«Алтайский край в лицах»: Рассказ о. Николы на «Катунь-24»
Об истории появления старообрядчества на Алтае рассказывает протоиерей Никола Думнов, настоятель барнаульского храма Покрова Пресвятой Богородицы Русской Православной Старообрядческой Церкви.
Ведущий программы «Алтайский край в лицах» на телеканале «Катунь 24» - Анатолий Корчуганов.
Смотреть видео:
В чем феномен старообрядчества?
А. Корчуганов: В чем заключается феномен старообрядчества? Вопрос более чем сложный, истоки которого уходят в глубины столетия: царь Алексей Михайлович, Никон, Аввакум, гонение и раскол Православной Церкви , разбросавший русских людей по всему миру. Так кто же они - старообрядцы, староверы, кержаки? - Этот вопрос я задал отцу Николе Думнову, священнику, окормляющему старообрядческую общину Барнаула.
Протоиерей НиколаКто такие старообрядцы, староверы, кержаки?
О. Никола: «Мы обычно придерживаемся статистики, что 10% населения - это потомки старообрядцев, тех, кто когда-то был переселен и приехал на Алтай.
Вообще, конечно, эта история очень поучительная и занимательная. Как известно, старообрядцы после реформ патриарха Никона оказались диссидентами в государстве. Их откровенно звали раскольниками. И они вынуждены были претерпевать и гонения, и всевозможные ущемления со стороны государства, как светской власти, так и отчасти церковной власти, и вынуждены были селиться по окраинам Государства Российского.
Ко времени эпохи Екатерины II значительная часть старообрядцев жила в районе современной Белоруссии и Украины, тогда это были земли Польши. И Екатерина II, поскольку она заботилась о том, чтобы в государстве Российском поднять экономику, чтобы как-то жизнь улучшилась, она была за то, чтобы переселить старообрядцев из этих земель. Из-за границы переселить на многие пустующие земли России, в частности, Сибири. Известны ее выступления, в 1763 году в сентябре она выступила в защиту старообрядцев, была пламенная речь. И вскоре после этих событий было издано несколько государственных актов (манифестов - ред. ), которые предписывали призывать, а в отдельных случаях понуждать старообрядцев переезжать в Россию. Им обещались какие-то льготы. И с того момента, с середины 60-х годов XVIII века (1764, 1765, 1766-е года) началось переселение. Эти переселения учеными обозначены как «выгонки». Вот о выгонках известно сейчас достаточно много. Я, конечно, не буду вдаваться так подробно, но скажу, что значительная часть населения семьями либо отдельными деревнями была переселена в Сибирь, в частности, на Алтай.
Откуда на Алтае старообрядцы-«поляки» и бухтарминские «каменщики»?
Здесь на Алтае этих переселенцев стали называть «поляками», поскольку:
- «Откуда прибыли?» - «С польских земель», - «Значит, поляки».
Например, в Восточном Казахстане их стали называть «каменщиками» (бухтарминские каменщики ). Это были те же самые старообрядцы, которые селились с польских земель, современной Гомельщины, земель Украины - в общем, юга России. Если дальше - на Забайкалье, то этих же старообрядцев стали называть «семейскими», поскольку они проживали семьями.
Но в Сибири к тому времени уже были старообрядцы, которые как бы спонтанно сюда переселялись, бежали от гонений, притеснений. Они эмигрировали, бежали сюда (на Алтай) с нижегородских пределов. Там есть река Керженец , которая впадает в Волгу, и от этого стало название «кержаки» .
- «Кто такие, откуда?» - «С Керженца» - «Кержаки, кержаки».
Поэтому название «кержаки» - это общепринятое название старообрядцев.
Понятно, что в интересах правительства было поднять на Алтае аграрную часть региона, поскольку здесь развивалась рудная промышленность, стояли войска, их надо было снабжать продовольствием, фуражом и прочим. И эту роль предложено было исполнять старообрядцам. Надо сказать, что старообрядцы умело воспользовались этим. Правда, было не без насилия, как это обычно бывает в российской истории: кнутом и пряником заставляли, насильно, под конвоем, где-то, может быть, некоторые добровольно ехали, особенно первые переселенцы. Когда они увидели здесь благодатные земли, они уже имели хорошие отзывы.
Освоение Алтая старообрядцами
С того момента - середина XVIII века - началась история освоения старообрядцами алтайских земель, Южной Сибири. Какая-то часть первоначально оказалась в степной зоне, поскольку это зона была близка к тому месту, где они родились, где они до этого проживали. Часть старообрядцев стала селиться в лесостепной зоне: это современный Залесовский район, потом Солтонский, Красногорский районы, предгорье Аи - Алтайский район. А далее - больше.
Дальше началась эпоха Николая I. Это эпоха уже притеснений, гонений, обложения налогом. И тогда старообрядцы вынуждены были здесь уже скрываться, бежать в горы, в горную часть Алтая, современная знаменитая Уймонская долина - Усть-Коксинский район. Вот такая шла миграция по всему Алтаю. Строили дома, жилье, храмы строили, часовни, занимались земледелием. Причем интересно, те исследователи, которые бывали в тех временах, поражались той скорости, с которой осваивались эти все некогда целинные земли. Некоторые гражданские чиновники цинично признавались: «мы думали что вы здесь», - грубо говоря, «сдохнете, а у вас так все развилось: хлеба хорошие, даже лучше чем у остальных». И причем, у старообрядцев был интересен статус: они не имели статус ссыльных, хотя они фактически были ссыльными, а были государевы люди. Но все равно действовал принцип кнута и пряника: с одной стороны были какие-то льготы, а с другой стороны - шло притеснение, они были раскольниками, дискриминировались со стороны светских властей.
Старообрядческий центр на Алтае
Старообрядцев на Алтае значительно больше. Здесь когда-то было четыре благочиния до известных репрессий 30-х годов. Было значительное количество храмов, приходов, священников. Конечно, здесь без преувеличения был центр старообрядчества (местный - ред. ). И хотя формально административная столица была в Томске, и там же была резиденция старообрядческого епископа, тем не менее, поднимался вопрос, с тем чтобы перенести на Алтай резиденцию епископа, поскольку значительная часть приходов была здесь.
