Чарльз Джон Хаффам Диккенс, «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим»
Чарльз Джон Хаффам Диккенс
(1812-1870)
«Просейте мировую литературу - останется Диккенс», - утверждал Л.Н. Толстой, на которого в юности произвел огромное впечатление шедевр английского прозаика Чарльза Джона Хаффама Диккенса (1812-1870) «The personal History of David Copperfield» - «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим» (1849-1850).
Этот роман, в котором писатель дал новое для его времени понимание природы добра и зла, стал первым и единственным опытом Диккенса в жанре автобиографического и в то же время образцом социально-бытового, психологического и философского романа, в котором конфликт строится не вокруг житейских тайн, а «концентрируется вокруг раскрытия тайн психологических».
Он стал эталоном романа воспитания, в котором были уже заложены все новации «Портрета художника в юности» и «Улисса» Д. Джойса. Вот только в отличие от того же Джойса у Диккенса роман пронизывает неподдельная симпатия, искреннее уважение и любовь к простым людям, особенно к детям.
Именно после «Дэвида Копперфилда» и без того «Неподражаемый» Диккенс стал «так популярен, что мы, современные писатели, даже не можем себе представить, сколь велика была его слава. Теперь не существует такой славы» (Г.К. Честертон).
Великим поэтом стали называть его критики за легкость, с которой он владел словом и образом, сравнивая его по мастерству лишь с Шекспиром.
«Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим»
(1849-1850)
«Дэвид Копперфилд» был создан писателем в т.н. третий период его творчества - в 1850-х гг., когда он растерял все свои иллюзии и, продолжая верить лишь во всемогущество литературы при обличении пороков общества, стал гневным сатириком и пессимистом.
Роман выходил ежемесячными выпусками с мая 1849 по ноябрь 1850 г. под названием «Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)».
В своем произведении Диккенс одним из первых в мировой литературе показал, как личность и судьбу героя формирует не только и не столько последовательность событий, а время, в которое человек жил, его воспоминания об этом времени и переосмысление в связи с этим всей его жизни.
И хотя роман носит автобиографический характер, это - не автобиография писателя; собственные детство и юность послужили ему лишь поводом для написания произведения и дали основные сюжетные ходы и характеры персонажей. А их (персонажей) в романе такое множество, что в клубке-лабиринте сюжетных линий немудрено запутаться.
Пересказать книгу, не выхолостив буквально все - от ее стиля до характеров героев, в рамках очерка невозможно. Однако при всей кажущейся мозаичности роман очень прост, и именно эта простота лучше всего свидетельствует о его литературном совершенстве.
Роман, повествование в котором ведется от первого лица, что придает ему задушевность и доверительность, населен героями, многие из которых стали именами нарицательными.
О популярности имени главного героя, Дэвида Копперфилда, можно судить хотя бы по тому, что его имя взял себе в качестве псевдонима всемирно известный иллюзионист. Разве что герою Диккенса не надо было показывать человечеству фокусы, поскольку ему вполне хватало неиссякаемой веры в людей, в добро и справедливость.
Урия Хип стал символом ханжеского смирения и человеческого ничтожества; юный аристократ Стирфорт - самовлюбленного безответственного сноба. Когда хотят указать на античеловечность системы и методов воспитания, обычно называют имена Мэрдстона, жестокого и алчного отчима Дэвида, и Крикла, бывшего торговца хмелем, ставшего директором школы для мальчиков, который «ничего не знает, кроме искусства порки, и более невежествен, чем самый последний ученик в школе». Няня Пегготи и бабушка Дэвида Бетси Тротвуд стали символами доброты, хотя и несколько суетливой, делец Микобер - бездумного болтуна и неудачника.
Книга рассказывает историю молодого человека, преодолевшего множество преград и претерпевшего множество лишений, человека отчаянного и смелого, обаятельного и искреннего. Страницы, посвященные детству и юности Дэвида, и по сей день остаются непревзойденными в мировой литературе, хрестоматийной картиной внутреннего мира мальчика и юноши.
