидим, что жизнь его является как бы связующей нитью между поэтами серебряного века и современными. Будучи моложе Ахматовой и Цветаевой, с которыми его связывала крепкая дружба, он впитал традиции поэтов этого поколения, пронес их через свое творчество, пропустив сквозь призму собственной индивидуальности.

При жизни поэт был известен большей частью как замечательный переводчик Абу-ль-Ала-аль-Маари, Низами, Махтумкули, Кемине, Саят-Новы, Важа Пшавелы, Адама Мицкевича, Молланепеса, Григола Орбелиани и многих других.

Арсений Александрович Тарковский родился в Елизаветграде в семье бывшего народовольца. Окончив единую трудовую школу, переехал в Москву. Там начинающий поэт посещает Высшие государственные литературные курсы при Всероссийском Союзе поэтов. Его первым поэтическим наставником был Г. А. Шенгели, по чьей рекомендации молодой Тарковский начал работать в газете "Гудок". В это же время (1924-1926) там трудятся М. Булгаков, Ю. Олеша, И. Ильф, Е. Петров, В. Катаев. Тогда же он знакомится с Мандельштамом и Цветаевой, вернувшейся из эмиграции.

В 1932 году начинают выходить его первые переводы, а в 1940 году поэт становится членом Союза писателей.

Вторая мировая война врывается в его жизнь. И Тарковский идет добровольцем на фронт. Сначала он - корреспондент газеты 16-й армии "Боевая тревога". Затем принимает участие в боях под Москвой, продолжает службу на Западном, Брянском, 2-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах. После ранения и ампутации ноги Арсений Тарковский вынужден демобилизоваться в звании гвардии капитана.

После войны поэт готовит к изданию сборник "Стихи разных лет". Однако выпустить в свет его не удается: выходит печально известное постановление ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград", и издание книги становится невозможным. Тарковский-поэт долго остается неизвестным массовому читателю. Но не Тарковский-переводчик: его великолепные переводы восточных поэтов продолжают издаваться. Сборник собственных стихов "Перед снегом" удается издать лишь в 1962 году. Почти одновременно на экраны выходит фильм Андрея Тарковского "Иваново детство", где звучат стихи поэта. Анна Ахматова оценила сборник как "драгоценный подарок современному читателю". Вслед за первым сборником начинают появляться другие: "Земле - земное" (1966), "Вестник" (1969), "Стихотворения" (1974), "Волшебные горы" (1978), "Зимний день" (1980), "Избранное" (1982), "Стихи разных лет" (1983), "От юности до старости" (1987), "Звезда над Арагацем" (1988).

Как, пожалуй, каждый поэт, Тарковский в своих стихах говорит не только о вечных ценностях, но и декларирует устами лирического героя свой личный кодекс чести:

Мне стыдно руки жать льстецам,
Лжецам, ворам и подлецам,
Прощаясь, улыбаться им
И их любовницам дрянным.

За признанием поэта народом последовало признание власть предержащими: он был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Дружбы народов, Трудового Красного Знамени, удостоен Государственной премии Каракалпакской АССР им. Бердаха, Государственной премии Туркменской ССР имени Махтумкули. Государственная премия СССР была присуждена Арсению Александровичу Тарковскому уже посмертно.

Центр развития русского языка