Как проявились малодушие и трусость мастера. Почему в романе М

Тема трусости связывает две линии романа. Многие критики будут приписывать трусость и самому мастеру, не сумевшему бороться за свой роман, за свою любовь и свою жизнь. И имен­но этим будут объяснять награждение мастера после заверше­ния всей истории покоем, а не светом. Остановимся на этом подробнее.

В конце романа, когда Воланд покидает Москву, к нему яв­ляется с поручением Левий Матвей (гл. 29).

«- Он прочитал сочинение мастера, – заговорил Левий Матвей, – и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?

– Он не заслужил света, он заслужил покой, – печальным голосом проговорил Левий».

Вопрос, почему мастер не заслужил света, остается и сегод­ня не до конца проясненным. Его подробно анализирует В. А. Славина. Она отмечает, что чаще всего встречается мне­ние, будто «мастер не удостоен света именно потому, что был недостаточно активен, что позволил в отличие от своего мифо­логического двойника сломать себя, сжег роман», «не выпол­нил своего долга: роман остался незавершенным». Подобную точку зрения высказывает и Г. Лесскис в комментариях к рома­ну: «Принципиальное отличие протагониста второго романа заключается в том, что мастер оказывается несостоятелен как трагический герой: в нем недостало той духовной силы, кото­рую обнаруживает Иешуа на кресте так же убедительно, как и на допросе у Пилата… Никто из людей не смеет упрекнуть из­мученного человека за подобную капитуляцию, он заслужил покой».

Представляет интерес и другая точка зрения, высказанная, в частности, в работах американского ученого Б. Покровского. Он считает, что роман «Мастер и Маргарита» показывает раз­витие рациональной философии, а роман самого мастера пере­носит нас не на два тысячелетия в прошлое, а в начало XIX в., в ту точку исторического развития, когда после «Критики чис­того разума» Канта начался процесс демифологизации священ­ных текстов христианства. Мастер, по мнению Покровского, находится в ряду этих демифологизаторов, а потому лишается света (мастер освободил Евангелие от сверхъестественного – нет воскресения Христа). Притом ему дается шанс искупить грех, но он его не увидел, не понял (имеется в виду эпизод, когда Иван Бездомный в клинике Стравинского рассказывает мастеру о встрече с Боландом, а тот восклицает: «О, как я уга­дал! Как я все угадал!»

Он воспринял свидетельство дьявола об истине – и это его второй грех, более тяжкий, считает Покровский. А то, в чем многие критики видят причину наказания мастера покоем, По­кровский называет актом героизма, потому что герой не пошел ни на какие компромиссы с чуждым ему миром даже во имя своего спасения. Здесь мастер как раз соответствует идее «доб­рой воли» и «категорического императива», которой призывает следовать автор романа «Мастер и Маргарита» вслед за Кантом. В первой главе, когда герои спорят о существования Бога, Во­ланд, ссылаясь на Канта, говорит, что тот сначала разрушил все доказательства существования Бога, а потом «соорудил соб­ственное шестое доказательство». Кантовское шестое доказа­тельство – это и есть учение о доброй воле, сущностью кото­рого, по определению Владимира Соловьева, является «всеоб­щая разумная идея добра, действующая на сознательную волю в форме безусловного долга или категорического императива (по терминологии Канта). Говоря проще, человек может делать добро помимо и вопреки корыстных соображений, ради самой идеи добра, из одного уважения к долгу или нравственному закону.

Мы подчеркиваем то, что важно, на наш взгляд, Булгакову. В его романе носителем доброй воли выступает Иешуа. И тогда мы задаем вопрос: может ли Иешуа, следуя «категорическому императиву», наказать мастера за то, что тот не такой сильный, как он сам? Он скорее бы простил этот недостаток, как про­стил он Понтия Пилата, чем помог и мастеру закончить свой роман. Тогда прав Покровский, увидевший грех мастера в раз­рушении веры: «Как ни парадоксально такое утверждение, но исторически мастер – предшественник «образованного» теоре­тика Берлиоза и невежественного практика Ивана Бездомного, Ивана до его перерождения. Покровский ближе к истине, на наш взгляд, но целиком с ним согласиться нельзя, потому что его истина – в вере, в религии только, и он считает, что Разум всему виной («кошмар абсолютизировавшего себя разума»).

По мнению В. А. Славиной, что у Булгакова это не совсем так. Хотя идеи и теории часто являются причинами несчастий (вспомните «Роковые яйца» и «Собачье сердце»), хотя он отри­цает социальные революции, предпочитая «излюбленную и Ве­ликую Эволюцию», все же именно на сознательную и разумную волю на пути к добру делает он ставку. И в этом суть его фило­софии, воплощенной в блестящей художественной форме – в романе «Мастер и Маргарита».