Филолог Е.Ю. Гениева обратила внимание на психологическую достоверность повествования, с которой «выдержана дистанция между автором, пишущим роман, и взрослеющим героем», когда «Диккенс заставляет нас смотреть на мир глазами маленького Дэвида».
Именно с этого романа у писателя началась эволюция центральной его темы - «больших надежд» и преодоления его героями самообмана и духовной пустоты, постижения ими на протяжении всей их жизни главного умения человека - умения различать добро и зло.
Если опустить параллельные линии сюжета и ответвления, канва жизни главного героя такова. Дэвид, родившийся через полгода после смерти своего отца, ребенком был окружен заботами и любовью матери и няни Пегготи. Но когда мать вышла замуж во второй раз за властного и жестокого мистера Мардстона, жизнь мальчика стала невыносимой. Кончилось тем, что его отдали в школу, руководимую изувером Криклом.
После смерти матери отчим не пожелал более платить за его обучение и сделал его рабом своей фирмы. В голоде и холоде, а также в однообразном мытье бутылок проходила жизнь подростка, пока он, отчаявшись, не нашел в Дувре бабушку, ставшую его опекуном.
Дэвид успешно окончил школу, затем бабушка оплатила его обучение на юриста. Юноша влюбился в Дору, которая стала его первой женой, но не сделала счастливым. После ее смерти Копперфилд женился во второй раз на Агнес, любившей его всю жизнь. Дэвид тем временем овладел стенографией, писал репортажи, а перейдя от журналистики к беллетристике, стал известным писателем, обладающим главным, чем должен владеть писатель, чем владел и сам Диккенс, - «инстинктом общечеловечности» (Ф.М. Достоевский).
Роман взял в плен не только читателей и критиков. Он оказал сильное влияние на многие литературные школы, стал учебником для самых разных писателей: Д. Конрада, Г. Джеймса, Ф. Кафки, У. Фолкнера, М. Пруста, Б. Шоу, И. Во и др. Под его обаяние попали Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков, И.С. Тургенев и многие другие русские писатели. Огромный резонанс имела книга в России. «Жизнь Дэвида Копперфилда» - и ныне самый популярный роман Диккенса, переведенный на все языки мира. Самый известный перевод на русский язык принадлежит А.В. Кривцову и Е.Л. Ланну.
Роман экранизировался десятки раз. Немые и звуковые фильмы, телесериалы создавались кинематографистами Англии, США, Германии, Франции, Италии, Бразилии. Легендарным стал американский фильм 1935 г., снятый Д. Цукором - «Личная история, приключения, опыт и наблюдения молодого Дэвида Копперфилда».
англ. Charles Dickens. David Copperfield or The Personal History, Adventures, Experience and Observation of David Copperfield the Younger of Blunderstone Rookery (Which He Never Meant to Publish on Any Account) · 1849
Дэвид Копперфилд родился наполовину сиротой - через полгода после смерти своего отца. Случилось так, что при его появлении на свет присутствовала тётка его отца, мисс Бетси Тротвуд - её брак был столь неудачен, что она сделалась мужененавистницей, вернулась к девичьей фамилии и поселилась в глуши. До женитьбы племянника она очень любила его, но примирилась с его выбором и приехала познакомиться с его женой лишь через полгода после его смерти. Мисс Бетси выразила желание стать крестной матерью новорождённой девочки (ей хотелось, чтобы родилась непременно девочка), попросила назвать её Бетси Тротвуд Копперфилд и вознамерилась «как следует воспитать её», оберегая от всех возможных ошибок. Узнав же, что родился мальчик, она была столь разочарована, что, не простившись, покинула дом своего племянника навсегда.
В детстве Дэвид окружён заботами и любовью матери и няни Пегготи. Но его мать выходит замуж во второй раз.
