План сочинения
1. Вступление. Художественное своеобразие пьес Чехова
2. Основная часть. Символические детали, образы, мотивы комедии А.П. Чехова . Звуковые и цветовые эффекты пьесы
— Образ вишневого сада и его значение в комедии
— Белый цвет и его значение в «Вишневом саде»
— Роль и символика художественных деталей. Образ ключей в пьесе
— Шумовые эффекты, музыкальные звуки и их роль в комедии
— Мотив глухоты и его значение в пьесе
— Символика образов
3. Заключение. Значение символических деталей, мотивов, образов у Чехова
В пьесах А.П. Чехова важна не внешняя событийность, а авторский подтекст, так называемые «подводные течения». Большая роль у драматурга отводится различным художественным деталям, символическим образам, темам и мотивам, а также звуковым и цветовым эффектам.
У Чехова символично само название пьесы. Образ вишневого сада, скрепляющий весь сюжет пьесы, наполняется особым значением для каждого из главных героев. Так, для Раневской и Гаева этот образ – символ дома, юности, красоты, пожалуй, всего лучшего, что было в жизни. Для Лопахина – это символ его успеха, торжества, своеобразный реванш за прошлое: «Вишневый сад теперь мой! Мой! (Хохочет.) Боже мой, господи, вишневый сад мой! Скажите мне, что я пьян, не в своем уме, что все это мне представляется… (Топочет ногами.) Не смейтесь надо мной! Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется…». Петя Трофимов сопоставляет вишневый сад с образом России: «Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест». Вместе с тем этот персонаж вводит здесь мотив несчастий, страданий, жизни за чужой счет: «Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов… Владеть живыми душами – ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней…». Для автора же, думается, цветущий вишневый сад – символ красоты и чистоты, а вырубка его – нарушение былой гармонии, покушение на вечные, незыблемые основы жизни. Символом самого же вишневого сада становится в комедии букет, который присылает садовник (первое действие). С гибелью сада герои лишаются своего прошлого, фактически лишаются дома, родственных связей.
Образ вишневого сада вводит в пьесу белый цвет как символ чистоты, юности, прошлого, памяти, но одновременно и как символ грядущей гибели. Мотив этот звучит и в репликах персонажей, и в цветовых определениях предметов, деталей одежды, интерьера. Так, в первом действии Гаев и Раневская, восхищаясь цветением деревьев, вспоминают о прошлом: «Гаев (отворяет другое окно). Сад весь белый. Ты не забыла, Люба? Вот эта длинная аллея идет прямо, прямо, точно протянутый ремень, она блестит в лунные ночи. Ты помнишь? Не забыла?» – «Любовь Андреевна (глядит в окно на сад). О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О сад мой! После темной, ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя…». Любови Андреевне видится в саду «покойная мама в белом платье». Образ этот также предваряет грядущую гибель сада. Белый цвет возникает в пьесе и в виде деталей костюмов персонажей: Лопахин «в белой жилетке», Фирс надевает «белые перчатки», Шарлотта Ивановна в «белом платье». Кроме того, одна из комнат Раневской – «белая». Как отмечают исследователи, эта цветовая перекличка объединяет героев с образом сада.
Символичны в пьесе и некоторые художественные детали. Так, прежде всего это ключи, которые носит с собою Варя. В самом начале пьесы обращает внимание на эту деталь: «Входит Варя, на поясе у нее связка ключей». Здесь возникает мотив хозяйки, ключницы. И действительно, автор наделяет эту героиню некоторыми такими чертами. Варя ответственна, строга, самостоятельна, она способна управлять домом. Тот же самый мотив ключей развивает и Петя Трофимов в разговоре с Аней. Однако здесь этот мотив, данный в восприятии героя, приобретает негативную окраску. Для Трофимова ключи – это плен для человеческой души, разума, для самой жизни. Так, он призывает Аню освободиться от ненужных, по его мнению, связей, обязанностей: «Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны, как ветер». Тот же мотив звучит и в третьем акте, когда Варя, узнав о продаже имения, в отчаянии бросает ключи на пол. Лопахин же подбирает эти ключи, замечая: «Бросила ключи, хочет показать, что она уж не хозяйка здесь…». В финале пьесы все двери запирают на ключ. Таким образом, отказ от ключей символизирует здесь потерю дома, разрыв родственных связей.
Свое особое значение обретают в пьесе и шумовые эффекты, и музыкальные звуки. Так, в начале первого акта в саду поют птицы. Это пение птиц соотносится у Чехова с образом Ани, с мажорным строем начала пьесы. В финале же первого акта звучит свирель, на которой играет пастух. Чистые и нежные звуки эти также ассоциируются у зрителя с образом Ани, героини, которой симпатизирует автор. Кроме того, они подчеркивают нежные и искренние чувства к ней Пети Трофимова: «Трофимов (в умилении): Солнышко мое! Весна моя!» Далее, во втором акте, звучит песня Епиходова: «Что мне до шумного света, что мне друзья и враги…». Песня эта подчеркивает разобщенность героев, отсутствие настоящего взаимопонимания между ними. Кульминация (сообщение о продаже имения) сопровождается в «Вишневом саде» звуками еврейского оркестра, создавая эффект «пира во время чумы». И действительно, еврейские оркестры в ту пору приглашались играть на похоронах. Под эту музыку торжествует Ермолай Лопахин, но под нее же горько плачет Раневская. Лейтмотивом проходит в пьесе звук лопнувшей струны. Исследователи (З.С. Паперный) отмечали, что именно этот звук у Чехова объединяет персонажей. Сразу после него все начинают думать в одном направлении. Но каждый из героев по-своему объясняет этот звук. Так, Лопахин считает, что «где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья», Гаев говорит, что это кричит «птица какая-нибудь… вроде цапли», Трофимов считает, что это «филин». У Раневской загадочный звук этот порождает неясную тревогу: «Неприятно почему-то». И наконец, Фирс словно подытоживает все сказанное героями: «Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь». Таким образом, звук этот символизирует грядущую гибель вишневого сада, прощание героев с прошлым, которое уходит безвозвратно. Тот же самый звук лопнувшей струны у Чехова повторяется в финале пьесы. Значение его здесь повторяется, он четко определяет границу времени, границу прошлого и будущего . Тот же самый смысл обретают в «Вишневом саде» звуки топора в финале. При этом звук топора сопровождается музыкой, которую заказывает Лопахин. Музыка символизирует здесь «новую» жизнь, которую должны увидеть его потомки .