В архиве М. Булгакова хранится журнал «Литературная уче­ба» (1938) со статьей Миримского о Гофмане. Именно о ней Булгаков писал Елене Сергеевне в Лебедянь: «Я случайно на­пал на статью о фантастике Гофмана. Я берегу ее для тебя, зная, что она поразит тебя так же, как и меня. Я прав в «Мас­тере и Маргарите»! Ты понимаешь, чего стоит это сознание – я прав!» В этой статье среди отмеченных Булгаковым есть такие слова: «Он (Гофман) превращает искусство в боевую вышку, с которой как художник творит сатирическую расправу над дей­ствительностью». Это очевидно и для булгаковского романа, поэтому прежде всего произведение так долго и трудно шло к читателю.

Мы наиболее подробно остановились на библейских главах, так как именно они содержат философскую квинтэссенцию ро­мана. Недаром первой репликой Ильфа и Петрова после чтения романа Булгаковым была: «Уберите «древние» главы – и мы бе­ремся напечатать». Но это ни в коем случае не принижает со­держания глав о современности – одно без другого и не чита­ется. Послереволюционная Москва, показанная глазами Волан­да и его свиты (Коровьева, Бегемота, Азазелло), – это сатирико-юмористическая, с элементами фантастики, необык­новенно яркая картина с фокусами и переодеваниями, с ост­рыми репликами по ходу и комическими сценами. .

За три дня пребывания в Москве Воланд исследует привыч­ки, поведение и жизнь людей разных социальных групп и слоев. Он хочет знать, изменилось ли московское население и на­сколько значительно, притом его больше интересует, «измени­лись ли горожане внутренне». Перед читателями романа прохо­дит галерея подобных гоголевским героев, но только мельче тех, хотя и столичных. Интересно, что каждому из них в рома­не дается нелицеприятная характеристика.

Директор театра Варьете Степа Лиходеев «пьянствует, всту­пает в связи с женщинами, используя свое положение, ни чер­та не делает, да и делать ничего не может…», председатель жил­товарищества Никанор Иванович Босой – «выжига и плут», Майгель – «наушник» и «шпион» и т. п.

Всего в романе «Мастер и Маргарита» более пятисот пер­сонажей -это не только те, кто выделен какими-то индивиду­альными или специфическими чертами, но и «коллективные персонажи» – зрители Варьете, прохожие, сотрудники раз­личных учреждений. Воланд, хотя он, по убеждению Маргари­ты, и всесильный, пользуется своим могуществом далеко не в полную силу и, скорее, лишь для того, чтобы подчеркнуть и ярче показать человеческие пороки и слабости. Это фокусы в Варьете и кабинет с пустым костюмом, подписывающим бу­маги, поющее учреждение и постоянные превращения денег то в простые бумажки, то в доллары… И когда в театре «пред­седатель Акустической комиссии» Аркадий Аполлонович Сем­плеяров требует от Воланда разоблачения фокусов, происхо­дит настоящее разоблачение присутствующих в Варьете граж­дан.

«Я вовсе не артист», – говорит Воланд, – а просто мне хо­телось повидать москвичей в массе…» И люди не выдерживают испытания: мужчины бросаются за деньгами – и в буфет, а женщины – за тряпками. В результате вполне заслуженный и справедливый вывод «…Они люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоми­нают прежних… квартирный вопрос только испортил их…»

Примечательно, что действие романа начинается знаком­ством Воланда с Берлиозом, руководителем писательской орга­низации, редактором толстого журнала, можно сказать, даже теоретиком и идеологом, и Иваном Бездомным, поэтом, кото­рый по заказу Берлиоза пишет антирелигиозную поэму. Уверен­ность образованного Берлиоза в своих теоретических постулатах и слепое следование им поэта пугает, как любой догматизм, который ведет за собой бездумное повиновение и как след­ствие – трагедию. Трагедию не отдельной личности, но целого общества, вынужденного подчиниться ложной тоталитарной идее. За ложь полагается возмездие, «возмездие как часть зем­ного закона справедливости» (В. Лакшин). Это возмездие в бул­гаковской трактовке звучит как тезис «каждому будет дано по его вере», который раскрывается на примере Берлиоза в сцене на балу у Сатаны.