На время медового месяца Дэвида с няней отправляют в Ярмут, погостить у брата Пегготи. Так он впервые оказывается в гостеприимном доме-баркасе и знакомится с его обитателями: мистером Пегготи, его племянником Хэмом, его племянницей Эмли (Дэвид по-детски влюбляется в неё) и вдовой его компаньона миссис Гаммидж.
Вернувшись домой, Дэвид находит там «нового папу» - мистера Мардстона и совершенно изменившуюся мать: теперь она боится приласкать его и во всем подчиняется мужу. Когда у них поселяется ещё и сестра мистера Мардстона, жизнь мальчика становится совершенно невыносимой. Мардстоны весьма гордятся своей твёрдостью, разумея под ней «тиранический, мрачный, высокомерный, дьявольский нрав, присущий им обоим». Мальчика учат дома; под свирепыми взглядами отчима и его сестры он тупеет от страха и не может ответить урока. Единственная радость его жизни - отцовские книги, которые, к счастью, оказались в его комнате. За плохую учёбу его лишают обеда, дают подзатыльники; наконец, мистер Мардстон решает прибегнуть к порке. Как только первый удар обрушился на Дэвида, он укусил руку отчима. За это его отправляют в школу Сэлем Хауз - прямо в разгар каникул. Мать холодно простилась с ним под бдительным взором мисс Мардстон, и лишь когда повозка отъехала от дома, верная Пегготи украдкой впрыгнула в неё и, осыпав «своего Дэви» поцелуями, снабдила корзинкой с лакомствами и кошельком, в котором, кроме других денег, лежали две полукроны от матери, завёрнутые в бумажку с надписью: «Для Дэви. С любовью». В школе его спина была немедленно украшена плакатом: «Берегитесь! Кусается!» Каникулы кончаются, в школу возвращаются её обитатели, и Дэвид знакомится с новыми друзьями - признанным лидером среди учеников Джемсом Стирфордом, шестью годами старше него, и Томми Трэдлсом - «самым весёлым и самым несчастным», Школой руководит мистер Крикл, чей метод преподавания - запугивание и порка; не только ученики, но и домашние смертельно боятся его. Стирфорд, перед которым мистер Крикл заискивает, берет Копперфилда под своё покровительство - за то, что тот, как Шехерезада, ночами пересказывает ему содержание книг из отцовской библиотеки.
Наступают рождественские каникулы, и Дэвид едет домой, ещё не зная, что этой его встрече с матерью суждено стать последней: скоро она умирает, умирает и новорождённый брат Дэвида. После смерти матери Дэвид уже не возвращается в школу: мистер Мардстон объясняет ему, что образование стоит денег и таким, как Дэвид Копперфилд, оно не пригодится, ибо им пора зарабатывать себе на жизнь. Мальчик остро чувствует свою заброшенность: Мардстоны рассчитали Пегготи, а добрая няня - единственный в мире человек, который любит его. Пегготи возвращается в Ярмут и выходит замуж за возчика Баркиса; но перед тем, как расстаться, она упросила Мардстонов отпустить Дэвида погостить в Ярмуте, и он снова попадает в дом-баркас на берегу моря, где все сочувствуют ему и все к нему добры - последний глоток любви перед тяжкими испытаниями.
Мардстон отсылает Дэвида в Лондон работать в торговом доме «Мардстон и Гринби». Так в десять лет Дэвид вступает в самостоятельную жизнь - то есть становится рабом фирмы. Вместе с другими мальчиками, вечно голодный, он целыми днями моет бутылки, чувствуя, как постепенно забывает школьную премудрость и ужасаясь при мысли о том, что его может увидеть кто-нибудь из прежней жизни. Его страдания сильны и глубоки, но он не жалуется.