А. Корчуганов: Храм старообрядцев находится на улице Партизанской, а новый строится на улице Георгия Исакова. Именно сюда приезжал владыка Корнилий - предстоятель Русской Православной Старообрядческой Церкви в конце июля 2014 года.
Информационный портал LIFE.ru , из которого мы обычно узнаем мельчайшие подробности происходящих то тут, то там катастроф, ДТП и убийств, заинтересовался мирной и безмятежной жизнью алтайских старообрядцев-безпоповцев.
В разгар Успенского поста редактор рубрики “Секс” (!) Алексей Кикоть отправился в Уймонскую долину с целью погрузиться в жизнь местного населения. Вернулся – как сам пишет – «немного очищенным».
Слава Богу, раз так. Передаем слово очевидцу. Повествование достаточно пространное, что может быть объяснено не совсем уместной специализацией автора, но все же заставляет задуматься.
Напоследок отметим, что оформление оригинальной статьи стоит того, чтобы перейти по ссылке на LIFE
, а также тот факт, что в тех же краях, в соседнем селе Замульта, расположен храм РПСЦ
.
А лтайские кержаки-старообрядцы считают себя носителями истинной веры, не испорченной реформой патриарха Никона. Они не признают попов и церковь, да и надеются только на себя.
Горно-Алтайск. Восемь тридцать утрапо местному времени. Солнце жарит значительно мощнее, чем в столице. На взлётно-посадочной полосе винтовой АН-140. Вокруг горы, в ста метрах от аэропорта парковка, на ней убитая, но чистая “тойота”, заставшая первый срок первого президента России. Рядом стоит владелец, похожий на свою машину, как хозяева походят на своих собак.
Она - низкая, праворукая, с вмятинами по кругу, надколотым лобовым, оторванной ручкой водительской двери и сиденьями в десятилетних пятнах. Он - с ожогами третьей степени на руках и лице, ростом около метра шестидесяти. Оба они местные. Он - алтаец, авто - прошло тысячи километров горных дорог. Точнее, 291 097 километров, и нет ни одной причины считать, будто одометр не делал полный круг в миллион хотя бы раз. Владелец - живой, активный и почти честный; машина честно, хоть и не без труда, делает своё дело.
Мы вдвоём, я и оператор, выезжаем в Усть-Коксинский район, центр алтайского старообрядчества в самой древней и радикальной из его форм - беспоповстве. Беспоповцы считают себя носителями истинной веры, не испорченной реформой патриарха Никона. Не признавая её, они потеряли духовенство как класс, потому что последние священники старого рукоположения умерли или были убиты, а новых учить было некому. Вслед за духовенством беспоповцы потеряли значительную часть обрядов и атрибутики.
Мы едем к кержакам, бежавшим в начале XVIII века с реки Керж в Новгородской губернии на восток. На данный момент больше всего кержаков проживает в Усть-Коксинском районе, в сёлах Верх-Уймон, Мульта около Красноярска. “Гугл”, “Википедия” и форумы обещали поездку к людям, живущим закрытым образом жизни и сильно верующим. Что нам известно: они много молятся и много работают. Что нам интересно узнать: как они живут, как меняются их традиции, как выглядит в их мире брак, любовь и, конечно, грех.
Место, куда мы едем, находится in the middle of nowhere. Если переводить на русский, то получится примерно “в самой заднице”. Чтобы туда добраться, нужно проехать 150 километров по шикарной федеральной трассе, а потом ещё 300 по классическому русскому гравийному бездорожью. Такому, какое было рядом с деревенским домом вашей бабушки, такому, по которому сначала едешь очень медленно, потому что боишься не доехать, а потом привыкаешь и несёшься по горному серпантину без ограждений под сотню, потому что:
а) чем выше скорость, тем меньше ощутимы ямы;
б) хочется доехать, прежде чем наступит пенсия.
Вокруг - только десятки вершин и холмов, стада овец и коров, табуны лошадей; раз в 50 километров появляется небольшой участок асфальтовой дороги, на котором, как блоха на собаке, сидит деревня, в ней - коренные алтайцы, юрты, дети, которые смотрят на нас как на чужаков и не ошибаются. Мы здесь без спроса, нас здесь не ждут. Усть-Коксинский район находится ещё дальше, почти на границе с Казахстаном, там ездят пограничные патрули, и это действительно самая задница - попасть туда случайно практически невозможно. Почти нигде нетсвязи, до большого города 450 километров, а вокруг только грохочущий авторитет зелёных, необжитых, нецивилизованных гор. Но, как доказали Джей Ло, Ким Кардашян и иже с ними - задницы могут быть крайне интересными, и поэтому мы здесь.
Как вы представляете себе старообрядцев? Крепкие мужики в русских рубахах, желательно косоворотках, длиннобородые и длинноволосые, бабы в сарафанах и платках, живут какой-то дикой жизнью. Эдакие российские амиши - технологий не признают, с пришельцами не общаются, смотрят в щёлки домов и молча расходятся, соберись вы к ним подойти. И глаза. По-достоевски суровые, такие, в которых вся печаль и воля нашего народа, зеркало русской души. А душурусский человек обретает, как известно, только через страдание и покаяние.
Ну вот это одновременно и так, и не так. Да, они примерно так и выглядят, бороды, сарафаны, волос не стригут, носят платки, только вот у каждого встреченного нами старообрядца оказался и мобильный телефон, и телевизор, и что только не.
Семья Кононовых кажется хрестоматийной семьёй староверов - муж, жена, обоим около семидесяти, и у них больше 20 потомков: детей, внуков и правнуков. Кононовы - беспоповцы. После получасовых уговоров они согласились записать интервью на камеру, несмотря на то что это большой грех.
В целом о том, что давать интервью и фотографироваться, большой грех, нам скажет каждый старовер, но почему именно - объяснить не сможет никто. Вера не подразумевает вопросов, ты либо знаешь, что нельзя, либо сомневаешься и тем самым уже грешишь. Мы же нагло пользуемся их обычаем, они не могут не пустить в дом незнакомца, обязательно предложат зайти, и, кажется, им уже легче дать интервью, чем выгнать нас.