– Михаил Александрович, – негромко обратился Воланд к голове, и тогда веки убитого приподнялись, и на мертвом лице Маргарита, содрогнувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза. – Все сбылось, не правда ли? – продолжал Воланд, глядя в глаза головы, – голова отрезана женщиной, заседание не состоялось, и живу я в вашей квартире. Это – факт. А факт – самая упрямая в мире вещь. Но теперь нас инте­ресует дальнейшее, а не этот уже совершившийся факт. Вы все­гда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей… что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере». Берлиоз уходит в не­бытие – он в это верил, он это пропагандировал. Он заслужил это наказание. Интересна судьба и собеседника Берлиоза Ивана Бездомного. В конечном варианте романа его наказание намно­го легче, чем в ранних редакциях. Он не может совладать с ве­сенним полнолунием. «Лишь только оно начинает приближать­ся, лишь только начинает разрастаться и наливаться золотом светило… становится Иван Николаевич беспокоен, нервничает, теряет аппетит и сон, дожидается, пока созреет луна». Но в «Великом Канцлере» – раннем варианте «Мастера и Маргари­ты» – судьба Ивана Бездомного сложнее. Он оказывается на суде мертвый (как он умер, мы не знаем) перед Воландом и на вопрос: «Что же ты хочешь, Иванушка?» – отвечает: «Хочу, увидеть Иешуа Га-Ноцри, – ты открой мне глаза». «В иных зем- лях, в иных царствах, – говорит ему на это Воланд, – будешь ходить по полям слепым и прислушиваться. Тысячу раз услы­шишь, как молчание сменяется шумом половодья, как весной кричат птицы, и воспоешь их, слепенький, в стихах, а на ты­сячу первый раз, в субботнюю ночь, я открою тебе глаза. Тогда увидишь его. Уйди в свои поля». Иван Бездомный из-за невеже­ства верил и в Михаила Александровича Берлиоза, но после событий на Патриарших прудах, в клинике Стравинского, он признает, что был неправ. И хотя Булгаков проводит мысль, что «слепота вследствие невежества не может служить оправда­нием неправедным поступкам», в то же время он понимает, что вина Берлиоза не может быть приравнена к поступкам Ива­на Бездомного.

В этом отношении интересна и судьба Понтия Пилата. В пос­ледней главе «Мастера и Маргариты», которая называется «Прощение и вечный приют», происходит как бы соединение двух романов (романа Мастера и романа Булгакова), мастер встречается со своим героем:

«- Ваш роман прочитали, – заговорил Воланд, поворачи­ваясь к мастеру, – и сказали только одно, что он, к сожале­нию, не окончен. Так вот, мне хотелось показать вам вашего ге­роя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессон­ница. Она мучает не только его, но его верного сторожа, соба­ку. Если верно, что трусость – самый тяжкий порок, то, пожа­луй, собака в нем не виновата. Единственное, чего боялся храб­рый пес, это грозы. Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит».

Понтий Пилат мучается тем, что не договорил о важном с арестантом, с которым мечтал вместе пойти по лунной дороге. Этот момент в романе представляется очень важным, как и «полные мысли и страдания» глаза головы Берлиоза. Страдание оттого, что что-то сделал или сказал не так, а вернуть нельзя. «Все будет правильно, на этом построен мир», – говорит Во­ланд Маргарите и предлагает мастеру кончить роман «одною фразой».

«Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял непод­вижно и смотрел на сидящего прокурора. Он сложил руки ру­пором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и без­лесым горам:

– Свободен! Свободен! Он ждет тебя!»

Понтий Пилат получает прощение. Прощение, путь к кото­рому лежит через страдание, через осознание своей вины и от­ветственности. Ответственности не только за поступки и дей­ствия, но и за сами мысли, идеи.

Здесь искали:

• проблема трусости в романе мастер и маргарита
• трусость в романе мастер и маргарита
• трусость в мастере и маргарите