Дэвид очень привязывается к семье хозяина своей квартиры мистера Микобера, легкомысленного неудачника, постоянно осаждаемого кредиторами и живущего в вечной надежде на то, что когда-нибудь «счастье нам улыбнётся». Миссис Микобер, легко впадающая в истерику и столь же легко утешающаяся, то и дело просит Дэвида снести в заклад то серебряную ложку, то щипчики для сахара. Но и с Микоберами приходится расстаться: они попадают в долговую тюрьму, а после освобождения отправляются искать счастья в Плимут. Дэвид, у которого не остаётся в этом городе ни единого близкого человека, твёрдо решает бежать к бабушке Тротвуд. В письме он спрашивает у Пегготи, где живёт его бабушка, и просит прислать ему в долг полгинеи. Получив деньги и весьма неопределённый ответ, что мисс Тротвуд живёт «где-то около Дувра», Дэвид собирает свои вещи в сундучок и отправляется к станции почтовых карет; по дороге его грабят, и, уже без сундучка и без денег, он отправляется в путь пешком. Он ночует под открытым небом и продаёт куртку и жилет, чтобы купить хлеба, он подвергается множеству опасностей - и на шестой день, голодный и грязный, с разбитыми ногами, приходит в Дувр. Счастливо найдя дом бабушки, рыдая, он рассказывает свою историю и просит покровительства. Бабушка пишет Мардстонам и обещает дать окончательный ответ после разговора с ними, а пока Дэвида моют, кормят обедом и укладывают в настоящую чистую постель.
Побеседовав с Мардстонами и поняв всю меру их угрюмства, грубости и жадности (пользуясь тем, что мать Дэвида, которую они свели в могилу, не оговорила в завещании долю Дэвида, они завладели всем её имуществом, не выделив ему ни пенса), бабушка решает стать официальным опекуном Дэвида.
Наконец Дэвид возвращается к нормальной жизни. Бабушка его хотя и чудаковата, но очень и очень добра, причём не только к своему внучатому племяннику. В доме у неё живёт тихий сумасшедший мистер Дик, которого она спасла от Бедлама. Дэвид начинает учиться в школе доктора Стронга в Кентербери; поскольку мест в пансионе при школе уже нет, бабушка с благодарностью принимает предложение своего юриста мистера Уикфилда поселить мальчика у него. После смерти жены мистер Уикфилд, заливая горе, стал питать неумеренное пристрастие к портвейну; единственный свет его жизни - дочь Агнес, ровесница Дэвида. Для Дэвида она также стала добрым ангелом. В юридической конторе мистера Уикфилда служит Урия Хип - отвратительный тип, рыжий, извивающийся всем телом, с незакрывающимися красными, без ресниц, глазами, с вечно холодными и влажными руками, к каждой своей фразе, угодливо прибавляющий: «мы люди маленькие, смиренные».
Школа доктора Стронга оказывается полной противоположностью школе мистера Крикла. Дэвид успешно учится, и счастливые школьные годы, согретые любовью бабушки, мистера Дика, доброго ангела Агнес, пролетают мгновенно.
После окончания школы бабушка предлагает Дэвиду съездить в Лондон, навестить Пегготи и, отдохнув, выбрать себе дело по душе; Дэвид отправляется путешествовать. В Лондоне он встречает Стирфорда, с которым учился в Сэлем Хаузе. Стирфорд приглашает его погостить у своей матери, и Дэвид принимает приглашение. В свою очередь, Дэвид приглашает Стирфорда поехать с ним в Ярмут.
Они приходят в дом-баркас в момент помолвки Эмли и Хэма, Эмли выросла и расцвела, женщины всей округи ненавидят её за красоту и умение одеваться со вкусом; она работает швеёй. Дэвид живёт в домике своей няни, Стирфорд в трактире; Дэвид целыми днями бродит по кладбищу вокруг родных могил, Стирфорд ходит в море, устраивает пирушки для моряков и очаровывает все население побережья, «побуждаемый неосознанным стремлением властвовать, безотчётной потребностью покорять, завоёвывать даже то, что не имеет для него никакой цены». Как раскается Дэвид, что привёз его сюда!