В некотором смысле староверы больше всего похожи на протестантов. Основу их мира составляют две вещи: молитва и усердный труд. Они встают, молятся, работают, молятся, потом ещё работают, а потом много-много молятся. Вечерняя молитва может идти с 17 вечера до 2 часов ночи, и это не в праздничный день. Семья Кононовых - практически обычная семья деревенских стариков: муж в застиранной рубахе, жена что-то готовит на плите.
В каждом доме есть русская печь, но летом ей, конечно же, никто не пользуется. Их сватали по всем обычаям - наставник, который заменяет у беспоповцев священника, тайно их венчал. До свадьбы девушка должна была носить две косы, после - одну и всегда убирать волосы под платок, чтобы никто из посторонних не видел. Кстати, жениться беспоповцам было положено в разном возрасте, девушке в 18, а парню в 25: такая разница позволяла ему успеть встать на ноги и взять жену под полную материальную опеку.
В их молодости хранить веру и соблюдать обряды было не просто тяжело, а опасно для жизни, и тем не менее собирались, молились, венчались и верили. Теперь всё по-другому. Дети - тоже старообрядцы, но уже без бород, внуки - не венчаются, а правнуков вообще крестили в церкви, причём принадлежащей РПЦ.
Я чувствую себя искусителем, задавая вопрос про церковь. Беспоповцы борются с желанием сказать жёстче, чем нужно, но всё равно отмечают: Никон - был приспешником Сатаны, со всеми вытекающими. Между тем они не против, что люди ходят в церковь, никого не обращают в свою веру и никак её не рекламируют, даже сторонятся этого, считают, что тот, кому нужно, сам придёт, а других им не надо. Единственное, о чём жалеют, - что потомки уже не такие верующие, не молятся. Они гораздо более светские, если точнее, то почти “мирские”, как называют чужаков староверы, в противовес себе, “добрым”.
Им, не староверам, вообще практически невозможно ассимилироваться с местными. Даже тех, кто приехал туда жить 30 лет назад, они считают чужими. Многие из них отмечают, что стать старовером нельзя, им можно только родиться. Галактифон Фадеевич Черепанов, наставник беспоповцев в Верх-Уймоне, маленький старик в заляпанной ягодами рубахе. В его мутных глазах читается обеспокоенность нашим вторжением. Он единственный, кого нам не удалось уговорить сняться на камеру, считает, что старообрядцем стать можно, и он готов перекрестить. Правда, для этого нужно пожить в общине.
Местные шутят, что приезжают пожить 100 человек, а уезжает 101, и это не похоже на преувеличение. Для полного перевоплощения встароверы нужны три вещи: чистота, молитва и труд. Чистота во всех смыслах: нравственная, душевная, телесная. Ни о каких прелюбодеяниях речи быть не может, никакого секса до брака, никаких поцелуев, ничего подобного. Раньше большинство знакомилось в молельных домах. Вступить в брак с иноверцем практически невозможно, за любым грехом следует серьёзное покаяние. Чтобы понимать, Галактифон как-то дал интервью на камеру и до сих пор жалеет об этом. Интервью было 15 лет назад.
Беспоповцы очень серьёзно относятся к грехам. Например, пьяниц, игроков в карты и курящих не хоронят и не отпевают, закапывают рядом с кладбищем, “как собак”. В конце к беседе присоединяется невестка - бойкая, предлагающая нам тут же купить и мёд, и шишек, и трав. Мы ещё раз обходим маленький деревенский дом и выясняем, что все избы вокруг, штук десять (а дом Кононовых стоит на небольшом островке), принадлежат их семье.
Включая и лесопилки, и гостевые для приезжих. Они и живут, и работают, и совсем не бедствуют. Благодаря своей этике старообрядцы всегда были богаты или хотя бы обеспечены - тяжёлый ежедневный и искренний труд не может не дать плодов. Их с особой страстью раскулачивали, вешали и расстреливали их же бывшие односельчане - алкоголики и бездельники. Но те, кто выжили, продолжали давать работу красным и в советское время - просто из чувства жалости.
Валерий Петрушенко, или, как он себя просит называть, Валера, - 52-летний музыкант, впервые приехавший в эти края в 1985 году. К1989-му он перебрался сюда окончательно. Местные называют его не иначе как хиппи, которым он, по сути, и является. Валера остался здесь, потому что почувствовал единение с природой, то, ради чего в эти края ломятся сотни туристов со всех стран, повторяя путь Рериха или просто в поисках дзена.
Самих хиппи Валера не любит и считает, что они продали идеалы любви и чистоты за наркотики, распутство, свободную любовь. Свободная любовь, по Валере, это любовь двух свободных и чистых людей, свободных в любви, а не в выборе партнёра и постоянной их смене. Идолов эпохи Вудстока он считает ненастоящими, бездуховными, потому они и погибли в 27 - Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон. Валера держит девятьульев и делает гусли, носит дреды, которые образовались сами по себе, когда он “на год забросил себя”, кеды “Адидас” без носков и в целом выглядит как калифорнийский скейтер в годах.
Говорит очень чисто, прекрасно разбирается в музыке. Жалуется на то, что ниже по реке ежегодно собираются поклонники нью-эйдж, сторонники разного рода религиозно-философских учений, бьют в барабаны и как-то ищут себя, мешая таким, как он, не искать себя, а быть с собой, вмешиваются в природу.
У Валеры есть дочь и жена. Дочь живёт в Штатах, она родилась в том же 1985 году. С момента переезда на Алтай Валераеё не видел. Он производит впечатление отшельника, человека, который убежал от самого себя, чтобы найти покой. Он нашёл его, в нём есть спокойствие, тёплый взгляд. Когда мы говорили о его юности, “хиппи” признался, что, конечно же, начал играть на барабанах из-за “девчонок”. Дескать, он “такой молодой чувак”, барабанщик, там поклонницы, секс, вот это вот всё”. На эти две минуты, пока он говорил, в его глазах появился блеск, загорелись они не по-местному, не по-уймонски, а потом он снова погас и заговорил о смирении и грехах. Вот, например, съел недавно баранины, и оказалось слишком вкусно, и это плохо, и потом долго об этом жалел. А мне показалось, что, наверное, Валера гасит в себе этот огонь, искры которого отражались в его глазах, когда он заговорил про девушек, потому что знает, что от него и сгорит.