Символическое значение приобретает в пьесе мотив глухоты. И звучит он не только в образе старого слуги Фирса, который «плохо слышит». Герои у Чехова не слышат и не понимают друг друга. Так, исследователи неоднократно отмечали, что персонажи в «Вишневом саде» говорят каждый о своем, словно не желая вникать в проблемы окружающих. Часто использует Чехов так называемые «пассивные» монологи: Гаев обращается к шкафу, Раневская – к своей комнате – «детской», к саду. Но, даже обращаясь к окружающим, герои фактически лишь обозначают своё внутреннее состояние, переживания, не ожидая какой-либо ответной реакции. Так, именно в этом ракурсе во втором акте Раневская обращается к своим собеседникам («О, мои друзья»), в третьем акте точно так же Пищик обращается к Трофимову («Я полнокровный…»). Тем самым драматург подчеркивает разобщенность людей в пьесе, их отчужденность, нарушение родственных и дружеских связей, нарушение преемственности поколений и необходимой связи времен. Общую атмосферу непонимания обозначает Раневская, обращаясь к Пете: «надо это иначе сказать». Герои у Чехова живут словно в разных измерениях. Отсутствие взаимопонимания порождает множество внутренних конфликтов. Как отмечают многие исследователи, у каждого из персонажей свой конфликт. Так, Раневская – любящая мать, легкая, добрая и деликатная натура, тонко чувствующая красоту, фактически всех пускает по миру. Петя Трофимов все время говорит, что «нужно работать», но сам он – «вечный студент», который не знает настоящей жизни и все мечты которого утопичны. Лопахин искренне любит семью Раневской, но одновременно торжествует на поминках вишневого сада. Герои Чехова словно потерялись во времени, каждый из них играет свою трагикомедию.
Символичны в пьесе и сами образы героев. Так, Епиходов символизирует нелепого, смешного человека, неудачника. Его так и прозвали – «двадцать два несчастья». Раневская и Гаев олицетворяют прошлую эпоху, Петя Трофимов и Аня – призрачное будущее. Символом прошлого становится в пьесе и старый слуга Фирс, которого забывают в доме. Последняя сцена эта также во многом символична. Нарушается связь времен, герои теряют свое прошлое.
Таким образом, символика художественных деталей, образов, мотивов, звуковых и цветовых эффектов создает в пьесе эмоционально-психологическую напряженность. Проблемы, поставленные драматургом, обретают философскую глубину, переносятся из временного плана в ракурс вечности. Психологизм Чехова также обретает невиданную ранее в драматургии глубину и сложность.
Пьесы А.П.Чехова – уникальное явление и не только в русской драматургии. А последняя его пьеса «Вишневый сад» (1903г.) особенно. Её можно назвать пьесой – символом. В ней символично всё, начиная с заглавия. Недаром режиссеры сходятся во мнении, что эта пьеса очень трудна для сценического воплощения.
Некоторые из исследователей считают, что чеховский символ особенный. В нем на равных живут совершенно разные стихии – реальность и мистика. Возможно, это относится к главному образу – символу – к образу вишневого сада. В целом же символика Чехова отличается от символа русских символистов. «Для символистов видимая реальность – лишь «паутинная ткань» явлений (Андрей Белый), которая окутывает и скрывает другую реальность – высшую, мистическую. Для Чехова иной реальности, чем та, в которой живут его герои, просто не существует.» 1 Чеховские символы раздвигают горизонты, но не уводят от земного.
Однако «в пьесах А.П.Чехова важна не внешняя событийность, а авторский подтекст, так называемые «подводные течения»». 2
В системе символов «Вишневого сада» особое место занимает звуковая символика (музыкальные звуки, шумовые эффекты), создающая психологический подтекст, поддерживающая напряжённость действия.
Так, в начале первого акта поют птицы. Это пение соотносится у Чехова с образом Ани с добрым, радостным строем начала пьесы. А «в финале первого акта звучит свирель, на которой играет пастух». 3 О звуках свирели мы узнаем из авторской ремарки: «Далеко за садом пастух играет на свирели». «Эти нежные и чистые звуки также ассоциируются с образом Ани» 4 , которой, несомненно, симпатизирует Чехов. Кроме того, они отражают нежные и искренние чувства к ней Пети Трофимова, который, глядя на Аню, говорит (в умилении): «Солнышко моё! Весна моя!».
«Далее, во втором акте пьесы, под гитару Епиходов напевает: «Что мне до шумного света, что мне друзья и враги…». 5 В авторской ремарке помечено: «Епиходов стоит… и играет на гитаре что-то грустное». Эта песня, действительно грустная, подчеркивает не только настроение Епиходова, но и разобщенность героев, отсутствие взаимопонимания между ними.
В литературоведении существует такое выражение, как «разговор двух глухих». Если старый Фирс «плохо слышит», то другие персонажи вообще не слышат друг друга. Отсюда отсутствие взаимопонимания и разобщённость.
К звуковым эффектам относятся скрип сапог «недотепы» Епиходова и звуки игры на бильярде, которым на протяжении всей пьесы бредит Гаев.
Скрип сапог Епиходова отражает, с одной стороны, его внутреннею скованность, а с другой – претензию на свою значимость.
Бильярд для Гаева – способ уйти в игру от страшной, неуютной жизни, как-то спрятаться, впасть в детство. Поэтому и бормочет он: «Желтого в середину». Поэтому и ходит за ним старый Фирс, как за ребенком: то пальто принесет, то выбранит «недотепой».
Музыку еврейского оркестра в пьесе зрители слышат не раз. Во втором акте чтобы её услышать, вместе с Раневской стоит прислушаться. «Словно где-то музыка играет», - говорит она. Гаев напоминает сестре о еврейском оркестре, знакомом им, очевидно, с детства. Удивившись, что оркестр «еще существует», Любовь Андреевна выражает желание «устроить вечерок» и пригласить музыкантов к себе в дом. Игрой еврейского оркестра сопровождается весь третий акт пьесы, включая её кульминацию – сообщение о продаже имения. Создается эффект «пира во время чумы». И действительно, «еврейские оркестры в ту пору приглашались играть на похоронах. Под эту музыку торжествует Лопахин («Я купил!»), под эту же музыку горько плачет Раневская». 6
Нужно сказать, что музыкальными звуками и шумовыми эффектами третий акт богат.
Свою радость от покупки им имения, «прекраснее которого нет на свете», Ермолай Лопахин выражает не только развернутым монологом, но и хохотом, громким топотом. И зритель уж точно не сомневается, что «идет новый помещик, владелец вишневого сада».
Ещё один шумовой эффект – звон брошенных ключей. Звук и предмет сливаются в едином образе, глубоко символичном. Эти ключи в первом акте зритель видит на поясе Вари. А в третьем акте после слов Лопахина: «Я купил!», - «Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит» (авторская ремарка). Ключи на поясе Вари свидетельствуют о её принадлежности этому дому. По сути, она ведет всё хозяйство, пока Раневская живет за границей. Варя чувствует свою ответственность за дом, и это наполняет её жизнь смыслом. С покупкой усадьбы Лопахиным Варя, как и Раневская, лишается дома. Но если у Раневской есть пятнадцать тысяч, полученные от ярославской бабушки на покупку усадьбы, есть Аня, которая, конечно, не бросит мать, то у Вари ничего этого нет. Расставаясь с ключами, она оказывается одинокой в этом мире, никому не нужной. Сколько горечи в её словах: «Да, жизнь в этом доме кончилась… больше уже не будет…». Здесь и ощущение неуверенности в завтрашнем дне, и ощущение душевной опустошенности.