Стирфорд соблазняет Эмли, и накануне свадьбы она убегает с ним, «чтобы вернуться леди или совсем не вернуться». Сердце Хэма разбито, он жаждет забыться в работе, мистер Пегготи отправляется искать Эмли по свету, и в доме-баркасе остаётся одна лишь миссис Гаммидж - чтобы в окошке всегда горел свет, на случай, если Эмли вернётся. Долгие годы о ней нет никаких вестей, наконец Дэвид узнает, что в Италии Эмли сбежала от Стирфорда, когда тот, наскучив ею, предложил ей выйти замуж за своего слугу.
Бабушка предлагает Дэвиду избрать карьеру юриста - проктора в Докторе Коммонс. Дэвид соглашается, бабушка вносит тысячу фунтов за его обучение, устраивает его быт и возвращается в Дувр.
Начинается самостоятельная жизнь Дэвида в Лондоне. Он рад снова встретить Томми Трэдлса, своего друга по Сэлем Хаузу, который тоже трудится на юридическом поприще, но, будучи беден, зарабатывает себе на жизнь и обучение самостоятельно. Трэдлс обручён и с жаром рассказывает Дэвиду о своей Софи. Дэвид тоже влюблён - в Дору, дочь мистера Спенлоу, владельца фирмы, где он обучается. Друзьям есть о чем поговорить. Несмотря на то что жизнь его не балует, Трэдлс удивительно добродушен. Выясняется, что хозяева его квартиры - супруги Микоберы; они, по обыкновению, опутаны долгами. Дэвид рад возобновить знакомство; Трэдлс и Микоберы составляют круг его общения, пока Микоберы не отправляются в Кентербери - под давлением обстоятельств и окрылённые надеждой, что «счастье им улыбнулось»: мистер Микобер получил работу в конторе «Уикфилд и Хип».
Урия Хип, умело играя на слабости мистера Уикфилда, стал его компаньоном и постепенно прибирает контору к рукам. Он нарочно запутывает счета и бессовестно грабит фирму и её клиентов, спаивая мистера Уикфилда и внушая ему убеждение, что причина бедственного положения дел - его пьянство. Он поселяется в доме мистера Уикфилда и домогается Агнес. А Микобер, полностью от него зависящий, нанят помогать ему в его грязном деле.
Одна из жертв Урии Хипа - бабушка Дэвида. Она разорена; с мистером Диком и со всеми пожитками она приезжает в Лондон, сдав свой дом в Дувре, чтобы прокормиться. Дэвид ничуть не обескуражен этой вестью; он поступает работать секретарём к доктору Стронгу, который отошёл от дел и поселился в Лондоне (ему порекомендовала это место добрый ангел Агнес); кроме того, изучает стенографию. Бабушка ведёт их хозяйство так, что Дэвиду кажется, будто он стал не беднее, а богаче; мистер Дик зарабатывает перепиской бумаг. Овладев же стенографией, Дэвид начинает очень неплохо зарабатывать в качестве парламентского репортёра.
Узнав о перемене финансового положения Дэвида, мистер Спенлоу, отец Доры, отказывает ему от дома. Дора тоже боится бедности. Дэвид безутешен; но когда мистер Спенлоу скоропостижно скончался, выяснилось, что дела его в полном беспорядке, - Дора, которая теперь живёт у тётушек, ничуть не богаче Дэвида. Дэвиду разрешено посещать её; тётушки Доры прекрасно поладили с бабушкой Дэвида. Дэвида слегка смущает, что все относятся к Доре как к игрушке; но сама она не имеет ничего против. Достигнув совершеннолетия, Дэвид женится. Этот брак оказался недолгим: через два года Дора умирает, не успев повзрослеть.