Местные говорят, что он раньше пил, и пил сильно, а сейчас помогает в старообрядческом храме, который стоит в его селе, Замульте, и вроде как наконец нашёл покой, хотя сам Валера не считает себя ни старообрядцем, ни кем-то ещё. Говорит, что ходил бы и к буддистам, если бы тут были только они. Сам храм построили недавно, и в него ходят те, кто засомневался в беспоповстве, и те, кому проще говорить со священником, чем с наставником. На обратном от дома хиппи пути мы остановились у храма, за забором. Парень, сидящий с книгой у его ступеней, сначала спрятался в пристройку, а когда мы достали камеру, спешно вышел и стал закрывать ставни на окнах с таким видом, будто мы собираемся что-то украсть и для этого документируем, как что расположено. Он защищал храм от нас, тех, кого там быть не должно.
Полина Васильевна Конева кержачка более молодая, чем семья Кононовых, ей около 50, и она представляет другое поколение, точнее, она как бы застряла между ними. Женщинародилась, как и все здесь, в очень-очень верующей семье, но после школы уехала в город и прожила там 20 лет. Жила, как сама признаётся, в блуде. О своих предках говорит с придыханием, почти как о святых, обладающих безусловным моральным авторитетом.
Однако после жизни в городе Полина Васильевна вернулась в родную Мульту и всячески пытается нагнать упущенное: живёт праведной жизнью, молится и заведует музеем народных ремёсел. Там на станках XVIII века работает и плетёт пояса петербурженка, переехавшая в село 30 лет назад; местной она так и не стала. В музее не стесняются продавать пояса по три тысячи рублей, да и вообще староверы в этом смысле не смущаются - они знают, сколько стоит их труд, не побираются, мёд продают по 600 рублей за килограмм и не бедствуют, нет таких, кто побирается или просит милостыню.
Капитолина Ивановна Молотова живёт в Октябрьском, это такое село на подъезде к Верх-Уймону, у входа в продуктовый магазин которого трётся пацан лет девяти с сигаретой в зубах, а дорогу к дому подсказывают пьяные вусмерть мужики с лицами, исписанными шрамами, с пакетом бутылок на весь день вперёд. Когда смотришь на них, сложно сказать, то ли им 20, то ли 50, настоящий опухший ребус. Капитолина Ивановна - смешная старушка из сказки, ставит ударения не там, где надо, использует давно вышедшие из употребления слова, делает странные чучела из перьев птиц, дерева и конских волос и, похоже, держит в себе Тигру из диснеевского Винни-Пуха - это маленькая староверческая энергетическая станция, способная питать весь посёлок, если бы позволяли технологии.
Она, так же как и все остальные, жалуется на то, что молодёжь - и дети, и внуки - совсем не интересуется верой, ничего им этого не надо, новая жизнь, новые правила и новые герои. Иронично, что в советское время верили многие, а после развала СССР всё это стало неинтересно. Сейчас беспоповство - это аттракцион аутентичности и даже не столько веры, сколько русской, досоветской культуры и этики, а сами они - живущие в резервациях индейцы, возможно, последние из могикан.
Капитолина Ивановна рассказывает, что не понимает, как можно верить церкви, ведь ни один из попов ни дня в своей жизни не работал: “вон как разъелись, таким верить нельзя”. Она очень бодро бегает, ни дня в жизни не отдыхала и, как и все староверы, давно уже сделала себе гроб из выдолбленных половинок кедра и одеяние для похорон - одеяние нужно делать заранее, потому что так проще, на мертвеце неудобно шить и вообще каждый старовер готовится к своим похоронам, пока жив.
В Москве она была с мужем шесть раз, но так и не прижилась. “Не понимаю, как вы там варитесь, в этом аду”.
На обратном пути в Москву мы решили наведаться в Киску, как этого требует обычай всех командировочных - водка и бабы, не так ли? Пока ехали, я вновь подумал о том, что никогда не видел людей, которые бы так сильно ежедневно боролись с собой. Они не были похожи на монаха из монастыря святой Екатерины, который принял меня и семью на Пасху, владеющийсемью языками и говорящий не “ячки”, а “ички”, - он был уже почти святым, почти не касался земли. Это были обычные, простые, работящие и грешные люди, которые и сексом занимались, хотя нельзя, и пили. В общем, всячески грешили.
Фото: © LIFE / Алексей Кикоть
Киска встретила нас сыростью, было достаточно неуютно, но при этом тепло. Не думаю, что до нас в ней было много людей, а москвичей вообще, наверное, раз, два и обчёлся. Киска - это название то ли города, то ли села, недалеко от Горно-Алтайска. И я как редактор рубрики “Секс” никак не мог его пропустить, тем более что ударение падает на первый слог. На вопросы “Как вам живётся в Киске” и “а вы тоже родились в Киске” нам ответили “нормально” и “да”, то ли не поняв “тончайшей”, как китайская стена, иронии, то ли чтобы абсолютно случайно нас не побить. В общем, Киску стоит посетить хоть раз в жизни, мой вам совет. А оттуда - дальше в горы, в Уймон, к беспоповцам, они и примут вас, и спать положат, и накормят. И вынесете вы оттуда такое чувство, которое в тексте не передать, как будто немного очистился, что ли.
По соседству с казахской границей, в Уймонской долине, раскинулся известный анклав староверов, или "стариковских", как их здесь называют. Они пришли сюда уже очень давно - то ли в поисках Беловодья - легендарной страны свободы и справедливости, убежища от воцарившегося в мире антихриста, то ли гонимые церковью.