Лейтмотивом проходит в пьесе звук лопнувшей струны, который зрители слышат дважды. Исследователи (З.С.Паперный) отмечали, что этот звук во втором акте объединяет героев, которые до этого момента как бы не слышат друг друга. Чеховская ремарка: «Тишина… Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный». Вслушиваясь в этот таинственный звук, все начинают думать в одном направлении. Но каждый из героев по-своему объясняет его природу. Лопахин, например, считает, что «где-нибудь далеко в шахте сорвалась бадья, но где-нибудь очень далеко». «Гаев говорит, что это кричит «птица какая-нибудь…вроде цапли». Трофимов считает, что это «филин». У Раневской загадочный звук порождает неясную тревогу: «Неприятно, почему-то» (вздрагивает). Фирс словно подводит итог всему сказанному: «Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь»». 7 Для Фирса несчастьем является отмена крепостного права.
Тот же самый звук слышится и в финале пьесы. Кстати, в последней ремарке Чехов почти дословно повторяет описание этого звука, данное в ремарке второго акта. Значение звука тоже повторяется. «Он четко определяет границу времени, границу прошлого и будущего». 8
Однако существует более глубокая в философском плане трактовка этого образа – символа. По мнению Б.В.Катаева, например, в звуке лопнувшей струны «соединилась символика жизни и родины, России: напоминание о её необъятности и о времени, протекающем над ней, о чем-то знакомом, вечно звучащем над русскими просторами, сопровождающем приходы и уходы всё новых поколений». 9
И ещё один звуковой символ – стук топора по дереву, который также повторяется дважды в четвертом акте пьесы.
Первый раз этот стук раздается в самом начале акта, как бы подчеркивая решительность, деловую хватку Лопахина.
В финале пьесы стук топора по дереву и звук лопнувшей струны сливаются в один ёмкий символ. Вот последняя чеховская ремарка: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». Этот звуковой символ знаменует собой конец прежней жизни героев пьесы, создает ощущение их бесприютности, оторванности от своего прошлого, от своих корней.
Однако философская глубина чеховского подтекста, если вспомнить высказывание о звуке лопнувшей струны Б.В. Катаева, позволяет предположить, что этот звук и стук топора по дереву в финале пьесы имеют более глубокую трактовку. Они свидетельствуют о конфликте поколений, о трагедии непонимания людей друг другом, об отсутствии в жизни гармонии и любви, о бесприютности и отсутствии корней, привязывающих человека к дому, к родине, к памяти предков.
Не в этом ли кроется уникальность пьесы «Вишнёвый сад», написанной в самом начале ХХ века и до сих пор не потерявшей своей актуальности?
Итак, анализ последней пьесы А.П.Чехова даёт основание утверждать, что музыкальные звуки и шумовые эффекты, наряду с символикой художественных деталей, образов, мотивов, способствуют созданию в ней эмоционально-психологической напряжённости. «Проблемы, поставленные в пьесе, также благодаря звуковой символике, обретают философскую глубину, переносятся из временного пространства в ракурс вечности. А психологизм Чехова обретает невиданную ранее в драматургии глубину и сложность». 10
Литература:
1,9. Катаев В.Б. Перечитывая классику. Сложность простоты. Рассказы и пьесы Чехова. Издательство Московского университета. 2002.
2-8,10. Устинова Е. Роль звука в пьесе А.П.Чехова «Вишневый сад». Электронная версия.
Тема урока: «Символы в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»
Цели урока:
Образовательная: расширение представления о творчестве А.П.Чехова через анализ пьесы А.П.Чехова; выявление символики в пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад», определение их роли в тексте, причин использования; закрепление теоретических знаний - образ, символ
Развивающая: развитие ассоциативного, образного мышления, умения анализировать, обобщать, делать выводы; развитие навыков работы с художественным текстом и интерпретации драматического произведения
Воспитательная: формирование национального самосознания, нравственных ценностей; духовное и эстетическое развитие учащихся
Задачи урока: закрепить знания учащихся о литературном понятии «символ», определить роль символов и причины их использования в пьесе «Вишневый сад».
Тип урока: урок-беседа, урок-исследование
Методы изучения: эвристический, репродуктивный, исследовательский
Методические приемы: постановка проблемы, совместный диалог учителя и учащихся, дискуссия, подбор аргументов, для подтверждения собственной позиции.
Виды учебной деятельности : чтение художественного текста, составление таблицы, беседа
Оборудование: текст произведения, компьютер, звуковоспроизводящая аппаратура, проектор, доска, мел.
Ход урока
Эпиграф: «Вся Россия наш сад». (А. П. Чехов)
Организационный момент
Здравствуйте, ребята! Сегодня мы с вами продолжаем работать с пьесой А. П. Чехова «Вишневый сад». Вы уже знаете, что «Вишнёвый сад» - это последнее произведение писателя, поэтому в нём его самые сокровенные мысли. Это тревога умирающего писателя о будущем России, о духовной связи поколений, о национальной культуре, о русском человеке.
Основная часть
Для начала давайте вспомним, что такое символ? Какова его художественная роль в произведении?
Символ – многозначный иносказательный образ, основанный на подобии, сходстве или общности предметов и явлений жизни. В символе может быть выражена система соответствий между разными сторонами действительности (миром природы и жизнью человека, обществом и личностью, реальным и ирреальным, земным и небесным, внешним и внутренним). В символе тождество или сходство с другим предметом или явлением не является очевидным, не закреплено словесно или синтаксически.
Образ-символ многозначен. Он допускает, что у читателя могут возникнуть самые разнообразные ассоциации. Кроме того, значение символа чаще всего не совпадает со значением слова – метафоры. Понимание и толкование символа всегда шире уподоблений или метафорических иносказаний, из которых он складывается.
Правильное толкование символов способствует глубокому и верному прочтению художественных текстов. Символы всегда расширяют смысловую перспективу произведения, позволяют читателю на основе авторских подсказок выстроить цепь ассоциаций, связывающую различные явления жизни. Писатели используют символизацию для того, чтобы разрушить иллюзию жизнеподобия, нередко возникающую у читателей, подчеркнуть многозначность, большую смысловую глубину создаваемых ими образов.
Кроме того, символы в произведении создают более точные, емкие характеристики и описания; делают текст более глубоким и многогранным; позволяют затронуть важные проблемы, не афишируя это; вызывают у каждого читателя индивидуальные ассоциации.
Давайте поговорим о символике названия.
Какова роль вишневого сада в композиции пьесы?