Мистер Пегготи находит Эмли; после долгих мытарств она добралась до Лондона, где Марта Энделл, падшая девушка из Ярмута, которой Эмли когда-то помогла, в свою очередь спасает её и приводит в квартиру дяди. (Идея привлечь к поискам Эмли Марту принадлежала Дэвиду.) Мистер Пегготи теперь намерен эмигрировать в Австралию, где никто не будет интересоваться прошлым Эмли.
Тем временем мистер Микобер, не в силах участвовать в мошенничествах Урии Хипа, при помощи Трэдлса разоблачает его. Доброе имя мистера Уикфилда спасено, бабушке и другим клиентам возвращены состояния. Полные благодарности, мисс Тротвуд и Дэвид платят по векселям Микобера и ссужают этому славному семейству денег: Микоберы тоже решили ехать в Австралию. Мистер Уикфилд ликвидирует фирму и уходит на покой; Агнес открывает школу для девочек.
Накануне отплытия парохода в Австралию на Ярмутском побережье случилась страшная буря - она унесла жизни Хэма и Стирфорда.
После смерти Доры Дэвид, который стал известным писателем (от журналистики он перешёл к беллетристике), отправляется на континент, чтобы, работая, преодолеть своё горе. Вернувшись через три года, он женится на Агнес, которая, как оказалось, всю жизнь любила его. Бабушка наконец стала крестной матерью Бетси Тротвуд Копперфилд (так зовут одну из её правнучек); Пегготи нянчит детей Дэвида; Трэдлс также женат и счастлив. Эмигранты замечательно устроились в Австралии. Урия Хип содержится в тюрьме, руководимой мистером Криклом.
Таким образом, жизнь все расставила по своим местам.
Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это
место займет кто-нибудь другой - должны показать последующие страницы. Начну
рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в
двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что
мой первый крик совпал с первым ударом часов.
Принимая во внимание день и час моего рождения, сиделка моей матери и
кое-какие умудренные опытом соседки, питавшие живейший интерес ко мне за
много месяцев до нашего личного знакомства, объявили, во-первых, что мне
предопределено испытать в жизни несчастья и, во-вторых, что мне дана
привилегия видеть привидения и духов; по их мнению, все злосчастные младенцы
мужского и женского пола, родившиеся в пятницу около полуночи, неизбежно
получают оба эти дара.
Мне незачем останавливаться здесь на первом предсказании, ибо сама
история моей жизни лучше всего покажет, сбылось оно или нет. О втором
предсказании я могу только заявить, что если я не промотал этой части моего
наследства в младенчестве, то, стало быть, еще не вступил во владение ею.
Впрочем, лишившись своей собственности, я отнюдь не жалуюсь, и, если в
настоящее время она находится в других руках, я от всей души желаю владельцу
сохранить ее.
Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление о ее продаже по
дешевке - за пятнадцать гиней. Но либо в ту пору у моряков было мало денег,
либо мало веры и они предпочитали пробковые пояса, - я не знаю; мне известно
только, что поступило одно-единственное предложение от некоего ходатая по
делам, связанного с биржевыми маклерами, который предлагал два фунта
наличными (намереваясь остальное возместить хересом), но дать больше, и тем
самым предохранить себя от опасности утонуть, не пожелал. Вслед за сим
объявлений больше не давали, сочтя их пустой тратой денег, - что касается
хереса, то моя бедная мать распродавала тогда свой собственный херес, - а
десять лет спустя сорочка была разыграна в наших краях в лотерее между
пятьюдесятью участниками, внесшими по полкроны, причем выигравший должен
быть доплатить пять шиллингов. Я сам при этом присутствовал и, припоминаю,
испытывал некоторую неловкость и смущение, видя, как распоряжаются частью
меня самого. Помнится, сорочка была выиграна старой леди с маленькой
корзиночкой, из которой она весьма неохотно извлекла требуемые пять
шиллингов монетами по полпенни, не доплатив при этом двух с половиной
пенсов; было потрачено немало времени на безуспешные попытки доказать ей это
арифметическим путем. В наших краях долго еще будут вспоминать тот
примечательный факт, что она и в самом деле не утонула, а торжественно
почила девяноста двух лет в своей собственной постели. Как мне рассказывали,
она до последних дней особенно гордилась и хвастала тем, что никогда не
бывала на воде, разве что проходила по мосту, а за чашкой чаю (к которому
питала пристрастие) она до последнего вздоха поносила нечестивых моряков и
всех вообще людей, которые самонадеянно "колесят" по свету.