Потрясает своей глубиной и всеохватностью. Сатирические главы, в которых свита Воланда морочит московских обывателей, мешаются в романе с лирическими главами, посвященными Мастеру и Маргарите. Фантастическое в романе выглядывает из-за повседневного, по улицам Москвы разгуливает нечисть, прекрасная Маргарита превращается в ведьму, а администратор Варьете становится вампиром. Необычна и композиция «Мастера и Маргариты»: книга состоит из двух романов: собственно романа о трагической судьбе Мастера и четырех глав из романа Мастера о Понтии Пилате.
«Ершалаимские» главы представляют собой содержательный и философский центр романа. Роман о Пилате отсылает читателя к тексту Священного Писания, но при этом творчески переосмысливает Евангелие. Между его героем Иешуа Га-Ноцри и евангельским Иисусом есть важные различия: у Иешуа нет последователей, кроме бывшего сборщика податей Левия Матвея, человека «с козлиным пергаментом», который записывает речи Га-Ноцри, но «записывает неверно». Иешуа на допросе у Пилата отрицает, что он въезжал в город на осле, и толпа приветствовала его криками. Толпа, скорее всего, избила бродячего философа — на допрос он приходит с уже обезображенным лицом. К тому же не Иешуа является главным героем романа Мастера, хотя его проповедь любви и истины, несомненно, важна для философии романа. Главным героем «ершалаимских» глав выступает пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
С образом Понтия Пилата связаны основные нравственные вопросы романа, такие как проблема совести и власти, трусости и милосердия. Встреча с Иешуа навсегда изменяет жизнь прокуратора. В сцене допроса он почти неподвижен, но внешняя статичность еще сильнее оттеняет его возбуждение, динамичность и свободу его мысли, напряженную внутреннюю борьбу с привычными ему принципами и законами. Пилат понимает, что «бродячий философ» невиновен, ему страстно хочется побеседовать с ним подольше. Он видит в Иешуа умного и правдивого собеседника, увлекается беседой с ним, на мгновение забывая, что он ведет допрос, и секретарь Пилата в ужасе роняет пергамент, слыша беседу двух свободных людей. Переворот в душе Пилата символизирует ласточка, которая залетает в зал во время разговора прокуратора и Иешуа; ее быстрый и легкий полет символизирует свободу, в частности свободу совести. Именно во время ее полета в голове у Пилата возникает решение оправдать «бродячего философа». Когда же в дело вмешивается «закон об оскорблении величества», Пилат «бешеным взором» провожает ту же ласточку, осознавая иллюзорность своей свободы.
Внутренние мучения Пилата происходят оттого, что его власть, практически ничем не ограниченная в Иудее, становится теперь его слабым местом. Трусливые и подлые законы, подобные закону об оскорблении кесаря, предписывают ему приговорить философа к казни. Но его сердце, его совесть говорят ему о невиновности Иешуа. Понятие совести тесно связано в романе с понятием власти. Пилат не может поступиться своей карьерой ради того, чтобы спасти «юродивого» Иешуа. Так получается, что внешне всесильный прокуратор, внушающий ужас своим слугам, оказывается бессильным в том, что касается законов совести, а не государства. Пилат боится защитить Иешуа. Страшным призраком появляется перед прокуратором в полутьме дворца образ римского императора: «…на плешивой голове сидел редкозубый венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризной губой». Ради такого императора Пилату приходится осудить Иешуа. Почти физическую муку ощущает прокуратор, когда объявляет, стоя на помосте, о начале казни преступников, всех, кроме Вар-раввана: «Под веками у него вспыхнул зеленый огонь, от него загорелся мозг…». Ему кажется, что все вокруг него умерло, после он сам переживает настоящую духовную смерть: «…ему показалось, что солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему огнем уши. В этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист».
После того, как казнь преступников состоялась, Пилат узнает от верного Афрания, что во время казни Га-Ноцри был немногословен и сказал только, что «в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость». Прокуратор понимает, что свою последнюю проповедь Иешуа читал для него, его волнение выдает «внезапно треснувший голос». Всадника Золотое Копье нельзя назвать трусом — несколько лет назад он спас великана Крысобоя, бросившись ему на помощь в гущу германцев. Но душевная трусость, боязнь за свое положение в обществе, страх перед публичным осмеянием и гневом римского императора сильнее, чем страх в бою. Слишком поздно Пилат превозмогает свой страх. Ему снится, что он шагает рядом с философом по лунному лучу, спорит, и они «ни в чем не сходятся друг с другом», что делает их спор особенно интересным. И когда философ говорит Пилату, что трусость — один из самых страшных пороков, прокуратор возражает ему: «это самый страшный порок». Во сне прокуратор осознает, что теперь он согласен «погубить свою карьеру» ради «ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача».
Назвав трусость «самым страшным пороком», прокуратор решает свою судьбу. Карой Понтию Пилату становится бессмертие и «неслыханная слава». И 2000 лет спустя люди все еще будут помнить и повторять его имя как имя человека, осудившего на казнь «бродячего философа». А сам прокуратор около двух тысяч лет сидит на каменной площадке и спит, и только в полнолуние его терзает бессонница. Его собака Банга разделяет с ним наказание «вечностью». Как Воланд объяснит это Маргарите: «…кто любит, должен разделять участь того, кого он любит».
По роману Мастера, Пилат пытается искупить вину перед Иешуа тем, что приказывает убить Иуду. Но убийство, даже под видом справедливой мести, противоречит всей жизненной философии Иешуа. Возможно, тысячелетнее наказание Пилата связано не только с его предательством по отношению к Га-Ноцри, но и с тем, что он «не дослушал» философа, не понял его до конца.
В финале романа Мастер отпускает своего героя бежать по лунному лучу к Иешуа, который, по словам Воланда, прочитал роман.
Каким же образом мотив трусости трансформируется в «московских» главах романа? Вряд ли можно обвинить в трусости Мастера, сжегшего свой роман, отказавшегося от всего и добровольно ушедшего в лечебницу для душевнобольных. Это трагедия усталости, нежелания жить и творить. «Мне удирать некуда», — отвечает Мастер Ивану, предположившему, что легко удрать из больницы, обладая, как Мастер, связкой всех больничных ключей. Возможно, в трусости можно обвинить московских литераторов, ведь литературная ситуация в Москве 30-х годов XX века была такова, что писатель мог создавать только вещи, угодные государству, либо не писать вообще. Но этот мотив проскальзывает в романе только намеком, догадкой Мастера. Он признается Ивану, что по критическим статьям в его адрес было видно, что «авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».
Таким образом, мотив трусости воплощается главным образом в романе о Понтии Пилате. То, что роман Мастера вызывает ассоциации с библейским текстом, придает роману общечеловеческое значение, насыщает его культурными и историческими ассоциациями. Проблематика романа бесконечно расширяется, вбирая в себя весь человеческий опыт, заставляя каждого читателя задуматься о том, почему трусость оказывается «самым страшным пороком».