Что мы узнаем о поместье и вишневом саде в первом действии? Как события вокруг вишневого сада развиваются в дальнейшем?
Дома вы должны были выписать цитаты о вишневом саде. Что говорят о нем герои пьесы?
Давайте для наглядности составим в ваших тетрадях таблицу, и, проанализировав и осмыслив высказывания главных героев, кратко обозначим отношение каждого героя к вишневому саду.
Отношение к саду героев комедии
Раневская
Гаев
Аня
Лопахин
«Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад».
Сад - прошлое, детство, но и признак благополучия, гордости, воспоминание о счастье.
«И в Энциклопедическом словаре упоминается про этот сад».
Сад - символ детства, сад-дом, но с детством приходится расставаться.
«Отчего я уже не люблю вишневого сада, как раньше».
Сад - надежды на будущее.
«Мы насадим новый сад, роскошнее этого».
Сад - воспоминание о прошлом: дед и отец были крепостными; надежды на будущее - вырубить, разбить на участки, сдавать в аренду. Сад - источник богатства, предмет гордости.
Лопахин: «Если вишневый сад… отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода».
«Вишня родится раз в два года, да и ту никто не покупает»
Как относятся к вишневому саду Фирс, Петя Трофимов?
Постарайтесь обобщить все вышеперечисленное. Как вы понимаете образ вишневого сада?
Образ вишневого объединяет вокруг себя всех героев пьесы. На первый взгляд, кажется, что это только родственники и старые знакомые, волей случая собравшиеся в поместье, чтобы решить свои житейские проблемы. Но это не так. Писатель соединяет персонажей разных возрастов и социальных групп, и они должны так или иначе решить судьбу сада, а значит, и свою судьбу.
А как относится к вишневому саду автор? Символом чего является вишневый сад для А. П. Чехова?
Сад для автора воплощает любовь к родной природе; горечь оттого, что не могут сберечь ее красоту и богатство; важна авторская мысль о человеке, который сможет изменить жизнь; сад - символ лирического, поэтического отношение к Родине.
Играет звукозапись: вокализ №5 Нежность. Сад Эдема С.В. Рахманинова
Какие эмоции вызывает у вас это мелодия? Может ли она выступать в роли символа?
Давайте вспомним, какие звуки прописаны в ремарках.
В произведениях А. П. Чехова символический подтекст приобретают не только вещи, предметы и явления окружающего мира, но и аудио и визуальный ряд. За счет звуковых и цветовых символов писатель достигает наиболее полного осмысления своих произведений читателем.
Найдите во втором действии момент, где звучит крик совы. Как вы думаете, что он символизирует?
А звук лопнувшей струны? Стук топора? Другие звуки? Прокомментируйте.
И снова обратимся к таблице.
Звуковые символы
Крик совы – несет реальную угрозу.
«Фирс. Перед несчастьем тоже так было; и сова кричала, и самовар гудел бесперечь» (действие II).
Звук свирели – фоновое оформление нежных чувств, испытываемых персонажем.
«Далеко за садом пастух играет на свирели. … Трофимов (в умилении) Солнышко моё! Весна моя! (действие I).
Звук лопнувшей струны – воплощение надвигающейся беды и неотвратимость гибели.
«Вдруг …, звук лопнувшей струны, замирающий,
печальный» (действие II).
Звук топора – символизирует гибель дворянских усадьб, гибель старой России.
«Слышно, как вдали стучат топором по дереву» (действие IV).
Вы обратили внимание, какой цвет чаще всего повторяется в пьесе?
Из всего многообразия цветов в пьесе «Вишнёвый сад» Чехов использует только один – белый, по-разному применяя его на всем протяжении первого действия.
«Гаев (отворяет другое окно). Сад весь белый».
При этом сад в пьесе еще только назван, показан лишь за окнами, как намечена, но не конкретизирована потенциальная возможность его гибели. Белый цвет – предощущение визуального образа. О нём неоднократно говорят герои произведения: «Любовь Андреевна. Весь, весь белый! О сад мой! Направо, на повороте к беседке, белое деревце склонилось, похоже на женщину… Какой изумительный сад! Белые массы цветов».
Продолжим таблицу:
Цветовые символы
Белый цвет – символ чистоты, света, мудрости.
«Гаев (отворяет другое окно). Сад весь белый» (действие I),
«Любовь Андреевна. Весь, весь белый! О мой сад!» (действие I),
Цветовые пятна – детали костюма персонажей.
«Лопахин. Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке» (действие I),
«Шарлотта Ивановна в белом платье … проход через сцену» (действие II),
«Любовь Андреевна. Посмотрите… в белом платье!» (действие I),
«Фирс. Надевает белые перчатки» (действие I).
Заключение
Чехов в пьесе «Вишнёвый сад» использовал практически весь спектр символических выразительных средств: звуковую, реальную, словесную символику. Это помогает ему создать объемное художественное полотно, яркое и сценичное, со своим «подводным течением», изображающее гибель дворянских гнезд.
Искусство писателя, демократическое в самом высоком смысле этого слова, ориентировалось на обыкновенного человека. Автор доверяет уму, тонкости читателя, способности откликнуться на поэзию, стать сотворцом художника. Каждый находит в произведениях Чехова что-то свое. Поэтому он читаем и любим до сих пор.
Вы сегодня хорошо поработали. Оценки получили следующие ученики…. (озвучивание отметок)
Домашнее задание: в рамках подготовки к итоговому сочинению по пьесе А. П. Чехова, в 7-8 предложениях прокомментируйте эпиграф сегодняшнего урока: «Вся Россия наш сад».
Один из секретов... «Вишневого сада»
состоял в том, что на происходящее надо было взглянуть
глазами... самого сада.
Л. В. Карасев
В драматургических произведениях, написанных «до Чехова», как правило, был центр — событие или персонаж, вокруг которого развивалось действие. В пьесе Чехова такого центра не существует. На его месте оказывается центральный образ-символ — вишневый сад. В этом образе соединяются и конкретное, и вечное, абсолютное — это сад, «прекрасней которого ничего нет на свете»; это красота, прошлая культура, вся Россия.
Три сценических часа в «Вишневом саде» вбирают пять месяцев (май — октябрь) жизни героев и почти целое столетие: от предреформенной поры и до конца XIX века. Название "Вишневый сад" связано с судьбами нескольких поколений героев — прошлых, настоящих и будущих. Судьбы персонажей соотнесены с судьбами страны.
По воспоминаниям К. С. Станиславского, Чехов однажды сообщил ему, что нашел чудесное название для пьесы — «Вишнёвый сад»: «Из этого я понимал только, что речь шла о чем-то прекрасном, нежно любимом: прелесть названия передавалась не в словах, а в самой интонации голоса Антона Павловича». Через несколько дней Чехов Станиславскому объявил: «Послушайте, не Вишневый, а Вишнёвый сад». «Антон Павлович продолжал смаковать название пьесы, напирая на нежный звук “ё” в слове Вишнёвый, точно стараясь с его помощью обласкать прежнюю красивую, но теперь ненужную жизнь, которую он со слезами разрушил в своей пьесе. На этот раз я понял тонкость: Вишневый сад — это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Но “Вишнёвый сад” дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растет и цветет для прихоти, для глаз избалованных эстетов. Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого».