История русских крестьян-старообрядцев - одна из интереснейших страниц прошлого Алтая. Заселения Алтая русскими началось еще в допетровскую эпоху. В середине 17 в., когда на Руси произошел раскол церкви, сторонников старых устоев стали жестоко преследовать, в результате чего они тоже были вынуждены уходить в горы Алтая. Но даже здесь не нашли они покоя. Церковные и светские власти продолжали преследовать их за веру и за незаконное, самовольное переселение. Только в 1792 году Екатерина Великая издала приказ о прощении старообрядцев за побег и предоставлении им права на жительство при условии уплаты подати - ясака. С тех пор староверы были приравнены к местному алтайскому населению и освобождены от рекрутской повинности. В советские годы многие из старообрядцев были репрессированы как середняки и враги народа.
На Алтае староверы освоили значительные территории, образовывали целые селения. Горные деревни раскольников с пашенным земледелием, маральниками, горными пасеками, сенокосными и лесными угодьями были цветущими оазисами. Почти за два поколения они сумели приспособиться к большим температурным перепадам, быстротечному лету и длительной зиме, сезонным разливам Катуни и других речек. Постепенно отбирались наиболее надежные способы хозяйского отношения к окружающему миру.
Уймонские старообрядцы-земледельцы в Алтайских горах превратились в прекрасных охотников, метких стрелков, отличных рыболовов. Добытую пушнину и шкуры жители Беловодья выменивали на зерно, скот, одежду у китайцев и русских казаков в селениях, расположенных вблизи пограничной зоны. Развивали они и русские ремесла: плотницкое, ткацкое, пимотканное, шубное и др. Кержаки Уймонской котловины пряли лен, делали белье, одежду, коврики, красивые пояса и опояски.
Жили староверы в добротных, теплых хорошо освещенных домах с застекленными окнами. Внутри дома было чисто и аккуратно. Стены расписывались затейливыми узорами и яркими красками. Краски - сурик, охру, бакан - народные умельцы готовили из натурального сырья. В настенной живописи распространенными мотивами были изображения диковинных зверей, птиц, пышные и большие цветы, затейливый растительный орнамент. Полы застилались ткаными половиками, войлоком. Вдоль стен стояли кованые сундуки, на кроватях лежали красивые вышитые покрывала. Но самым уютным и теплым местом в доме была, безусловно, печь. Над ее пологом устанавливались полати, на которых спали дети. Место напротив устья печи занимала хозяйка. Здесь располагались удобные посудные шкафчики, размещалась кухонная утварь.
Свои дома староверы держали в поразительной чистоте. Дом мели несколько раз в день, печь подбеливалась. Некрашеные полы, лавки, полки скребли вениками, ножами, оттирали песком каждую субботу.
Старинную одежду уймонских старожилов теперь надевают только во время праздников и молений, кроме того, она используется фольклорными коллективами. Традиционный староверческий костюм отличался яркостью и многообразием цвета, яркой отделкой. Летний мужской костюм включал белую рубаху, украшенную красным узором по воротнику и рукавам, и шаровары из холста. Праздничный костюм состоял из широких шаровар-чембар из плиса, или замши и однотонной или пестрой подболочки. Верхнюю одежду: зипуны, азямы, тулупы шили из теплого сукна, меха, овчины, кожи, покупной верблюжьей шерсти.
Традиционный женский староверческий костюм включал в себя головной убор, сарафан, рубаху, пояс, фартук (передник). Короткие рубахи, в простонаречье именуемые рукавами, шились из белого холста и украшались богатой вышивкой, горловина густо назбаривалась по узкому воротнику - стойке. Основным типом сарафана уймонских женщин сначала был косоклинный, затем круглый лямочный. Множество сборок делало круглый сарафан пышным и красивым. Важным элементом традиционного старообрядческого костюма были пояса и опояски. С момента крещения пояс был обязательным для старовера в течение всей его жизни. Своеобразной была и обувь уймонских жителей. Из выделанной грубой и толстой кожи мужчинам шили короткие и высокие сапоги, женщины носили башмаки. От местных народов староверы позаимствовали удобную и теплую меховую обувь: унты, сшитые из козьего меха вовнутрь и короткие кисы. Из валяной шерсти они сами делали зимнюю обувь - валенки (пимы).
Большой исторический интерес представляет гончарное ремесло уймонских староверов. На Уймоне гончарным делом занимались женщины. Посуда изготавливалась не из одного кома на гончарном круге, а путем наложения валиков (на Уймоне их называли караличками) друг на друга. Такая техника изготовления глиняной посуды называется налепом. Процесс состоял из нескольких стадий. Начиналось все с добычи глины. К глине добавляли чистый мелкий Катунский песок и мяли на грубой холстине, пока не оставалось комочков. Из получившегося глиняного теста лепили валики, которые в 3-5 рядов выкладывались на подготовленное плоское дно. Валики затирались и заглаживались водой для выравнивания боковых поверхностей. Подготовленные изделия подвергали обжигу в русских печах на горящих березовых дровах. Для прочности и красоты использовалась технология обварки: вынутые из печи изделия погружали в теплые отвары пахты, сыворотки, чтобы они кипели. После обварки посуда приобретала красивый черный цвет. Необваренные изделия оставались цвета красной терракоты.
Конечно, сегодня быт староверов Уймонской долины изменился, современная жизнь накладывает на него свой отпечаток. Чтобы вековые традиции не исчезли безвозвратно, уймонцы создают музеи. Интересно, что инициаторами становятся дети, как, например, в селе Верх-Уймон. История музея в этом селе началась с обыкновенного льняного полотенца, принесенного на урок истории. Потом дети начали нести в школу все, что давно вышло из употребления в быту. С помощью всех этих вещей удалось воссоздать обстановку типичной старообрядческой семьи. Помимо этого школьники, опрашивая старожилов, собрали много пословиц и поговорок, заговоров и примет Уймонской долины. Был собран интересный материал о Великой Отечественной войне, ведь потомки суровых староверов также, не жалея своей жизни, сражались за Родину.