5. Трусость - худший из пороков…

И Русское богословие подразумевает концепцию религиозной истории человечества, отличную от той, что изложена в наших работах “Мёртвая вода” в редакции 1998 г., “Троцкизм - это «вчера», но никак не «завтра»”, “Приди на помощь моему неверью” и всех прочих, последние редакции которых были завершены ранее 10 июня 2000 г.

Принципиальная особенность богословия романа “Мастер и Маргарита” состоит в том, что не было в истории ни одного Откровения в том смысле, как этому учат все религиозные культы. Но это не атеизм, не отрицание Божиего участия в судьбах всего человечества, народов и каждого из людей, а иной взгляд на водительство Божие в отношении человечества в целом, составляющих его народов и персонально каждого человека. Бог вёл в прошлом и ведёт ныне всех и каждого по жизни, но ведёт каждого по-своему, соответственно нравственности, мировосприятию, миропониманию, которых достигло общество и каждый из людей.

Возможно, что при разрушении глобальной цивилизации, предшествующей нашей, в которой восторжествовал демонический строй психики , Бог сказал её «не проявленным» (в терминологии ведической, знахарской культуры) хозяевам и наставникам что-то по смыслу близкое к следующему:

«Действуйте вопреки Моему Промыслу по вашей способности, а Я буду действовать по Своей способности. И что бы вы ни делали, - человек, все люди без исключения придут к пониманию Моей Правды-Истины и будут пребывать в ладу со Мной неизбывно».

А возможно, что и ничего не говорил, поскольку это само собой разумелось.

После того, как астрофизическая катастрофа, вызвавшая геофизическую катастрофу, уничтожившую прежнюю цивилизацию утихла, началось восстановление желательного для её «не проявленных» хозяев и наставников образа жизни. Были достигнуты определённые успехи. Снова расцвели магия, «многобожные» (основа социальной магии), Египет стал интеллектуальной столицей древнего мира. Казалось, что можно переходить к распространению в глобальных масштабах этого образа жизни и созданию единой глобальной цивилизации, объединяющей всё человечество под верховенством Египта. И вдруг, 14-летний мальчик, взойдя на египетский престол под именем Аменхотеп IV, заявляет «все ваши “боги” - выдумка, нет Бога, кроме Единого Всевышнего Бога, Милостивого Творца и Вседержителя», принимает новое имя Эхнатон и приступает к строительству в Египте культуры, основываемой под его руководством на иной нравственности и мировоззрении Жизни, а не посмертного бытия, как то было в Египте до и после него. Удар был столь силён, что Эхнатон достиг успеха, на некоторое время.

Потом противники Эхнатона оправились от ошеломления и приступили к противодействию: Эхнатон был отравлен медленно действующими ядами, извратившими физиологический строй его организма (в этом причина возникновения с возрастом женоподобия его тела). После его смерти приступили к уничтожению его наследия, имя его было обречено забвению, с какой целью все упоминания о нём были выскоблены со всех папирусов, находившихся в обращении, изглажены с каменных изваяний и настенных росписей. И он действительно был забыт на тысячи лет до тех пор, пока археологи не установили, что был в истории фараон-единобожник, проповедовавший мир и радость в ладу с Богом на всей Земле, отказавшийся вести войны.

Но после случившегося «не проявленные» хозяева и наставники цивилизации решили, что если они не смогли предотвратить оглашение в обществе идеи , то впредь миссию проповеди “единобожия” им следует взять на себя, что позволит придать ей направленность, отвечающую их интересам. Так возникло “Откровение” Моисею и все последующие “Откровения”, данные через так называемых пророков, посланников и т.п.

Кто из «пророков» сам ошибочно или заведомо ложно заявлял, что исключительно через него Бог вещает другим людям Свою истину, а все остальные люди обделены непосредственным вразумлением Свыше, или кому из «пророков» такое воззрение было приписано самими людьми - сподвижниками и потомками, - значения для культуры человечества не имеет, хотя многим из «пророков» нелегко пережить Постыдный день. То же касается и возведения в ранг богов или Бога тех или иных людей персонально.

Значение имеет то, что культы единобожия, восходящие к “Откровению” Моисею, основанные на Библии и Коране, едины в запугивании нескончаемым адом всех, кто не признаёт их Божественного происхождения или проявляет свою волю, переступая бессознательно, а тем более осознанно целеустремлённо через их заповеди - предписанные ими нормы жизни индивидов и общества.