Вместе с тем, сад в творчестве Чехова значим не только как символ, но и как самостоятельный природный, чрезвычайно поэтический, образ. И. Сухих справедливо утверждает: природа у Чехова не только «пейзаж», или психологическая параллель к переживаниям персонажей, а также первоначальная гармония «неиспорченного» человека Ж. Ж. Руссо («назад к натуре»). «Природа для Чехова — некая самостоятельная стихия, существующая по своим особым законам красоты, гармонии, свободы... Она... в конечном счете справедлива, содержит в себе печать закономерности, высшей целесообразности, естественности и простоты, часто отсутствующей в человеческих отношениях. К ней нужно не “возвращаться”, а подниматься, приобщаться, постигая ее законы». С этим утверждением согласуются и слова самого драматурга из его писем: «Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай».
Именно сад является онтологической основой сюжета пьесы Чехова: «история сада как живого существа представляет собой первое звено... цепочки трансформаций» пьесы. «Это своего рода подпочва текста, то основание, из которого вырастает весь мир его идеологии и стилистики... Сад обречен не потому, что сильны его враги — купцы, промышленники, дачники, а потому, что ему и в самом деле пришло время умирать».
В пьесе преобладают мотивы «слома», разрыва, разъединения. Так, заявленным и на сюжетном уровне «невостребованным» остается сломанный Епиходовым бильярдный кий в третьем действии, о чем со смехом рассказывает Яша.
Этот мотив продолжается в финальной ремарке пьесы: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». Уточнение «точно с неба» указывает на находимость главного конфликта пьесы вне сценических рамок, на некую силу извне, перед которой бессильными и безвольными оказываются персонажи пьесы. Звук лопнувшей струны и топора остается тем звуковым впечатлением, о необходимости которого в любом произведении говорил Чехов (он, напомню, считал: литературное произведение «должно давать не только мысль, но и звук, известное звуковое впечатление»). «Что общего у порванной струны с гибелью сада? То, что оба события совпадают или во всяком случае перекликаются по своей “форме”: разрыв — почти то же самое, что разрубание. Не случайно в финале пьесы звук лопнувшей струны сливается с ударами топора».
Финал «Вишневого сада» оставляет действительно двойственное, неясное впечатление: и грусти, но и некой светлой, хотя и смутной, надежды. «Разрешение конфликта находится в соответствии со всею спецификой его содержания. Финал окрашен двойным звучанием: он и грустен, и светел... Приход лучшего зависит не от устранения частных помех, а от изменения всех форм существования. И пока такого изменения нет, каждый в отдельности бессилен перед общей судьбой». В России, по Чехову, зрело предчувствие переворота, но неясное и смутное. Писатель зафиксировал то состояние русского общества, когда от всеобщего разъединения, слушания только самих себя до всеобщей вражды остался лишь один шаг.
В соответствии с литературной традицией, творчество Чехова относится к литературе XIX века, хотя закончился жизненный и творческий путь писателя в ХХ веке. Его литературное наследие стало в полном смысле этого слова связующим звеном между литературной классикой XIX века и литературой века ХХ. Чехов был последним великим писателем века уходящего, он сделал то, что в силу различных причин не было сделано его гениальными предшественниками: дал новую жизнь жанру рассказа; он открыл нового героя — чиновника на жаловании, инженера, учителя, врача; создал новый вид драмы — чеховский театр.
Е.Ю. Виноградова
ГИБЕЛЬ СИМВОЛА (Вишневый сад: реальность и символика)
Стрелер, режиссер-постановщик знаменитого «Вишневого сада», считал, что образ сада самый трудный в пьесе. «Не показать его, просто подразумевать - это ошибка. Показать, дать почувствовать - другая ошибка. Сад должен быть, и он должен быть чем-то таким, что можно увидеть и ощутить <...> но он не может быть просто садом, он обязан быть всем сразу»1. Этот чеховский символ особенный, в нем на равных живут совершенно разные стихии - реальности и мистики; это и предмет, имеющий свою вполне ощутимую оболочку, и миф, в котором хранится память о прошлом. Но особенность его не только в этой двуединой структуре, сколько в самой его судьбе - вишневый сад, как символ живет ровно столько, сколько живет его оболочка.
Вишневый сад - это не пустяк, вроде Воловьих Лужков. Вспомним, что спор о Лужках легко переходит в препирательство о «подуздоватости» Откатая. В водевиле не важно, о чем говорили персонажи, о земле или собаке, соль не в этом. Вишневый сад - это символ, незаменимый в пьесе, так как именно на нем построен сюжет. Но даже если сравнить символы в последней пьесы Чехова и, например, в «Дикой утке» или «Кукольном доме» Ибсена, то также будет видна разница масштабов и функций. Образ вишневого сада всеобъемлющ, на нем сосредоточены сюжет, персонажи, отношения. Символы Ибсена обладают функцией смыслового обобщения, но не являются сюжетообразующими, как в «Вишневом саде». Этим пьеса уникальна и среди других драматических произведений Чехова.
В последней пьесе Чехова на символе сосредоточены все элементы сюжета: завязка («...вишневый сад ваш продается за долги, на 22 августа
назначены торги...»), кульминация («вишневый сад продан») и, наконец, развязка («О, мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай!..»)2.
В «Вишневом саде» символ постоянно расширяет свою семантику: сад, белый и цветущий, прекрасен, с ним, кажется, связаны только светлые и счастливые воспоминания («...ангелы небесные не покинули тебя...»), но рядом в пруду шесть лет назад утонул маленький сын Раневской. Лопахин говорит, что «замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает» (I действие). Петя Трофимов убеждает Аню: «Вся Россия наш сад... Подумайте, Аня: ваши дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов... Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним...» (II действие). И вот уже в словах Ани появляется новый гипотетический сад, который насадят на место старого, вырубленного (III действие). Чехов соединяет в символе так много противоречивых черт, и ни одна из них не заслоняет другие, все они сосуществуют и взаимодействуют, как и многочисленные аллюзии на другие сады.
Всякий символ не появляется на пустом месте и имеет обширную, «уходящую в глубину веков» родословную. Смысл символа принципиально динамичен, так как изначально стремится к многозначности. «Структура символа направлена на то, чтобы погрузить каждое частное явление в стихию “первоначал” и дать через него целостный образ мира»3. Архети-пическая основа Сада заключается главным образом в том, что это «окультуренное» пространство «с контролируемым входом и выходом»4. «В понятие сада прежде всего входит его принадлежность к сфере культуры: сад не вырастает сам по себе - его выращивают, обрабатывают, украшают.