Алтай - это красота первозданной природы и красота человеческого духа, гармонично соединенных в нераздельной ипостаси. Именно здесь сохранились древние традиции православия, так как сюда переселились старообрядцы в годы гонения за веру Христову. Здесь они живут и поныне. Старообрядцы Уймонской долины считаются беспоповцами. У них нет храма, а молитвы проходят дома. Православных христиан старообрядцы называют мирянами. Всегда помогут, пригласят в дом, а вот накормят из отдельной посуды. В нашем обзоре мы расскажем об старообрядцах Алтая.
Старообрядцы или раскольники?
Существенная часть российского населения различных сословий не принимала проводимых реформ обряда церкви с исправлениями церковных книг, которые проводил патриарх Никон, поддерживаемый Алексеем Михайловичем Романовым. Они не принимали и светские реформы, проведенные впоследствии Петром I. Несогласные получили название староверы, раскольники, старообрядцы. Однако сами звали себя, при поддержке вождя, протопопа Аввакума, не иначе как «ревнители древлего благочестия» либо «православные христиане». Напротив, они раскольниками считали людей, которые решили подчиняться «богопротивным» реформаторским действиям.
В Сибирских и Алтайских районах староверов часто зовут кержаками, по названию потомков скитов на реке Керженец, что находится в Поволжье. Именно из этих мест и происходило большинство знаменитых старообрядческих наставников. Пытаясь спастись от религиозных гонений, раскольники были вынуждены бежать, причем в наиболее глухие районы России тех времен. Они обосновывались в северной части страны – Уральские и Сибирские районы. Часть старообрядцев выехало за границы империи на запад.
Бегство во спасение
Проводником в Сибирь оказалось известное сказание о Беловодье. Считалось, что эта богатая страна не доступна для царских властей, в которой полностью была сохранена «святоотеческая вера».
Среди раскольников получили распространение рукописные «маршрутники» с указание нужного маршрута: Москва, далее Казань, затем в Сибирь через Урал, когда приходилось сплавляться по рекам, идти через горы, выйти к деревне Уймон, в которой живут люди, ведущие далее. От Уймона маршрут шел «к соленым озерам», «сорок четыре дня пешком через Китай и Губань», затем до «Богогогше» в «Кокуши» и на «Ергор». И далее можно было увидеть Беловодье, но только будучи чистым духом. Говорилось, что там не будет антихриста, что дремучие леса, высокие горы и крупные расщелины отделяют от России. Также по легенде, в Беловодье не может быть никогда воровства.
До сегодняшнего времени на всем этом пути построены русские селения, которые основывали староверы – искатели мифического Беловодья. Вот почему, мнение приезжих путешественников, что Беловодье расположено в Уймонской долине, является неверными, причем старожилам об этом известно точно, однако рассказывать они не будут. Поэтому и передаются из поколения в поколения современные сказания. Как же им не существовать, когда вода в верхней части р. Катунь действительно белесая, и в волнах своих несет белую глину...
Уклад жизни и быт старообрядцев
Праотцы русских старожилов Уймона обитали в конце 18-го столетия на берегах Коксу и Аргута. Они располагались в маленьких поселениях обычно в 3-5 дворов, которые были раскиданы по ущельям и взгорьям. В этих местах обитатели сооружали небольшие избы, амбары, строили бани, мельницы. Здесь же распахивались и пашни. Поселенцы охотились на диких животных, ловили рыбу, организовали торговлю с соседями с юга – жителями Алтая, Монголии, Китая. Также общались с аналогичными селениями Бухтарминской долины. За высоченными горами приют нашли, кроме раскольников, также мастеровые, которые не хотели работать на различных рудниках и предприятиях, служивые, спасшиеся от службы, и прочие.
Отряды казаков, посылаемые за беглецами, за небольшим исключением не смогли словить их и просто сжигали селения беглых, разоряли пашни. Однако прятаться от властей из года в год удавалось сложнее и сложнее. И вот в 1791 г. жители гор (Аргуты и Бухтарминсы) после долгих раздумий и обсуждений решили отправить сразу 3 делегации в столицу, прося помиловать их и закрепить в подданстве России. Получили они его в 1792 году от Екатерины Второй.
После вышедшего указа старообрядцы покинули суровые и малопригодные для обитания ущелья и поселились в Уймонской долине (сравнительно широкой). Там они спокойно занимались земледелием, разводили скот, пчел и организовали для себя прочие промыслы, необходимые для жизни.
В Уймоне старообрядцы создали ряд поселений. Первым считается село Верхний Уймон. Выходцы из него основаны и другие села. По воспоминаниям старожила Железнова, когда его предки бежали в эти края, алтайцы были очень добры, прятали их от церковников. Им удалось прочно встать на ноги: каждый обосновал усадьбу, жили довольно богато. Однако и работали хорошо. Ложились в 2 ночи, вставали в 6 утра.
Большое место у староверов отводилось охоте. Ей они посвящали много времени в любой сезон. Для охоты на каждого конкретного зверя разрабатывались специальные способы.
И сейчас охота до сих пор остается излюбленным времяпровождением местного населения, причем по-прежнему сохраняется ее промысловая сущность. Есть семьи, где дичь – это главный источник мяса. Одновременно с этими каменщики Уймона были и крестьянами и распахивали земли там, где позволяли местные условия природы.
Жизнь в молитвах и без
Все туристы, видевшие в разное время Уймон, говорили о религиозности местных жителей, о том, что они много молятся и постоянно читают священные писания и книги. Практически до конца 19-го века уймонским каменщикам не было известно светское чтение. Те книги, что праотцы смогли принести и сберечь, имели духовный текст. Нужно отметить, что уровень грамотности местных жителей, в том числе детей и женщин, был очень высоким. Читать и писать мог почти каждый.
Все ученые-исследователи данной местности удивлялись качествам жителей. Эти горные поселенцы были отважными, смелыми, решительными и уверенными. Знаменитый ученый К. Ф. Ледебур, побывавший здесь в 1826 году, отметил, что психология также общин – действительно что-то отрадное в подобной глуши. Староверы не смущались посторонних людей, которых видели не столь часто, не испытывали робость и замкнутость, а, наоборот, выказывали открытость, прямодушие и даже бескорыстие. По мнению этнографа А. А. Принтца алтайские староверы – удалой и лихой народ, отважный, сильный, решительный, неутомимый. При этом женщины почти не уступали в таких качествах. На знаменитого путешественника В.В. Сапожникова уймонские жители также произвели очень благоприятное впечатление - смелые, уверенные в собственных силах, хорошо знающие окрестности и имеющие большой кругозор.