Кроме того, все они замалчивают крайне неприятный для их «не проявленных» хозяев факт: 14-летний мальчик Аменхотеп, за плечами которого не было жизненного опыта, свойственного зрелости, окрылённый истиной Свыше, вырвался из их плена, не побоявшись ни суда Осириса, ни иерархии культодержцев Египта, традиционно именуемых «жречеством» вопреки сути того, что они делали.

И все культовые вероучения “единобожия” без исключения, так или иначе, прямо или косвенно ограничивают и подавляют познавательное и творческое начало в человеке как догматами, так и культивируемыми страхами.

И все они отрицают истинность того:

· что все люди, при всём различии в их физическом, интеллектуальном, психическом развитии, в их образовании, знаниях, навыках, всегда и везде по их предназначению в Предопределении Свыше на нынешнем этапе истории, когда происходит становление культуры будущей человечности, - Посланники Всевышнего Бога один к другому и наместники Божии на Земле;

· что люди уклоняются от миссий наместничества и посланничества только под воздействием разнородных страхов, включая и ничем не оправданный страх перед Богом; но не эти наваждения страхов, а собственная трусость глушит в людях совесть и стыд, вследствие чего они и не приемлют Правды-Истины, которую Бог даёт каждому непосредственно в его внутренний мир через совесть, через обращения к ним других людей, через произведения и памятники общей всем культуры;

· что Бог ни от кого не отступился и не отступится, и никого и никогда не обделяет Своим вниманием, заботой и милостью, но из трусости, подчинившись наваждениям страхов, люди предпочитают отказываться от Его внимания и заботы в отношении них.

И тезис о трусости как о худшем пороке многократно провозглашается в романе М.А.Булгакова:

«…и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.

Вот, например, не трусил теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в Долине Дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-Великана. Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?

Да, да, - стонал и всхлипывал во сне Пилат.

Разумеется, погубит. Утром бы ещё не погубил, а теперь, ночью, взвесив всё, согласен погубить. Он пойдёт на всё, чтобы спасти от казни решительно ни в чём не виноватого мечтателя и врача!

Мы теперь будем всегда вместе, - говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом ставший на дороге всадника с золотым копьём».

Пилат во сне прошёл сквозь стыд, переосмыслил всё. И если в дальнейшем он жил в соответствии с истиной, пришедшей к нему во сне, и смог освободиться ото всего того, что помешало ему утром 14 числа весеннего месяца нисана поддержать Промысел, то сбылось и сказанное ему Иешуа во сне: «Мы теперь всегда будем вместе».

Это - освобождение: Пилат пришёл в царство истины, в приход которого не верил утром 14 числа весеннего месяца нисана, а придя в царство истины, он стал неподсудным .

Все дальнейшие россказни в истории «про Пилата» про сидящую в кресле на скале под луной две тысячи лет фигуру, про освобождение Пилата мастером, про видeние Пилата и Иешуа, идущих к Луне, во сне профессором Поныревым - наваждения от Воланда.

В связи с темой наваждений полезно отметить, что прежде, чем стать профессором Иван Николаевич Понырев успел омасониться: «Прощай ученик, сказал мастер и стал таять в воздухе» (гл. 30, сцена в сумасшедшем доме перед смертью мастера). «Ученик» - низший ранг в масонской ложе. Так глава ложи, учреждённой Маргаритой и легитимность которой Воланд признал лично, совершил посвящение следующего поколения прямо с «того света». Как показывала практика советского периода истории, приобщение к “элитарному” масонскому “братанству” упрощало продвижение к высшим степеням и в науке, и в политике. И как можно понять, Иван Николаевич избрал самый простой путь делания формальной карьеры при поддержке международного “братанства” . Но это не путь Правды-Истины: в противном случае Иван Николаевич не бредил бы во снах каждое полнолуние не разрешимыми в масонстве проблемами: что есть истина в отношениях людей с Богом? что произошло в Иерусалиме в начале эры?

Но изложенная концепция религиозной истории нынешней глобальной цивилизации приводит к вопросу:

Как относиться к информации, содержащейся в имитациях “Откровений Свыше”, зафиксированных в исторически реальных «священных писаниях», если она хотя бы отчасти проистекает от противников Промысла Божиего?

Ответ на него - самый простой из всех, связанных с романом:

Относиться ко всему без трусости по совести, поскольку всё, к чему человека приводит Бог, а равно и всё, что Бог приводит к человеку милостью или попущением, - даётся человеку в поучение, и этим не дoлжно пренебрегать.

И это действительно так, поскольку трусость - худший из пороков. Трусость вызывает к жизни безволие; безволие - одержимость; одержимость - отчаяние, которое, в свою очередь усугубляет трусость, всё более и более уводя человека от Бога.