Чарльз Диккенс
Давид Копперфильд
Глава I
Я ПОЯВЛЯЮСЬ НА СВЕТ
В самом начале своего жизнеописания я должен упомянуть о том, что родился я в пятницу, в полночь. Замечено было, что мой первый крик раздался, когда начали бить часы. Принимая во внимание день и час моего появления на свет, сиделка и несколько мудрых соседок, живо интересовавшихся моей особой еще за много месяцев до возможного личного знакомства со мной, объявили, что мне суждено быть несчастным в жизни. Они были убеждены, что такова неизбежно судьба всех злосчастных младенцев обоего пола, родившихся в пятницу, в полночь.
Мне нет надобности говорить здесь что-либо по этому поводу, ибо история моей жизни сама покажет лучше всего, оправдалось ли это предсказание или оно было ложным.
Родился я в Блондерстоне, в графстве Суффолк, после смерти моего отца, глаза которого закрылись для земного света за шесть месяцев до того, как мои открылись. И теперь даже, когда я думаю об этом, мне кажется странным, что отец так никогда и не видел меня. И еще более странны мои смутные воспоминания раннего детства, связанные с отцовским белым надгробным камнем на нашем деревенском кладбище: я всегда чувствовал какую-то невыразимую жалость к этому камню, лежащему одиноко во мраке ночи, в то время как в нашей маленькой гостиной было так светло и тепло от зажженных свечей и горящего камина. Порой мне казалось даже жестоким, что двери нашего дома накрепко запираются, как будто именно от этого камня.
Самой важной персоной в нашем роду была тетка моего отца, стало быть, моя двоюродная бабушка, о которой вскоре мне придется немало говорить здесь. Тетка, мисс Тротвуд, или мисс Бетси (как звала ее моя матушка в те редкие минуты, когда ей удавалось, преодолевая свой страх, упоминать об этой грозной особе), вышла замуж за человека моложе себя, красавца, не оправдавшего, однако, поговорки: «Красив тот, кто красиво поступает». Его сильно подозревали в том, что иногда он бил мисс Бетси, а однажды, в пылу спора по поводу денежных дел, он вдруг дошел до того, что едва не выбросил ее из окна второго этажа. Такое красноречивое доказательство несходства характеров побудило мисс Бетси откупиться от своего муженька и получить развод по взаимному соглашению. С добытым таким образом капиталом бывший супруг мисс Бетси отправился в Индию, и там, по нелепой семейной легенде, его однажды видели едущим на слоне в обществе павиана. Как бы то ни было, десять лет спустя из Индии дошли слухи о его смерти.
Какое впечатление произвели эти слухи на тетушку, осталось для всех тайной, ибо она немедленно после развода приняла снова свое девичье имя, купила себе домик где-то далеко, в деревушке на берегу моря, поселилась там одна со служанкой и с тех пор вела жизнь настоящей отшельницы.
Мне кажется, что отец мой был когда-то любимцем тетки, но он смертельно оскорбил ее своей женитьбой на «восковой кукле», как мисс Бетси называла мою матушку. Она никогда не видела моей матери, но знала, что ей нет и двадцати лет. Женившись, отец мой больше никогда с теткой не встречался. Он был вдвое старше матушки и здоровья далеко не крепкого. Умер отец год спустя после свадьбы и, как я уже упоминал, за шесть месяцев до моего рождения.