Такие качества людей, их культурная и психологическая сущность, умение приспосабливаться к трудным климатическим условиям высокогорных районов, а также сформированный староверами особенный тип хозяйствования до сих пор привлекают внимание многих исследователей.
Жительница с.Верхний Уймон Раиса Павловна рассказывает о староверах и их доброте.
Этот очерк напечатан "Я расскажу Вам о Бийске".Альманах №11. 2012 г.
Немного из истории старообрядчества.
В 1652 году Патриарх Никон вступил на патриарший престол и, пользуясь поддержкой царя Алексея Михайловича, стал переписывать богослужебные книги, отмечая о достоинствах русской православной церкви и сравнивая с православием греческим. Древнее двуперстие крестного знамени сменилось троеперстием. Реформы церкви проведенные Никоном повлияли на людей, которые ценили старую веру и боролись со всякими нововведениями. Такие как царский духовник Стефан Вонифатьев, Иван Неронов, Логтин Муромский, протопоп Аввакум и другие. Претворение реформ в жизнь, навязанных самодержавием образовали оппозицию, которые отстаивали старые, пришедшие из Византии вместе с Православием церковные традиции и обряды, стали называть старообрядцами, староверами, кержаками и даже раскольниками – до апреля 1905 года. Старообрядцы, не принявшие реформ патриарха Никона, вплоть до конца семнадцатого века были убеждены, что сумеют одолеть «еретиков-никониан»* и старая вера восторжествует.
Поскольку дух и материя взаимосвязаны, постольку сторонники «старой веры», или «древнего благочестия», не могли не только свой быт изменить по новым, чуждым русскому духу образцам, но тем более - изменить церковным правилам. Именно двуперстие ставшее духовным символом старообрядцев, было когда – то принято всей Русью вместе с крещением. Они не отступили в обрядах и правилах, в общинном и семейном укладе, в приверженности строго определенному кругу чтения. Нельзя не учитывать, что их книжность связана с книжностью древнерусской, с русской средневековой литературой, возникшей с распространения христианства и славянской письменности. С девятого по двенадцатый века литература была преимущественно рукописной. Даже с появления середины шестнадцатого века книгопечатания, переписывания книг сохраняется и продолжается существовать в последующие столетия. Рукописная и печатная традиции существовали одновременно. Восставая против реформы и притеснений, одни староверы вынуждены были в знак протеста на самосожжение, другие поднимали восстания и бунты. Третьи, скрываясь от преследований, бежали кто куда. По царским указам 1666-1667 годов еретики должны были подвергаться наказанию, и царь возложил их на воевод.
Расселение старообрядцев на Алтае.
После раскола церкви в 1720 году – появление первых старообрядцев на Алтае. Живописные места Горного Алтая притягивали старообрядцев. Некоторые из староверов оказались в числе прочих русских переселенцев, подпавшие под правительственные указы о заселении новых земель в связи с основанием крепостей и заводов, так называемые казенные переселения. Другие же были беглецами, скрывавшимися в труднодоступных ущельях Алтайских гор от правительственных повинностей, крепостной неволи и религиозных гонений, как например Бухтарминские старообрядцы - каменщики жили в горах. Многие живут на заимках по несколько семей, скрываясь от мирских людей, со своими законами, простыми, но суровыми: быть твердым в вере, не лгать, не воровать, не курить, не употреблять алкоголя, чтить родителей и многое другое, что отличало их от других людей.
В 1721 году наши предки бежали из Москвы в Польшу, так как их в России преследовали за старую веру. Они были не согласны с Никоном. В Польше наши предки жили сорок лет на реке Ветке Гомельской губернии (ныне Белоруссия). В Польше в 1761 году поселенцы из России были разгромлены казаками по приказу властей. Все поселенцы были направлены в Москву. По возвращении в Москву им обещали свободу, но обещание не выполнили. Староверы отказались признать православную веру в новом обряде, и за отказ вторично их сослали в Сибирь совместно с волжскими кержаками с волжских скитов. Отсюда пошло название «поляки» и «кержаки». К Алтайским горам направили большую группу старообрядцев от западных границ государства. Они были расселены компактной группой. Местные жители называли их «поляки», так как высланы они были с территории, принадлежащей некоторое время Польше. Возможно, в состав «поляков» вошли жители близлежащих к Ветке и Стародубовью селений. Таким образом, «поляки» стали первой группой переселенцев из южной части России. Старообрядцы в силу своей религиозной замкнутости держались особняком. В Сибири они сами стали называть себя поляками.
Когда прибыли на Алтай, стали расселяться по разным местам. Из этого этапа, в котором были и семья Гусляковых, часть осталась в Перерве, в Шеманаихе, часть в Лосихе, а остальные выехали в Бобровку. Старообрядцы вели счет родства, начиная его от времени поселения во вновь основанной деревне. Известно, что первые деревни «поляков» появились на Алтае в середине 1860-х годах: Лосиха (Старо-Алейская), Шеманаевская (Ново-Алейская) Екатерининская, Петропавловская, Секисовская и Бобровская, ставшая административным центром. К середине девятнадцатого века «поляки» составили в Бийском уезде более 80% населения. В 1782 году императрица Екатерина Вторая разрешила русским людям, в том числе и старообрядцам, селиться с инородцами, с тех пор они значились оседлыми инородцами. Они должны были вносить в казну ясак* мехами по оценке на 3руб. 50коп., но при этом освобождались от воинской обязанности, от уплаты государственных податей, не выполняли натуральной повинности и даже не приписывались к заводам. Неофициальным управляющим центром старообрядчества, а также ее культуры становится одно из самых старых загадочных сел Усть-Коксинского района Верх-Уймон. Это первое русское село основано в 1786 году старообрядцами, бежавшими на Алтай, в поисках Беловодья – страны «истинной веры и древнего благочестия». Начинают складываться традиции Алтайского старообрядчества. Они обживаются, что свидетельствует образование многочисленных деревень, например, село Солоновка было создано старообрядцами более трехсот лет назад. Расселение староверов происходит особенно в предгорий Горного Алтая, в местах Беловодье, где обосновались села староверов Алтая по рекам Бухтарме, Убе и у озера Маркаколь, а также в Уймонской и Катандинской степи. Это расселение началось в начале восемнадцатого века в результате оттеснения кочевых сибирских племен к китайской границе, что и произошло расширение земельных владений Российского государства. Поэтому в 1760 году часть крепостей перенесли в Алтайские горы. Линия границ после этого получила название Новой Колывань – Кузнецкой, или Алтайской. В освободившиеся прежние казачьи поселки по решению правительства направили ссыльных крестьян для снабжения продовольствием горнозаводских рабочих. Уже в 1792 году в Бухтарминской волости было 30 селений.