Первый садовник и сторож сада - бог, который может передать свое умение культурному герою5. <...> Эстетическая сторона сада требует, чтобы он был материально бескорыстен. Этому не противоречит то, что человек извлекает из сада пользу: она побочна и существует лишь в сочетании с эстетическим удовольствием. Мифологический центр сада легко перекодируется в духовную ценность - будь то звезды и небесные светила, золотые яблоки, древо жизни или, наконец, сам сад как носитель особого настроения и душевного состояния»6. Говоря об античной поэзии и об ориентированной на античные образцы лирике Возрождения, Т. Цивьян указывает на мифологическую основу образа сада, «поскольку он включен в мифопо-
этическую картину мира» .
Сад живет в своем отдельном времени (вегетативный цикл), которое изначально совпадало со временем причастных к нему людей, но позже с ним разминулось. Христианская культура по-новому осмыслила этот вечный круговорот: «Зима символизирует собою время, предшествующее крещению Христа; весна - это время крещения, обновляющего человека на пороге его жизни; кроме того, весна символизирует воскресение Христа. Лето - символ вечной жизни. Осень - символ последнего суда; это время жатвы, которую соберет Христос в последние дни мира, когда человек пожнет то, что посеял»8. У Чехова весной человек ничего не сеет, а осенью - изгоняется из сада, который гибнет.
Время хозяев вишневого сада разошлось со временем сада, оно разделено на до и после, и критической точкой является 22 августа - дата, на которую назначены торги. Сад уже не может продолжать свое существование отдельно от людей (как это было раньше); саду суждено подчиниться чужой воле.
Символ многозначен, и заключенные внутри символа смыслы способны спорить друг с другом: другой сад, сад далекого христианского прошлого - один из укоряющих призраков вишневого сада.
Но реальности в образе вишневого сада было не меньше, чем символизма. «До конца столетия в русских газетах печатались извещения о торгах и аукционах: уплывали из рук, шли с молотка старинные поместья и состояния. Например, имение Голицыных с парком и прудами было поделено на участки и сдавалось под дачи»9. Хорошая знакомая Чехова М.В. Киселева писала в декабре 1897 г. о своем имении Бабкино, где писатель неоднократно отдыхал летом: «... в Бабкине многое разрушается, начиная с хозяев и кончая строениями...» (13; 482). Известно, что скоро Бабкино было продано за долги, бывший хозяин имения получил место в правлении банка в Калуге, куда семья и переехала.
Современник Чехова Б. Зайцев пишет об этом времени в связи с «Вишневым садом» так: «Кончалась жизнь Антона Павловича, кончалась огромная полоса России, все было на пороге нового. Какое будет это новое, никто тогда не предвидел, но что прежнее - барски-интеллигентское, бестолковое, беззаботное и создавшее все же русский XIX век приходило к концу, это многие чувствовали. Чехов тоже. И свой конец чувствовал»10.
Сад давно порос сорняками, как в русской жизни, так и в русской литературе. Только раньше это не воспринималось трагически:
«Пока мне закладывали таратайку, я пошел побродить по небольшому, некогда фруктовому, теперь одичалому саду, со всех сторон обступившему флигелек своей пахучей, сочной глушью. Ах, как было хорошо на вольном воздухе, под ясным небом, где трепетали жаворонки, откуда сыпался серебряный бисер их звонких голосов!» (И.С. Тургенев, «Живые мощи»)11.
Иногда Тургенев и вовсе не уделяет внимания саду, который часто не больше, чем деталь фона: «Люди они были небогатые; дом их весьма старинный, деревянный, но удобный, стоял на горе, между заглохшим садом и заросшим двором»12 («Гамлет Щигровского уезда».) Для Тургенева,
как и для всей литературы середины XIX в., заросший сад - не обязательно значит заброшенный, осиротелый. Если же сад «обихожен», то это явный признак процветания и любви к порядку его владельцев:
«Никольское <...> там у ней был великолепный, отлично убранный дом, прекрасный сад с оранжереями <...> К дому с обеих сторон прилегали темные деревья старинного сада, аллея стриженых елок вела к подъезду»13 («Отцы и дети». Из гл. XV, XVI).
«... был велик и красив, этот сад, и содержался в отличном порядке: нанятые работники скребли лопатами дорожки; в яркой зелени кустов мелькали красные платки на головах крестьянских девушек, вооруженных граблями»14 («Новь». Гл. VIII).
К рубежу веков многое изменилось, появился целый «класс» дачников, а «дворянские гнезда» приходили в запустение. Вековая усадебная культура умирала, наступила ее осень:
Домой я шел <...>
кругом все лес пестрел,
Но вот на перевале, за лощиной,
Фруктовый сад листвою закраснел,
И глянул флигель серою руиной.
Г леб отворил мне двери на балкон,
Поговорил со мною в позе чинной,
Полился нежный и печальный стон.
Я в кресло сел, к окну, и, отдыхая,
Следил, как замолкал он потухая.
А я глядел на клены у балкона,
На вишенник, красневший под бугром...
А у стены темнели клавесины.
Я тронул их - и горестно в тиши Раздался звук. Дрожащий, романтичный,
Он жалок был, но я душой привычной В нем уловил напев родной души...
Томит меня немая тишина.
Томит гнезда родного запустенье.
Я вырос здесь. Но смотрит из окна Заглохший сад. Над домом реет тленье.
Я жду веселых звуков топора,
Жду разрушенья дерзостной работы,
Я жду, чтоб жизнь, пусть даже в грубой силе,
Вновь расцвела из праха на могиле.15
Как странно похоже и одновременно не похоже это описание старой усадьбы на имение Раневской в «Вишневом саде». Это стихотворение Бунин написал в конце 1903 г., а опубликовал в начале 1904-го под заглавием «Над Окой». Впоследствии стихотворение печаталось под названием «За-пустение»16. Знал ли он тогда пьесу Чехова? Известно, что когда Чехов в декабре 1903 г. приехал в Москву, чтобы присутствовать на репетициях в Художественном театре, они несколько раз виделись и подолгу беседовали с Буниным. Вероятно, что в то время Бунин не воспринимал эту пьесу Чехова так, как стал относиться к ней впоследствии.
Известно по воспоминаниям, что Бунин не одобрял последней пьесы Чехова: «Я думал и думаю, что ему не следовало писать про дворян, про помещичьи усадьбы, - он их не знал. Это сказывалось особенно в его пье-
сах - в “Дяде Ване”, в “Вишневом саду”. Помещики там очень плохи... Да и где это были помещичьи сады, сплошь состоявшие из вишен? “Вишневый садок” был только при хохлацких хатах. И зачем понадобилось Лопа-хину рубить этот “вишневый сад”? Чтобы фабрику, что ли, на месте вишневого сада строить?»17. Бунин слишком хорошо знал усадебную жизнь, хранил так много воспоминаний о ней, и, вероятно, воспринять образ старого помещичьего сада в качестве символа казалось ему невозможным и кощунственным. Бунин, в отличие от Чехова, не мог быть «холодным, как лед»18, когда писал о своем уходящем мире. Сад Чехова не понравился ему, по всей видимости, своей абстрактностью, символичной обобщенностью. Сады Бунина наполнены переливами цветов, запахами антоновских яблок, меда и осенней свежести. Дремучий, заглохший сад не был, как и у Тургенева, непременным свидетельством угасания поместной жизни: «Сад у тетки славился своей запущенностью...»19.
Еще одна реминисценция, более ранняя, «Мертвые души» Гоголя. Вспомним пространное и поэтичное описание сада Плюшкина:
«Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад, выходивший за село и потом пропадавший в поле, заросший и заглохлый, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном запустении. Зелеными облаками и неправильными трепетолистными куполами лежали на небесном горизонте соединенные вершины разросшихся на свободе дерев. Белый колоссальный ствол березы, лишенный верхушки, отломленной бурею или грозою, подымался из этой зеленой гущи и круглился на воздухе, как правильная мраморная сверкающая колонна; косой остроконечный излом его, которым он оканчивался кверху вместо капители, темнел на снежной белизне его, как шапка или черная птица <... > Местами расходились зеленые чащи, озаренные солнцем, и показывали неосвещенное между них углубление, зиявшее, как темная пасть <... > и, наконец, молодая ветвь клена, протянувшая сбоку свои зеленые ла-
пы-листы, под один из которых забравшись Бог весть каким образом, солнце превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший в этой густой темноте <...> Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубо-ощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь
которые проглядывает не скрытый, нагой план, и даст чудную теплоту
всему, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности» .
Интересно, что предваряет описание сада Плюшкина лирическое отступление, которое заканчивается словами «О моя юность! О моя свежесть!». (Позже Тургенев назвал так одно из своих стихотворений в прозе.) Интонационно и семантически это восклицание «рифмуется» со словами Раневской, когда она «глядит в окно на сад»: «О мое детство, чистота моя!»
Важно то, что сад в «Мертвых душах», заброшенный и никому не нужный, прекрасен. Судьбы сада и его владельца различны, сад будто отделился стеной бурьяна и сорняков от дома, который живет с хозяином одной жизнью.
У Чехова же дом и сад семантически едины. Лопахин собирается вырубить не только сад, но и сломать дом, «который уже никуда не годится». Для нового хозяйства, «нового сада» это оказывается необходимым. Сад в последней пьесе Чехова больше, чем сад, это дом; привидение, принадлежащее дому, мерещится в саду («покойная мама...в белом платье»). Сад связан с домом, как одно звено соединено с другим в «цепи бытия», и если заболевает дом, то заболевает и сад. Интересно, но, несмотря на неразрывность дома и сада, на сад все смотрят издалека. Он является некоей символической проекцией дома. «Судьба сада обсуждается в пьесе постоянно, но сам сад ни разу не становится непосредственным местом дейст-
вия. <...> Своей традиционной функции как ареала разворачивающихся событий сад как раз не выполняет. Высвечивается его особая, идеальная природа»21.
Неразрывность судеб сада и людей была метафорически выражена в «Гамлете», самой любимой шекспировской пьесе Чехова. Е.В. Харитонова в своей статье о мотиве болезни в трагедии «Гамлет» пишет: «Для Шекспира природа не просто утратила былое совершенство, она оказалась уязвимой, незащищенной от неблагоприятного влияния. Это связано с тем, что природа неотделима от человека - на ней отражаются все болезненные процессы, происходящие с ним. В трагедии природа ассоциируется с многозначным образом сада, который входит в материальный и духовный уровни “мотива болезни”, главного и сюжетообразующего мотива в “Гам-лете”».22
Метафора сад-мир появляется в первом монологе Гамлета (I, 2):
Презренный мир, ты - опустелый сад,
Негодных трав пустое достоянье.
(Перевод А. Кронеберга);
Жизнь! что ты? Сад, заглохший
Под дикими, бесплодными травами...
(Перевод Н. Полевого) .
Метафора сада, соединяясь с мотивом болезни, проходит через всю трагедию. Так, «... после смерти отца Офелия как будто в первый раз выходит из стен замка в сад и там собирает в букеты настоящие цветы». По мнению Е. Харитоновой, метафора больного сада влияет и на сюжетный уровень: «Сад, в котором оказывается Офелия, заражает ее своей страшной болезнью»25; развесив цветы сада, «гирлянды маргариток, крапивы, лютика и пурпурных цветов...», которые «девы строгие» называют «рукою мертвеца» (IV, 7) (из перевода К.Р.), Офелия погибает.
В знаменитой сцене разговора Г амлета с Г ертрудой еще раз вспоминается метафора «опустелого сада», поросшего сорняками:
Не удобряй негодную траву,
Чтоб не росла она в избытке силы...
(перевод А. Кронеберга).
Проследив развитие метафоры сада в «Гамлете», Е. Харитонова делает вывод: «Сад - это не только модель макрокосма, сад существует и внутри человека, и его дикое состояние свидетельствует о хаосе внутри человеческого сознания»26.
Ближайшая родословная вишневого сада восходит, безусловно, к садам русской литературы и культуры и не включает гамлетовский коннотат уродливости; вишневый сад - прекрасен. Однако по своей символической сущности сад последний пьесы Чехова близок метафоре сада-мира в «Г ам-лете». «Распавшаяся связь времен» - причина вначале запустения, а затем и гибели сада-дома, и, как когда-то в «Г амлете», этому распаду между прошлым, настоящим и будущим предшествует смерть. В чеховской пьесе это гибель ребенка, после которой мать, Раневская, бежала, бросив все; а возвращение оказалось невозможным. Для Раневской и Гаева никакого «нового сада» не будет. Лопахин с меньшей верой, чем Аня, надеется на существование других, дачных садов-садиков. Но вишневый сад, самый замечательный «во всей губернии» и в русской литературе, исчезнет, а с ним уйдет память обо всем, с чем сад был связан и что хранил.
Знаменитая метафора Гамлета «the time is out of joint»27 могла бы быть эпиграфом «Вишневого сада». Хотя надо оговориться: Чехов никогда не поставил бы такой эпиграф - слишком пафосно для комедии. Звук лопнувшей струны - «замирающий, печальный... точно с неба» - невербально выражает то же ощущение порванного от натяжения времени.