Таково было положение вещей в важную для меня, чреватую последствиями пятницу, после полудня. Матушка сидела у камина; ей нездоровилось, и настроение у нее было очень подавленное. Глядя сквозь слезы на огонь, она в глубоком унынии думала о себе и о крошечной неведомой сиротке, которую мир, видимо, собирался встретить не очень-то гостеприимно.
Итак, в ясный ветреный мартовский день матушка сидела у камина, со страхом и тоской думая о том, удастся ли ей выйти живой из предстоящего испытания, как вдруг, утирая слезы, она увидела в окно идущую через сад незнакомую леди.
Матушка еще раз взглянула на леди, и верное предчувствие сказало ей, что это мисс Бетси. Заходящее солнце из-за садовой ограды озаряло своими лучами незнакомку, направлявшуюся к дверям дома, и шла она с таким самоуверенным видом, с такой суровой решимостью во взоре, которых не могло быть ни у кого, кроме мисс Бетси. Приблизившись к дому, тетушка представила еще одно доказательство того, что это была именно она: мой отец часто говаривал, что тетка его редко поступает, как обыкновенные смертные. И на этот раз, вместо того чтобы позвонить, она подошла к окну и стала глядеть в него, прижав так сильно нос к стеклу, что по словам моей бедной матушки, он у нее моментально сплюснулся и совсем побелел.
Появление ее чрезвычайно напугало мою мать, и я всегда был убежден, что именно мисс Бетси я обязан тем, что родился в пятницу. Взволнованная матушка вскочила со своего кресла и забилась позади него в угол. Мисс Бетси, медленно и вопросительно вращая глазами, подобно турку на голландских часах, обводила ими комнату; наконец взор ее остановился на матушке, и она, нахмурившись, повелительным жестом приказала ей открыть дверь. Та повиновалась.
Вы, полагаю, миссис Копперфильд? - спросила мисс Бетси.
Да, - пролепетала матушка.
Мисс Тротвуд, - представилась гостья. - Надеюсь, вы слышали о ней?
Матушка ответила, что имела это удовольствие. Но у нее было неприятное сознание, что это «великое» удовольствие отнюдь не отражается на ее лице.
Так вот, теперь вы видите ее перед собою, - заявила мисс Бетси.
Матушка поклонилась и попросила ее войти. Они прошли в маленькую гостиную, откуда только что вышла матушка, ибо в парадной гостиной не был затоплен камин, вернее сказать, он не топился с самых похорон отца.
Когда обе они сели, а мисс Бетси все не начинала говорить, матушка, после тщетных усилий взять себя в руки, расплакалась.
Ну-ну-ну, - торопливо сказала мисс Бетси. - Оставьте это! Полноте! Полноте же!
Однако матушка не могла справиться с собой, и слезы продолжали литься, пока она не выплакалась.
Снимите свой чепчик, дитя мое, - вдруг проговорила мисс Бетси, - дайте-ка, я погляжу на вас.
Матушка была слишком перепугана, чтобы не покориться этому странному требованию, и тотчас же сняла чепчик, при этом она так нервничала, что ее густые, чудесные волосы совсем распустились.
Боже мой! - воскликнула мисс Бетси. - Да вы совсем ребенок!
Несомненно, матушка даже для своих лет была необычайно моложава. Бедняжка опустила голову, словно в этом была ее вина, и, рыдая, призналась, что, быть может, она слишком молода и для вдовы и для матери, если только, став матерью, она останется в живых.
Наступило снова молчание, во время которого матушке почудилось, что мисс Бетси коснулась ее волос, и прикосновение это было как будто ласково. Матушка с робкой надеждой взглянула на тетку мужа, но та, приподняв немного платье, поставила ноги на решетку камина, охватила руками колено и, нахмурившись, уставилась на пылающий огонь…