После отмены крепостного права мощные переселенческие потоки хлынули из Европейской части на юг Сибири в основном крестьяне, едущие на «свободные земли», а старообрядцы в Сибири к началу двадцатого века расселились неравномерно. На Алтае их насчитывалось более тридцати тысяч, это в Красногорском, Солонешенском, Смоленском, Алтайском и других районах. Таким образом, Алтай представляет собой район довольно позднего освоения сибирских земель русскими людьми. Уездный город Бийск упоминали старообрядцы-бегуны в девятнадцатом веке, которые составляли маршрутные карты пути в Беловодье, как один из перевалочных пунктов на этом сакральном пути.
Культура и быт старообрядцев.
В конце семнадцатого и в восемнадцатого веков старообрядчество разделилось на «поповцев» «беспоповцев». Однако обе группы дробились на еще более мелкие и среди староверов существуют различные религиозные течения: старожилы старообрядцы – беспоповцы, не признающие священников в качестве посредников между собой и Богом, - в храм не ходят, а посещают свой молельный дом. Поповцы же привлекли для богослужения «беглых» священников, порвавших с официальной православной церковью. Крупнейший центр поповщины находится в Нижнегородской губернии на реке Керженец. Керженцы или «кержаки», были против существующей государственной власти, и считали Петра Первого воплощением антихриста. В 20годы восемнадцатого века были разгромлены и бежали в другие местности.
После ряда законодательных актов 1905-1906гг. старообрядцы получили возможность легализовать свои общины, хотя и без права именовать их приходами, это общины православных старообрядцев, общины «Поляков», «Федосеевцев», «Дырников», «Поповцев» и «Беспоповцев», а также «Новокрещенцев», людей переходящих в старообрядчество и других. С целью укрепления христианства происходит присоединение «беглопоповских» общин к белокриницкой старообрядческой церкви. Мельников Федор Евфимьевич стал инициатором издания журнала «Сибирский старообрядец». Налаживаются связи между различными старообрядческими толками, число их растет, за счет появления уроженцев. Наиболее благоприятным периодом в истории алтайских староверов предстает время со второй половины девятнадцатого века до десятых годов двадцатого века, что связано со смягчением политики правительства в отношении старообрядцев.
Село Мульта – это современный духовный центр староверов Уймона. В соседнем селе Замульта, на другом берегу находится действующий старообрядческий храм Ильи Пророка Новосибирской епархии Русской православной старообрядческой церкви построенный в 2002 – 2003 годах. В конце девятнадцатого века в селе Нижний Уймон была построена старообрядческая часовня, неимоверными усилиями жителей сохраненная до начала советских времен. В1980году заканчивается строительство Покровского храма Старообрядческой церкви.
Потомки старообрядцев хранят свою «особенность» и по сей день не только духовную, но и материальную: в Верх-Уймоне можно увидеть дома, построенные из лиственницы и пихтача по заветам старины с соблюдением лунных циклов еще в девятнадцатом – начале двадцатого веков, некоторые из них сохранили росписи легендарной народной умелицы Агашевны. В селах Верх-Уймон, Солоновка, Солонешенное, да и в других создаются музеи старообрядчества. Сельское хозяйство и сегодня остается основным занятием современных потомков староверов; не последнюю роль в хозяйстве играют и промыслы. Староверы хорошо разбираются в лекарственных травах, съедобных растениях, корнях.
Одна из традиций старообрядцев говорит, что посуда, из которой пьет чужой человек, в староверческих семьях считается нечистой, ее нужно держать отдельно и уж ни в коем случае не окунать в домашнее ведро. Каждая посуда имеет свое предназначение. Старообрядец отличается от других людей, тем, что он носит бороду, одевается по старинке,рубашка косоворотка на выпуск, подпоясанная ремешком или тесемочкой, штаны или брюки заправленные в сапоги. А женщины носят косы, сарафаны, шали, платки, фартуки. В основном самотканую одежду.
Вот как состоит типичная изба русских старообрядцев, в которой сохранено внутреннее убранство с русской печью, которая занимает почти четверть комнаты, палатами, лавками, полками под посуду, на пол постелены домотканые дорожки. На стенах расшитые полотенца, зеркала, детская зыбка с самодельными игрушками. В переднем красном углу над столом, накрытом белой скатертью, божница со старообрядческими книгами, иконами, кадило, подсвечник. В сенях хранится конная упряжь, седла, посуда деревянная: кадочки – «квашонки», туеса большие и маленькие, старинная маслобойка, крупорушки, кожаные суммы. Утварь в основном самодельная.
В 2008году представители Русской Православной церкви и старообрядцы Новозыбковской традиции договорились о начале постоянного диалога.
В последнее время на Алтае намечается тенденция к обращению от старообрядчества и православия к новым религиозным культам к бурханизму.* Как известно, именно старообрядцы в восемнадцатом веке впервые обосновались на Алтае и взаимодействовали с коренными жителями края. Сейчас во многих отдаленных от городов деревнях религиозные старообрядческие традиции разрушаются и угасают.