Продажа имения страшна не только сама по себе, а как потеря той «общей идеи», которой не было у Треплева, в которой разочаровался дядя
Ваня, которую тщетно искали три сестры и которую увидели (или привыкли видеть) Раневская и Гаев в своих белых вишневых аллеях. Эта «общая идея» иллюзорна и внутри себя будто ничего конкретного не заключает, смысл ее невыразим. Чехов не любил отвечать определенно на «вечные» вопросы. Чтобы не говорить «бог», его герои говорили - «общая идея»28. За два с половиной месяца до смерти (20 апреля 1904 г.) Чехов писал О.Л. Книппер: «Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это все равно что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего неизвестно».
Андрей Белый в своей статье «Чехов», сравнивая чеховский театр и театр Метерлинка, пишет о тенденциозности символов последнего: «...наличность прозрения он подчиняет тенденции. Такая тенденциозность лишь тогда получает свое полное оправдание, когда откровение художника переплескивается за пределы искусства в жизнь»29. Откровения Чехова никогда не покидали жизнь, поэтому его образы никогда не воспринимались как умозрительные. Символ вишневого сада насыщен не только мифами, но, прежде всего, реальностью, жизнью. А «истинный символизм совпадает с истинным реализмом <...> оба о действительном»30. Центральный символ последней пьесы Чехова будто состоит из двух соединенных воедино пластов; используя определение Белого, «...в нем Тургенев и Толстой соприкасаются с Метерлинком и Гамсуном»31.
Символичность сада обусловлена его осязаемым воплощением, и она исчезает после того, как сад вырублен. Это как инструмент и музыка, одно без другого невозможно. Люди оказываются лишенными не только сада, но и через его прекрасную трехмерность - прошлого и бога. После гибели сада они начинают одинокую жизнь в холодном мире, где нет живых, не придуманных, а данных как бы свыше символов. Реальность больше не слышит
эхо прошлого. Настоящее оказывается изолированным временным отсеком, в который попадает человек без «общей идеи». Гибнет вишневый сад, и умирает его символика, связывающая реальность с вечностью. Последний звук - звук рвущейся струны.
I Стрелер Дж. «Вишневый сад» Чехова (1974) // Чеховиана. Звук лопнувшей струны: К 100-летию пьесы «Вишневый сад». М., 2005. С. 225.
Все цитаты из произведений А.П. Чехова и ссылки на примечания даны по следующему изданию: Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Т. 13. М., 1986.
3 Эстетика: Словарь. М., 1989. С. 312
4 Цивьян Т.В. Verg. Georg. IY. 116-148: К мифологеме сада // Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 148.
5 Там же. С. 141.
6 Там же. С. 147.
7 Там же. С. 149-150.
8 ЛихачевД.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967. С. 159.
9 Громов М. Чехов. М., 1993. С. 355-356.
10 Зайцев Б. Жуковский; Жизнь Тургенева; Чехов. М., 1994. С. 497.
II Цит. по изданию: Тургенев И.С. Записки охотника. М., 1991. С. 238. (Литературные памятники).
12 Там же. С. 196.
13 Тургенев И.С. Накануне; Отцы и дети; Степной король Лир. Л., 1985. С. 194, 196. (Классики и современники).
14 Тургенев И.С. Дым; Новь; Вешние воды. М., 1986. С. 209.
15 Бунин И.А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 1. М.,1993. С. 115-117.
16 Сходство этого стихотворения Бунина и «Вишневого сада» Чехова было отмечено в статье: Кузичева А.П. Отзвук «лопнувшей струны» в поэзии «серебряного века» // Чеховиана: Чехов и «серебряный век» М., 1996. С. 141-142. Кузичева также упоминает о том, что Чехов, скорее всего, читал «Над Окой», так как стихотворение было опубликовано вместе с бунинским рассказом «Чернозем», о котором Чехов высказал свое мнение автору. Исследовательница совершенно верно отмечает, что «сюжетная и поэтическая перекличка двух произведений <...> интересна типологически - вне зависимости от того, было ли навеяно бунинское стихотворение встречами и беседами с Чеховым или нет. Это настроение и интонация отличают уже предшествующие произведения Бунина» (Там же. С. 142).
17 Бунин И.А. Поэзия и проза. М., 1986. С. 360.
Бунин вспоминает, что Чехов сказал ему однажды: «Садиться писать нужно только тогда, когда чувствуешь себя холодным, как лед...». Там же. С. 356.
19 Бунин И.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. Антоновские яблоки. М., 1993. С. 117.
20 Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 9 т. Т. 5. М., 1994. С. 105-106.
21 Горячева М.О. Семантика «сада» в структуре художественного мира Чехова // Russian Literature. 1994. № XXXV-II (15 February). P. 177.
Харитонова Е.В. Понятие трагического мотива в драматургии у Шекспира: «мотив болезни» в трагедии «Гамлет» // Англистика -1. М., 1996. С. 57-58.
23 В ялтинском музее Чехова хранятся три перевода «Г амлета» - Кронеберга и Полевого, с карандашными пометками на полях, и К.Р. Судя по всему, первые две книги со-
провождали Чехова с 80-х годов. В 1902 г. Чехову был подарен автором трехтомник сочинений К.Р., в числе которых был перевод «Гамлета».
24 Проблема шекспировских образов в «Вишневом саде» была обстоятельно рассмотрена в статье А.Г. Головачевой: Головачева А.Г. «Звук лопнувшей струны». Непрочитанные страницы истории «Вишневого сада» // Литература в школе. 1997. № 2. С. 34-45.
25 Там же. С. 58.
26 Там же. С. 62.
27 Пала связь времен (перевод Кронеберга), Порвалась цепь времен (перевод К.Р.). У Полевого перевод the time is out of joint опущен.
28 Профессор в «Скучной истории» говорил: «Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует мое воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей, или богом живого человека. А коли нет этого, то, значит, нет и ничего».
29 Белый А. Чехов // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 374-375 Впервые А. Белый опубликовал статью «А.П. Чехов» в журнале «В мире искусств» (1907. № 11-12). Схожее восприятие чеховской символики было у В. Набокова, который называл чеховские символы «неназойливыми» (см.: Набоков В. Лекции по русской литературе. М., 1996. С. 350). Современные чеховеды В.Б. Катаев и А.П.Чудаков, часто вспоминая статьи Белого, отмечали особенность чеховского символа, который «принадлежит сразу двум сферам - «реальной» и символической - и ни одной из них в большей степени, чем другой» (Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М., 1971. С. 172). См. также: Катаев В.Б. Литературные связи Чехова. М., 1989. С. 248-249. Можно также назвать монографию А.С. Собенникова: Собенников А.С. Художественный символ в драматургии А.П. Чехова: Типологическое сопоставление с западноевропейской «новой драмой». Иркутск, 1989. Об особом чеховском символизме также писали многие западные исследователи, например: Chances E. Chekhov’s Seagull: Ethereal creature or stuffed bird? // Chekhov’s art of writing. A collection of critical essays / Ed. P. Debreczeny and T. Eekman. Columbus, Ohio. 1977.
30 Белый А. Указ. соч. С. 372.