Кроме того, «2x2=4» - вне зависимости от того: дошёл ли человек до этого своим умом; сообщил ли это ему Всевышний в Откровении; научил ли его этому знанию дьявол, преследуя свои интересы; либо поведал ангел Божий, исполняя Промысел. Иными словами, информация в русле Предопределения милостью Божией объективна, т.е. обладает самодостаточной свойственной ей сутью, и не несёт на себе «печати» ретранслятора. Хотя ретранслятор способен добавить к ней что-то или скрыть из неё что-то, но в результате такого действия возникнет уже иной информационный модуль. Поэтому, что истинно - то истинно, а что ложно - то ложно, вне зависимости от ретранслятора.

Есть только одно исключение: Бог не лжёт ни при каких обстоятельствах, а всегда говорит человеку Правду-Истину на всех языках всеобъемлющего Языка Жизни.

Человек же сам должен искренне отвечать во всех жизненных обстоятельствах на вопрос конкретно «что есть истина?», исправляя на ошибках свои нравственно-этические стандарты, в чём ему Бог и помогает.

Руси, Русской культуре свойственно и специфическое отношение к нечистой силе, которое так же отличает нас от Запада. В культуре Запада по тематике «отношения человека с нечистой силой» большей частью преобладают произведения о сделках с дьяволом, основанных на продаже или закладе нечистой силе собственной или чужой души.

В Русской культуре просто нет выдающихся художественных произведений, где такие эпизоды были бы основой сюжета. У нас нет ничего, сюжетно подобного “Фаусту” И.В.Гёте, которого русскому скучно читать и в школе, и будучи взрослым. У нас на протяжении всей истории совершенно иные отношения и с Богом, и с нечистой силой.

Что касается нечистой силы, то, конечно, и у нас были те, кто пытались вступить в сделку с дьяволом подобно Фаусту или безо всякой сделки сдуру сдавали себя или других нечистой силе, подобно тому как Маргарита сдаёт Воланду мастера по извлечении того из психиатрической лечебницы. Были и есть и те, кто живёт по принципу «и Богу молись, и чёрта не гневи: хоть нечистая, а всё же сила». Но не эти подходы к нечистой силе определяют русскость в этом вопросе.

В народном творчестве Руси живут умельцы иного рода: новгородские летописи повествуют, как на чёрте на моление в Иерусалим летал один из новгородских богомольцев; кузнец Вакула у Гоголя на чёрте летает в Петербург по хозяйственным надобностям при подготовке к свадьбе; сказка Пушкина “Поп и работник его Балда” - о том же.

Это всё иносказательное утверждение мнения свойственного Русской цивилизации: коли нечистая сила есть, и она навязывает человеку общение с собою, то человек, - пребывая в ладу с Богом или стремясь к таковому, - в праве употреблять по своему усмотрению и нечистую силу, не подчинясь ей и не вступая с нею в сделки.

В Русском миропонимании всякая нечистая сила - от мелкого беса до Сатаны - в определённых обстоятельствах сама может стать объектом Божьего попущения в отношении неё праведнику . И такое отношение к нечистой силе в Русской культуре основано на том, что:

· Бог - Творец и Вседержитель,

· информация милостью Божией объективна, неизменна по своей сути,

· человек - наместник Божий на Земле по Божьему Предопределению.

Но отношения с Воландом мастера и Маргариты лежат вне русла Русской традиции по безверию Богу и безволию каждого из них.

I. Необычность романа «Мастер и Маргарита».

II. Трусость – основа всех человеческих пороков.

1. Воланд приоткрывает «занавес» времени.

2. Мастер – служитель истины.

3. Сила духа странствующего философа.

4. Понтий Пилат – представитель власти императорского Рима.

5. Сила и слабость Маргариты.

III. «Мастер и Маргарита» – роман о всесилии добра.

Роман «Мастер и Маргарита» – главное произведение М. Булгакова. Вряд ли найдется человек, даже хорошо знающий творчество писателя, который бы стал утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам. А. Ахматова одна из первых высоко оценила роман «Мастер и Маргарита» и о Булгакове сказала: «Он гений». Нельзя не согласиться с такой характеристикой писателя.

М. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» поднимает вопросы о человеке и времени, о равновесии света и тьмы, о взаимопереходе добра и зла. Среди всего – тема человеческих пороков.

Словами героя романа Га-Ноцри утверждается мысль о том, что одним из основных человеческих пороков является трусость. Эта мысль прослеживается на протяжении всего романа. Всевидящий Воланд, приоткрывая нам «занавес» времени, показывает, что ход истории не меняет человеческую природу: иуды, алоизии (предатели, доносчики) существуют во все времена. А ведь в основе предательства тоже, скорее всего, лежит трусость – порок, который существовал всегда, порок, который лежит в основе многих тяжких грехов. Разве предатели не трусы? Разве льстецы не трусы? А если человек врет, он ведь тоже чего-то боится. Еще в восемнадцатом веке французский философ К. Гельвеций утверждал, что «после храбрости нет ничего более прекрасного, чем признание в трусости».

В своем романе Булгаков утверждает, что человек в ответе за совершенствование мира, в котором он живет. Позиция неучастия не приемлется. Можно ли назвать Мастера героем? Скорее всего, нет. Мастеру не удалось остаться бойцом до конца. Мастер не герой, он лишь служитель истины. Не может быть Мастер героем, так как он струсил – отказался от своей книги. Он сломлен обрушившимися на него невзгодами, но сломал он себя и сам. Тогда, когда сбежал от действительности в клинику Стравинского, когда уверил себя, что «не нужно задаваться большими планами». Он обрек себя на бездействие духа. Он не творец, он лишь Мастер, поэтому ему и дарован только «покой».

Иешуа – странствующий молодой философ, который пришел в Ершалаим проповедовать свое учение. Иешуа физически слабый человек, но вместе с тем он – личность, он человек мысли. Он выше Мастера. И учение Иешуа, и произведение Мастера – это своеобразные нравственные и художественные центры. Мастера в отличие от Иешуа перенесенные тяжелые испытания все-таки сломили, заставили отказаться от творчества. Он струсил, сжег рукописи и нашел убежище в клинике для душевнобольных. Возможность для творческой жизни Мастер обретает лишь в потустороннем мире. Иешуа же слаб физически, но силен духовно. Он ни при каких обстоятельствах не отказывается от своих взглядов. Иешуа верит, что человека можно изменить к лучшему добром. Быть добрым весьма трудно, поэтому добро легко подменить всяческими суррогатами, что нередко и происходит. Но если человек не струсит, не откажется от своих взглядов, то такое добро всесильно. Сумел же «бродяга», «слабый человек» перевернуть жизнь Понтия Пилата, «всемогущего правителя».

Понтий Пилат – представитель власти императорского Рима в Иудее. Богатый жизненный опыт этого человека помогает ему понять Га-Ноцри. Понтий Пилат не хочет губить жизнь Иешуа, пытается склонить его к компромиссу, а когда это не удается, хочет уговорить первосвященника Каифу помиловать Га-Ноцри по случаю наступления праздника Пасхи. У Понтия Пилата проявляется к Иешуа и жалость, и сострадание, и страх. Именно страх определяет в конечном счете выбор Понтия Пилата. Этот страх рожден зависимостью от государства, необходимостью следовать его интересам. Понтий Пилат для М. Булгакова не просто трус, отступник, но он еще и жертва. Отступившись от Иешуа, он губит и себя, и свою душу. Даже после физической смерти он обречен на душевные страдания, от которых избавить его может только Иешуа.

Маргарита – слабая женщина. Но она выше Мастера. Ведь во имя своей любви и веры в талант своего возлюбленного она преодолевает страх и собственную слабость, побеждает даже обстоятельства. Да, Маргарита не является идеальным человеком: став ведьмой, она громит дом литераторов, участвует в бале сатаны с величайшими грешниками всех времен и народов. Но она не струсила. Маргарита до конца борется за свою любовь. Не зря же Булгаков в основу человеческих отношений призывает положить именно любовь и милосердие.

В романе «Мастер и Маргарита», по словам А. 3. Bулиса, присутствует философия возмездия: что заслужил, то и получил. Самый большой порок – трусость – обязательно повлечет за собой возмездие: муки души и совести. Еще в «Белой гвардии» М. Булгаков предостерегал: «Никогда не убегайте крысьей побежкой в неизвестность от опасности».

Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

Когда Михаил Афанасьевич Булгаков писал роман о Мастере, едва ли он предполагал, что создает самое значимое произведение русской литературы ХХ века. Сегодня произведение заслуженно входит в списки наиболее читаемых книг мира, оставаясь при этом объектом бесконечного спора литературоведов и философов.

А для сайт «Мастер и Маргарита» - просто любимая история, полная загадок и бесконечной мудрости. То, что больше всего нужно в наше непростое время.

• Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
• Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются.
• Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.
• Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые.
• Трудный народ эти женщины!
• Человек без сюрприза внутри, в своём ящике, неинтересен.
• Все будет правильно, на этом построен мир.
• Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
• Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
• Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.
• Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.
• Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут.
• Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
• Помилуйте... Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
• Вторая свежесть - вот что вздор! Свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
• Правду говорить легко и приятно.
• Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
• - Достоевский умер.
  - Протестую, Достоевский бессмертен!
• А факт - самая упрямая в мире вещь.
• Все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это!
• Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?
• Моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным.
• - Трусость - один из самых страшных человеческих пороков.
  - Нет, я осмелюсь вам возразить. Трусость - самый страшный человеческий порок.
• Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно.
• Самый страшный гнев - гнев бессилия.
• Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?
• Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза - никогда!
• Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... Квартирный вопрос только испортил их.
• Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима.