Исторический и художественный анализ романа А.А. Фадеева «Молодая гвардия

Александр Александрович Фадеев – автор известного романа «Молодая гвардия». Он описывает действия одноимённой тайной организации, существовавшей во время Великой Отечественной войны в период оккупации. Это происходило в Украинском городе Краснодоне, который стал известен после публикации романа.

Первая редакция романа была выпущена через год после войны. Фадеев А.А. ездил в город, где происходили события, разговаривал с людьми. Он был очень вдохновлён смелостью молодых людей и быстро написал книгу. Однако она была раскритикована и признана идеологически вредной по той причине, что роль коммунистической партии была практически не описана в ней. Спустя пять лет А.А. Фадеев выпустил доработанный вариант, в котором учёл все необходимые требования.

Писатель сделал главными героями реально существовавших людей, а также добавил вымышленных. События, которые представлены вниманию читателей, частично реальны, а отчасти выдуманы. Автор упоминал, что он писал художественный роман, чтобы отразить главную идею, а потому некоторые личности в книге делали то, чего в реальности не совершали, и наоборот, некоторые их подвиги не описаны. Таким образом, роман представляет собой переплетение событий реальных и выдуманных, что нисколько не умаляет его ценности, ведь автору удалось донести самое главное.

Членами тайной организации по большей части были молодые люди, совсем недавно бывшие детьми. Девушки и парни хотели защитить своих родных и свою родную землю. Их организация подразделялась на несколько групп, каждая из которых выполняла свои функции. Все они имели целью разрушение планов врага. Не обошлось в их группе без предателей, были люди, которым недоставало смелости. Но в большинстве своём эти ребята показали пример глубокого патриотизма, отваги, желания спасти не только близких, но и свою Родину. Они боролись до конца, до последней минуты своей жизни. Их имена навсегда вошли в историю, их подвиги навсегда останутся в сердцах и в памяти людей.

Произведение относится к жанру Проза. Оно было опубликовано в 1943 году издательством Детская литература. Книга входит в серию "Русская классика (Эксмо)". На нашем сайте можно скачать книгу "Молодая гвардия" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 4.24 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Год написания:

1946

Время прочтения:

Описание произведения:

"Молодая гвардия" - это роман, написанный советским писателем Александром Фадеевым. Посвятил его автор "Молодой гвардии", известной во времена Отечественной войны организации, которая действовала подпольно в Краснодоне.

Интересно, что многие главные герои романа "Молодая гвардия" на самом деле существовали. Это Олег Кошевой, Иван Земнухов, Ульяна Громова и др. Конечно, помимо этих персонажей, Фадеев описывает жизнь и вымышленных героев. Читайте краткое содержание романа "Молодая гвардия".

Краткое содержание романа
Молодая гвардия

Под палящим солнцем июля 1942 г. шли по донецкой степи со своими обозами, артиллерией, танками отступающие части Красной Армии, шли детские дома и сады, стада скота, грузовики, беженцы… Но переправиться через Донец они уже не успели: к реке вышли части немецкой армии. И вся эта масса людей хлынула обратно. Среди них были Ваня Земнухов, уля Громова, Олег Кошевой, Жора Арутюнянц.

Но не все покидали Краснодон. Сотрудники госпиталя, в котором осталось более ста неходячих раненых, размещали бойцов по квартирам местных жителей. Филипп Петрович Лютиков, оставленный секретарем подпольного райкома, и его товарищ по подполью Матвей Шульга тихо осели на явочных квартирах. Комсомолец Сережа Тюленин возвратился домой с рытья окопов. Случилось так, что он принял участие в боях, сам убил двух немцев и был намерен убивать их впредь.

Немцы вошли в город днем, а ночью сгорел немецкий штаб. Поджег его Сергей Тюленин.

Олег Кошевой возвращался от Донца вместе с директором шахты № 1-бис Валько и по дороге попросил его помочь связаться с подпольщиками. Валько и сам не знал, кто оставлен в городе, но был уверен, что найдет этих людей. Большевик и комсомолец договорились держать связь.

Кошевой вскоре познакомился с Тюлениным. Ребята быстро нашли общий язык и выработали план действий: искать пути к подполью и одновременно самостоятельно создавать молодежную подпольную организацию.

Лютиков тем временем для отвода глаз стал работать у немцев в электромеханических мастерских. Пришел в давно знакомую ему семью Осьмухиных - звать на работу Володю. Володя рвался на борьбу и порекомендовал Лютикову для подпольной работы своих товарищей Толю Орлова, Жору Арутюнянца и Ивана Земнухова. Но когда речь о вооруженном сопротивлении зашла с Иваном Земнуховым, тот сразу стал просить разрешения привлечь в группу и Олега Кошевого.

Решающее совещание произошло в «бурьяне под сараем» у Олега. Еще несколько встреч - и наконец все звенья краснодонского подполья замкнулись. Образовалась молодежная организация, названная «Молодой гвардией».

Проценко в это время был уже в партизанском отряде, который базировался по ту сторону Донца. Вначале отряд действовал, и действовал неплохо. Затем попал в окружение. В группу, которая должна была прикрывать отход основной части людей, Проценко в числе других направил комсомольца Стаховича. Но Стахович струсил, удрал через Донец и ушел в Краснодон. Встретившись с Осьмухиным, своим товарищем по школе, Стахович сообщил ему, что сражался в партизанском отряде и официально послан штабом организовать партизанское движение в Краснодоне.

Шульгу моментально выдал хозяин квартиры, бывший кулак и скрытый враг Советской власти. Явка, где скрывался Валько, провалилась случайно, но полицай Игнат Фомин, проводивший обыск, сразу опознал Валько. Кроме того, в городе и в районе были арестованы почти все не успевшие эвакуироваться члены большевистской партии, советские работники, общественники, многие учителя, инженеры, знатные шахтеры и кое-кто из военных. Многих из этих людей, в том числе Валько и Шульгу, немцы казнили, закопав живыми.

Любовь Шевцова загодя была выдвинута в распоряжение партизанского штаба для использования в тылу врага. Она закончила военно-десантные курсы, а затем курсы радистов. Получив сигнал, что должна ехать в Ворошиловград и связанная дисциплиной «Молодой гвардии», доложила о своем отъезде Кошевому. Никто, кроме Осьмухина, не знал, с кем из взрослых подпольщиков связан Олег. Но Лютиков отлично знал, для какой цели Любка оставлена в Краснодоне, с кем связана в Ворошиловграде. Так «Молодая гвардия» вышла на штаб партизанского движения.

Яркая внешне, веселая и общительная, Любка вовсю заводила теперь знакомства с немцами, представляясь дочерью шахтовладельца, репрессированного Советской властью, а через немцев добывала различные разведданные.

Молодогвардейцы принялись за работу. Они расклеивали подрывные листовки и выпускали сводки Совинформбюро. Повесили полицая Игната Фомина. Освободили группу советских военнопленных, работавших на рубке леса. Собирали оружие в районе боев на Донце и крали его. уля Громова ведала работой против вербовки и угона молодежи в Германию. Была подожжена биржа труда, и вместе с ней сгорели списки людей, которых немцы собирались угонять в Германию. На дорогах района и за его пределами действовали три постоянные боевые группы «Молодой гвардии». Одна нападала преимущественно на легковые машины с немецкими офицерами. Руководил этой группой Виктор Петров. Вторая группа занималась машинами-цистернами. Этой группой руководил освобожденный из плена лейтенант Советской Армии Женя Мошков. Третья группа - группа Тюленина - действовала повсюду.

В это время - ноябрь, декабрь 1942 г. - завершалась битва под Сталинградом. Вечером 30 декабря ребята обнаружили немецкую машину, груженную новогодними подарками для солдат рейха. Машину обчистили, а часть подарков решили сразу пустить в продажу на рынке: организации нужны были деньги. По этому следу и вышла на подпольщиков давно искавшая их полиция. Вначале взяли Мошкова, Земнухова и Стаховича. Узнав об аресте, Лютиков немедленно отдал приказ - уходить из города всем членам штаба и тем, кто близок к арестованным. Следовало прятаться в деревне или пытаться перейти линию фронта. Но многие, в том числе Громова, по молодой беспечности остались или не смогли найти надежного убежища и вынуждены были вернуться домой.

Приказ был отдан в то время, как под пытками Стахович стал давать показания. Начались аресты. уйти смогли немногие. Стахович не знал, через кого Кошевой осуществлял связь с райкомом, но случайно вспомнил связную, и в итоге немцы вышли на Лютикова. В руках палачей оказалась группа взрослых подпольщиков во главе с Лютиковым и члены «Молодой гвардии». Никто не признался в своей принадлежности к организации и не показал на товарищей. Олег Кошевой был взят одним из последних - нарвался в степи на жандармский пост. При обыске у него обнаружили комсомольский билет. На допросе в гестапо Олег сообщил, что являлся руководителем «Молодой гвардии», один отвечает за все ее акции, а потом молчал даже под пытками. Врагам не удалось узнать, что Лютиков был главой подпольной большевистской организации, но они чувствовали, что это самый крупный человек из захваченных ими.

Всех молодогвардейцев страшно били и пытали. У ули Громовой на спине вырезали звезду. Полулежа на боку, она выстукивала в соседнюю камеру: «Крепитесь… Все равно наши идут…»

Лютикова и Кошевого допрашивали в Ровеньках и тоже пытали, «но можно сказать, что они уже ничего не чувствовали: дух их парил беспредельно высоко, как только может парить великий творческий дух человека». Все арестованные подпольщики были казнены: их сбросили в шахту. Перед смертью они пели революционные песни.

15 февраля в Краснодон вошли советские танки. В похоронах молодогвардейцев принимали участие немногие оставшиеся в живых члены краснодонского подполья.

Вы прочитали краткое содержание романа "Молодая гвардия". Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.

Александр Александрович Фадеев (1901-1956) – русский советский писатель и общественный деятель родился в селе Кимры (ныне город Тверской области). В 1908 году семья переехала в Южно-Уссурийский край (ныне Приморский), где прошли детство и юность Фадеева. С 1912 по 1918 год Фадеев учился во Владивостокском коммерческом училище, однако обучения не закончил, решив посвятить себя революционной деятельности.

В 1919-1921 годах участвовал в боевых действиях на Дальнем Востоке. В марте 1921 года Александр Фадеев получил тяжёлое ранение во время штурма мятежного Кронштадта. После лечения и демобилизации Фадеев остался в Москве.

Во время Великой Отечественной войны Фадеев вёл большую работу в Союзе писателей, часто выезжал на фронт, был корреспондентом газеты «Правда», редактировал газету «Литература и искусство», был организатором журнала «Октябрь» и входил в его редколлегию.

В январе 1942 года писатель побывал на Калининском фронте, на самом опасном участке собирая материалы для репортажа. 14 января 1942 года Фадеев опубликовал в газете «Правда» статью «Изверги-разрушители и люди-созидатели», где описал свои впечатления от увиденного на войне.

В середине февраля 1943 года, после освобождения донецкого Краснодона советскими войсками, из шурфа находившейся неподалёку от города шахты № 5 было извлечено несколько десятков трупов замученных фашистами подростков, состоявших в период оккупации в подпольной организации «Молодая гвардия». Летом 1943 года писателя пригласили в ЦК комсомола и показали документы о подпольной краснодонской организации «Молодая гвардия». Через несколько месяцев в «Правде» была опубликована статья Александра Фадеева «Бессмертие», на основе которой чуть позже был написан роман «Молодая гвардия».

Писатели Михаил Шолохов (справа) и Александр Фадеев во время Великой Отечественной войны. 1942 год. Фото: РИА

Фадеев позже он признавался читателям: «Я очень охотно взялся за роман, чему способствовали некоторые автобиографические обстоятельства, собственную юность я тоже начинал в подполье в 1918 году. Судьба так сложилась, что первые годы юности проходили в шахтёрской среде. Потом пришлось учиться в Горной академии». Остро чувствуя «связь времён» Фадеев с вдохновением взялся за работу. Идею своей книги Фадеев взял из книги В. Г. Лясковского и М. Котова «Сердца смелых», изданной в 1944 году. Сразу после окончания Великой Отечественной войны Фадеев садится за написание.

В 1946 году роман «Молодая гвардия» вышел в свет, вызвав огромный читательский интерес. Фадеев был удостоен Сталинской премии первой степени.

Главная мысль романа – несовместимость двух социальных систем: мира социализма и нового немецкого порядка. Символично начало «Молодой гвардии».

Стайка девушек на берегу (реки, любующаяся, несмотря на раскаты орудийных выстрелов, речной лилией, небом, донецкой степью, воспоминание о безоблачных мгновениях детства – всё это сливается в единый образ довоенной жизни, которая кажется прекрасной и невозможной из-за приближения фашистских войск. С приходом фашистов мир советских людей остаётся, он лишь уходит внутрь, теперь живёт в душах людей, в их памяти. Недаром усатый майор говорит: «Нет, брат, шалишь! Жизнь идёт, и наши ребятишки думают о тебе (фашизме), как о чуме или холере. Пришёл – и уйдешь, а жизнь своим чередом – учиться, работать. А он-то думал! – издевался майор. Наша-то жизнь навеки, а он кто? Прыщ на гладком месте, – сковырнул, и нет его!..».

В романе воссоздаются действительные события, сохранены подлинные фамилии большинства действующих лиц – коммунистов, молодогвардейцев, их родственников, хозяек явочных квартир (Марфа Корниенко, сёстры Кротовы), командира ворошиловградского партизанского отряда Ивана Михайловича Яковенко и других. В книге приводятся стихи Олега Кошевого (в главе 47) и Вани Земнухова (в главе 10), текст клятвы (в главе 36) и листовок молодогвардейцев (в главе 39).

Кроме того, в романе много вымышленных (часто – собирательных) персонажей и сцен, например, образы полицая Игната Фомина, подпольщика Матвея Шульги, молодогвардейца-предателя Евгения Стаховича, хотя в той или иной степени они находят своих прототипов.

Трагические страницы описывают арест и гибель героической молодёжи Краснодона. «Молодогвардейцы» выслежены немецко-фашистскими властями, схвачены, заточены, подвергнуты нечеловеческим пыткам. Но даже тогда, когда истерзанных девушек и мальчиков грузовые машины увозили к шахте № 5, где их ожидала смерть, даже тогда они нашли в себе силы петь «Интернационал». «Их выводили небольшими партиями и сбрасывали в шурф», – пишет Фадеев.

Книгу свою он закончил необычно: поимённым перечнем погибших. Их было пятьдесят четыре человека. «Друг мой! Друг мой!.. Я приступаю к самым скорбным страницам повести и невольно вспоминаю о тебе...». Эти строки взяты Фадеевым из его же собственного письма к другу, написанного в юности.

«Молодая гвардия» если и не единственная, то, во всяком случае, одна из лучших книг о том поколении людей, которые родились после гражданской войны и росли в те годы, когда социалистический строй только набирал силы. Великая Отечественная война застала их на пороге самостоятельной жизни, она словно хотела испытать, чего стоили нравственные и духовные качества, приобретённые этим первым социалистическим поколением в условиях новой действительности.

Но образ этого поколения интересен не только сам по себе. Семнадцатилетних молодых людей отличают особые качества. В этом возрасте люди впервые по-настоящему начинают раздумывать о смысле жизни, о назначении человека на земле, о своём месте в рядах человечества. Они особенно восприимчивы и к тем идеям, которыми живёт общество. И если им выпадает на долю быть участниками решающих сдвигов в жизни страны, именно их участие в процессе обновления наиболее полно выражает надежды всего человечества.

После выхода в свет «Молодой гвардии» Фадеев был подвергнут резкой критике за то, что в романе недостаточно ярко выражена «руководящая и направляющая» роль Коммунистической партии и получил суровые критические замечания в газете «Правда», органе ЦК ВКП(б), фактически от самого Сталина. Фадеев объяснял: «Я писал не подлинную историю молодогвардейцев, а роман, который не только допускает, а даже предполагает художественный вымысел».

Тем не менее, писатель пожелания учёл, и в 1951 году свет увидела вторая редакция романа «Молодая гвардия». В ней Фадеев, серьёзно переработав книгу, уделил в сюжете больше внимания руководству подпольной организацией со стороны ВКП(б). Фадеев горько шутил в то время, когда говорил своим друзьям: «переделываю «Молодую гвардию» на старую…».

По роману снят двухсерийный фильм, снятый режиссёром Сергеем Герасимовым в 1948 году (в первой редакции) по одноимённому роману Александра Фадеева. В 1964 год была выпущена новая редакция фильма.

В 2015 году режиссёр Леонид Пляскин снял двенадцатисерийный военно-исторический телевизионный художественный фильм «Молодая гвардия» .

И хотя появляются всё новые книги о Великой Отечественной войне, роман Фадеева и сегодня остаётся в строю, и ему, несомненно, суждена долгая жизнь.

· Ещё до того, как роман стал достоянием читателей, в Краснодоне был создан музей «Молодая гвардия». Он появился потому, что Краснодон стал местом паломничества сотен, а затем тысяч и миллионов взволнованных и потрясённых разыгравшимися в нём событиями читателей, потому что миллионы людей хотели знать о героях комсомольского подполья все подробности их жизни, борьбы, трагической гибели.

· В Москве установлен памятник писателю А. А. Фадееву (1973), созданный скульптором В. А. Федоровым по проекту М. Е. Константинова и В. Н. Фурсова). Это целая скульптурная композиция: писатель с книгой в руке, окружённый героями своих романов «Разгром» (две конные скульптуры бойцов гражданской войны Левинсона и Метелицы) и «Молодая Гвардия» (пять комсомольцев-подпольщиков).

Памятник молодогвардейцам в Москве (фрагмент памятника А. А. Фадееву)

В фонде Ставропольской краевой библиотеки для слепых и слабовидящих имени В. Маяковского имеются книги Александра Фадеева и о нём, в том числе и в адаптированных форматах:

Аудиокниги на флеш-картах

Горький, Максим. Детство. В людях. Мои университеты. Собр. соч. в 8 т. Т.6, 7 [Электронный ресурс] / М. Горький; читает С. Раскатова. Молодая гвардия: роман / читает М. Иванова; Разгром: роман / А Фадеев; читает В. Сушков. Чапаев: роман / Д. Фурманов; читает В. Герасимов. – М.: Логосвос, 2014. – 1 фк., (82 час.6 мин)

Тынянов, Юрий Николаевич. Пушкин [Электронный ресурс]: роман / Ю. Н. Тынянов; читает В. Герасимов. Кюхля: повесть / Ю. Н. Тынянов; читает С. Кокорин. Молодая гвардия: роман / А. А. Фадеев ; читает В. Тихонов. Я пришёл дать вам волю: роман / В. М. Шукшин. Любавины: роман / В. М. Шукшин. Рассказы / В. М. Шукшин. До третьих петухов: повесть-сказка / В.М. Шукшин; читают: М. Ульянов, В. Герасимов, И. Прудовский, О. Табаков. – Ставрополь: Ставроп. краев. б-ка для слепых и слабовидящих им. В. Маяковского, 2013. – 1 фк., (66 час.42 мин.). – Загл. с этикетки диска. – С изд.: БД СКБСС.

Фадеев, А. А. Молодая гвардия. Разгром. [Текст]: романы / А. А. Фадеев. – М.: Детская литература, 1977. – 703 с. – (Библиотека мировой литературы для детей).

Под палящим солнцем июля 1942 г. шли по донецкой степи со своими обозами, артиллерией, танками отступающие части Красной Армии, шли детские дома и сады, стада скота, грузовики, беженцы... Но переправиться через Донец они уже не успели: к реке вышли части немецкой армии. И вся эта масса людей хлынула обратно. Среди них были Ваня Земнухов, Уля Громова, Олег Кошевой, Жора Арутюнянц.

Но не все покидали Краснодон. Сотрудники госпиталя, в котором осталось более ста неходячих раненых, размещали бойцов по квартирам местных жителей. Филипп Петрович Лютиков, оставленный секретарём подпольного райкома, и его товарищ по подполью Матвей Шульга тихо осели на явочных квартирах. Комсомолец Сережа Тюленин возвратился домой с рытья окопов. Случилось так, что он принял участие в боях, сам убил двух немцев и был намерен убивать их впредь.

Немцы вошли в город днём, а ночью сгорел немецкий штаб. Поджёг его Сергей Тюленин. Олег Кошевой возвращался от Донца вместе с директором шахты № 1-бис Валько и по дороге попросил его помочь связаться с подпольщиками. Валько и сам не знал, кто оставлен в городе, но был уверен, что найдёт этих людей. Большевик и комсомолец договорились держать связь.

Кошевой вскоре познакомился с Тюлениным. Ребята быстро нашли общий язык и выработали план действий: искать пути к подполью и одновременно самостоятельно создавать молодёжную подпольную организацию.

Лютиков тем временем для отвода глаз стал работать у немцев в электромеханических мастерских. Пришёл в давно знакомую ему семью Осьмухиных - звать на работу Володю. Володя рвался на борьбу и порекомендовал Лютикову для подпольной работы своих товарищей Толю Орлова, Жору Арутюнянца и Ивана Земнухова. Но когда речь о вооружённом сопротивлении зашла с Иваном Земнуховым, тот сразу стал просить разрешения привлечь в группу и Олега Кошевого.

Решающее совещание произошло в «бурьяне под сараем» у Олега. Ещё несколько встреч - и наконец все звенья краснодонского подполья замкнулись. Образовалась молодёжная организация, названная «Молодой гвардией».

Проценко в это время был уже в партизанском отряде, который базировался по ту сторону Донца. Вначале отряд действовал, и действовал неплохо. Затем попал в окружение. В группу, которая должна была прикрывать отход основной части людей, Проценко в числе других направил комсомольца Стаховича. Но Стахович струсил, удрал через Донец и ушёл в Краснодон. Встретившись с Осьмухиным, своим товарищем по школе, Стахович сообщил ему, что сражался в партизанском отряде и официально послан штабом организовать партизанское движение в Краснодоне.

Шульгу моментально выдал хозяин квартиры, бывший кулак и скрытый враг Советской власти. Явка, где скрывался Валько, провалилась случайно, но полицай Игнат Фомин, проводивший обыск, сразу опознал Валько. Кроме того, в городе и в районе были арестованы почти все не успевшие эвакуироваться члены большевистской партии, советские работники, общественники, многие учителя, инженеры, знатные шахтёры и кое-кто из военных. Многих из этих людей, в том числе Валько и Шульгу, немцы казнили, закопав живыми.

Любовь Шевцова загодя была выдвинута в распоряжение партизанского штаба для использования в тылу врага. Она закончила военно-десантные курсы, а затем курсы радистов. Получив сигнал, что должна ехать в Ворошиловград и связанная дисциплиной «Молодой гвардии», доложила о своём отъезде Кошевому. Никто, кроме Осьмухина, не знал, с кем из взрослых подпольщиков связан Олег. Но Лютиков отлично знал, для какой цели Любка оставлена в Краснодоне, с кем связана в Ворошиловграде. Так «Молодая гвардия» вышла на штаб партизанского движения.

Яркая внешне, весёлая и общительная, Любка вовсю заводила теперь знакомства с немцами, представляясь дочерью шахтовладельца, репрессированного Советской властью, а через немцев добывала различные разведданные.

Молодогвардейцы принялись за работу. Они расклеивали подрывные листовки и выпускали сводки Совинформбюро. Повесили полицая Игната Фомина. Освободили группу советских военнопленных, работавших на рубке леса. Собирали оружие в районе боев на Донце и крали его. Уля Громова ведала работой против вербовки и угона молодёжи в Германию. Была подожжена биржа труда, и вместе с ней сгорели списки людей, которых немцы собирались угонять в Германию. На дорогах района и за его пределами действовали три постоянные боевые группы «Молодой гвардии». Одна нападала преимущественно на легковые машины с немецкими офицерами. Руководил этой группой Виктор Петров. Вторая группа занималась машинами-цистернами. Этой группой руководил освобождённый из плена лейтенант Советской Армии Женя Мошков. Третья группа - группа Тюленина - действовала повсюду.

В это время - ноябрь, декабрь 1942 г. - завершалась битва под Сталинградом. Вечером 30 декабря ребята обнаружили немецкую машину, гружённую новогодними подарками для солдат рейха. Машину обчистили, а часть подарков решили сразу пустить в продажу на рынке: организации нужны были деньги. По этому следу и вышла на подпольщиков давно искавшая их полиция. Вначале взяли Мошкова, Земнухова и Стаховича. Узнав об аресте, Лютиков немедленно отдал приказ - уходить из города всем членам штаба и тем, кто близок к арестованным. Следовало прятаться в деревне или пытаться перейти линию фронта. Но многие, в том числе Громова, по молодой беспечности остались или не смогли найти надёжного убежища и вынуждены были вернуться домой.

Приказ был отдан в то время, как под пытками Стахович стал давать показания. Начались аресты. Уйти смогли немногие. Стахович не знал, через кого Кошевой осуществлял связь с райкомом, но случайно вспомнил связную, и в итоге немцы вышли на Лютикова. В руках палачей оказалась группа взрослых подпольщиков во главе с Лютиковым и члены «Молодой гвардии». Никто не признался в своей принадлежности к организации и не показал на товарищей. Олег Кошевой был взят одним из последних - нарвался в степи на жандармский пост. При обыске у него обнаружили комсомольский билет. На допросе в гестапо Олег сообщил, что являлся руководителем «Молодой гвардии», один отвечает за все её акции, а потом молчал даже под пытками. Врагам не удалось узнать, что Лютиков был главой подпольной большевистской организации, но они чувствовали, что это самый крупный человек из захваченных ими.

Всех молодогвардейцев страшно били и пытали. У Ули Громовой на спине вырезали звезду. Полулёжа на боку, она выстукивала в соседнюю камеру: «Крепитесь... Все равно наши идут...»

Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе!

Штыками и картечью проложим путь себе…

Чтоб труд владыкой мира стал

И всех в одну семью спаял,

В бой, молодая гвардия рабочих и крестьян!

Песня молодежи

* * *

Коротко об авторе

Александр Александрович Фадеев родился в городе Кимры Тверской губернии 11(24) декабря 1901 года. В 1908 году семья переехала на Дальний Восток. В 1912–1919 годах Александр Фадеев учился в коммерческом училище, познакомился с большевиками, вступил на путь революционной борьбы, участвовал в партизанском движении. При подавлении Кронштадтского мятежа был ранен, оставлен в Москве для лечения. Затем последовали два года учебы в Московской горной академии. В 1924–1926 годах – ответственная партийная работа в Краснодаре и в Ростове-на-Дону.

Первый свой рассказ «Против течения» он опубликовал в 1923 году, в 1924-м вышла его повесть «Разлив». Склонного к литературной деятельности Фадеева направили в Москву. По просьбе М. Горького Фадеев готовил в качестве члена оргкомитета I Всесоюзный съезд советских писателей. С 1946 по 1953 год он возглавлял Союз писателей СССР. В 1927 году был издан известный роман Фадеева «Разгром». В 1930–1940 годах печатаются главы его романа «Последний из удэге». В годы Великой Отечественной войны Фадеев был корреспондентом газеты «Правда» и Совинформбюро.

После освобождения Краснодона он приехал туда знакомиться с деятельностью молодежной подпольной организации «Молодая гвардия» и был потрясен подвигом вчерашних школьников. В 1946 году роман «Молодая гвардия» вышел отдельной книгой и получил широчайшее народное признание. Однако в 1947 году роман подвергся резкой критике в газете «Правда»: из него, дескать, выпало самое главное, что характеризует работу комсомола, – руководящая роль партии. Фадеев остро переживал критику. В 1951 году вышла новая редакция романа, и хотя она была признана удачной, Фадеев со временем был отстранен от руководства Союзом писателей.

К середине 1950-х годов в жизни Александра Фадеева накопилось немало проблем, которые он никак не мог разрешить. Партийное руководство страны не прислушивалось к его мнению о положении в литературе. Некоторые соратники по руководству Союза писателей стали его недругами.

«Не вижу возможности дальше жить, – писал он в письме в ЦК КПСС, – так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено… Литература – эта святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа…»

Будучи не в силах справиться со сложившимися обстоятельствами, 13 мая 1956 года Фадеев покончил с собой.

Глава первая

– Нет, ты только посмотри, Валя, что это за чудо! Прелесть… Точно изваяние, – но из какого чудесного материала! Ведь она не мраморная, не алебастровая, а живая, но какая холодная! И какая тонкая, нежная работа, – человеческие руки никогда бы так не сумели.

Смотри, как она покоится на воде, чистая, строгая, равнодушная… А это ее отражение в воде, – даже трудно сказать, какая из них прекрасней, – а краски? Смотри, смотри, ведь она не белая, то есть она белая, но сколько оттенков – желтоватых, розоватых, каких-то небесных, а внутри, с этой влагой, она жемчужная, просто ослепительная, – у людей таких и красок и названий-то нет!..

Так говорила, высунувшись из ивового куста на речку, девушка с черными волнистыми косами, в яркой белой кофточке и с такими прекрасными, раскрывшимися от внезапно хлынувшего из них сильного света, повлажневшими черными глазами, что сама она походила на эту лилию, отразившуюся в темной воде.

– Нашла время любоваться! И чудная ты, Уля, ей-богу! – отвечала ей другая девушка, Валя, вслед за ней высунувшая на речку чуть скуластое и чуть курносенькое, но – очень миловидное свежей своей молодостью и добротой лицо. И, не взглянув на лилию, беспокойно поискала взглядом по берегу девушек, от которых они отбились. – Ау!..

– Идите сюда!.. Уля нашла лилию, – сказала Валя, любовно-насмешливо взглянув на подругу.

И в это время снова, как отзвуки дальнего грома, послышались перекаты орудийных выстрелов – оттуда, с северо-запада, из-под Ворошиловграда.

– Опять… – беззвучно повторила Уля, и свет, с такой силой хлынувший из глаз ее, потух.

– Неужто они войдут на этот раз! Боже мой! – сказала Валя. – Помнишь, как в прошлом году переживали? И все обошлось! Но в прошлом году они не подходили так близко. Слышишь, как бухает?

Они помолчали, прислушиваясь.

– Когда я слышу это и вижу небо, такое ясное, вижу ветви деревьев, траву под ногами, чувствую, как ее нагрело солнышко, как она вкусно пахнет, – мне делается так больно, словно все это уже ушло от меня навсегда-навсегда, – грудным волнующимся голосом заговорила Уля. – Душа, кажется, так очерствела от этой войны, ты уже приучила ее не допускать в себя ничего, что может размягчить ее, и вдруг прорвется такая любовь, такая жалость ко всему!.. Ты знаешь, я ведь только тебе могу говорить об этом.

Лица их среди листвы сошлись так близко, что дыхание их смешивалось, и они прямо глядели в глаза друг другу. У Вали глаза были светлые, добрые, широко расставленные, они с покорностью и обожанием встречали взгляд подруги. А у Ули глаза были большие, темно-карие, – не глаза, а очи, с длинными ресницами, молочными белками, черными таинственными зрачками, из самой, казалось, глубины которых снова струился этот влажный сильный свет.

Дальние гулкие раскаты орудийных залпов, даже здесь, в низине у речки, отдававшиеся легким дрожанием листвы, всякий раз беспокойной тенью отражались на лицах девушек. Но все их душевные силы были отданы тому, о чем они говорили.

– Ты помнишь, как хорошо было вчера в степи вечером, помнишь? – понизив голос, спрашивала Уля.

– Помню, – прошептала Валя. – Этот закат. Помнишь?

– Да, да… Ты знаешь, все ругают нашу степь, говорят, она скучная, рыжая, холмы да холмы, будто она бесприютная, а я люблю ее. Помню, когда мама еще была здоровая, она работает на баштане, а я, совсем еще маленькая, лежу себе на спине и гляжу высоко-высоко, думаю, ну как высоко я смогу посмотреть в небо, понимаешь, в самую высочину? И мне вчера так больно стало, когда мы смотрели на закат, а потом на этих мокрых лошадей, пушки, повозки, на раненых… Красноармейцы идут такие измученные, запыленные. Я вдруг с такой силой поняла, что это никакая не перегруппировка, а идет страшное, да, именно страшное, отступление. Поэтому они и в глаза боятся смотреть. Ты заметила?

Валя молча кивнула головой.

– Я как посмотрела на степь, где мы столько песен спели, да на этот закат, и еле слезы сдержала. А ты часто видела меня, чтобы я плакала? А помнишь, когда стало темнеть?.. Эти всё идут, идут в сумерках, и все время этот гул, вспышки на горизонте и зарево, – должно быть, в Ровеньках, – и закат такой тяжелый, багровый. Ты знаешь, я ничего не боюсь на свете, я не боюсь никакой борьбы, трудностей, мучений, но если бы знать, как поступить… что-то грозное нависло над нашими душами, – сказала Уля, и мрачный, тусклый огонь позолотил ее очи.

– А ведь как мы хорошо жили, ведь правда, Улечка? – сказала Валя с выступившими на глаза слезами.

– Как хорошо могли бы жить все люди на свете, если бы они только захотели, если бы они только понимали! – сказала Уля. – Но что же делать, что же делать! – совсем другим, детским голоском нараспев сказала она, и в глазах ее заблестело озорное выражение.

Она быстро сбросила туфли, надетые на босу ногу, и, подхватив в узкую загорелую жменю подол темной юбки, смело вошла в воду.

– Девочки, лилия!.. – воскликнула выскочившая из кустов тоненькая и гибкая, как тростинка, девушка с мальчишескими отчаянными глазами. – Нет, чур моя! – взвизгнула она и, резким движением подхватив обеими руками юбку, блеснув смуглыми босыми ногами, прыгнула в воду, обдав и себя и Улю веером янтарных брызг. – Ой, да тут глубоко! – со смехом сказала она, провалившись одной ногой в водоросли и пятясь.

Девушки – их было еще шестеро – с шумным говором высыпали на берег. Все они, как и Уля, и Валя, и только что прыгнувшая в воду тоненькая девушка Саша, были в коротких юбках, в простеньких кофтах. Донецкие каленые ветры и палящее солнце, будто нарочно, чтобы оттенить физическую природу каждой из девушек, у той позолотили, у другой посмуглили, а у иной прокалили, как в огненной купели, руки и ноги, лицо и шею до самых лопаток.

Как все девушки на свете, когда их собирается больше двух, они говорили, не слушая друг друга, так громко, отчаянно, на таких предельно высоких, визжащих нотах, будто все, что они говорили, было выражением уже самой последней крайности и надо было, чтобы это знал, слышал весь белый свет.

– …Он с парашютом сиганул, ей-богу! Такой славненький, кучерявенький, беленький, глазки как пуговички!

– А я б не могла сестрой, право слово, – я крови ужас как боюсь!

– Да неужто ж нас бросят, как ты можешь так говорить! Да быть того не может!

– Ой, какая лилия!

– Майечка, цыганочка, а если бросят?

– Смотри, Сашка-то, Сашка-то!

– Так уж сразу и влюбиться, что ты, что ты!

– Улька, чудик, куда ты полезла?

– Еще утонете, скаженные!..

Они говорили на том характерном для Донбасса смешанном грубоватом наречии, которое образовалось от скрещения языка центральных русских губерний с украинским народным говором, донским казачьим диалектом и разговорной манерой азовских портовых городов – Мариуполя, Таганрога, Ростова на Дону. Но как бы ни говорили девушки по всему белу свету, все становится милым в их устах.

– Улечка, и зачем она тебе сдалась, золотко мое? – говорила Валя, беспокойно глядя добрыми, широко расставленными глазами, как уже не только загорелые икры, но и белые круглые колени подруги ушли под воду.

Осторожно нащупывая поросшее водорослями дно одной ногой и выше подобрав подол, так что видны стали края ее черных штанишек, Уля сделала еще шаг и, сильно перегнув высокий стройный стан, свободной рукой подцепила лилию. Одна из тяжелых черных кос с пушистым расплетенным концом опрокинулась в воду и поплыла, но в это мгновение Уля сделала последнее, одними пальцами, усилие и выдернула лилию вместе с длинным-длинным стеблем.

– Молодец, Улька! Своим поступком ты вполне заслужила звание героя союза… Не всего Советского Союза, а, скажем, нашего союза неприкаянных девчат с рудника Первомайки! – стоя по икры в воде и тараща на подругу округлившиеся мальчишеские карие глаза, говорила Саша. – Давай квяток! – И она, зажав между колен юбку, своими ловкими тонкими пальцами вправила лилию в черные, крупно вьющиеся по вискам и в косах Улины волосы. – Ой, как идет тебе, аж завидки берут!.. Обожди, – вдруг сказала она, подняв голову и прислушиваясь. – Скребется где-то… Слышите, девочки? Вот проклятый!..

Саша и Уля быстро вылезли на берег.

Все девушки, подняв головы, прислушивались к прерывистому, то тонкому, осиному, то низкому, урчащему, рокоту, стараясь разглядеть самолет в раскаленном добела воздухе.

– Не один, а целых три!

– Где, где? Я ничего не вижу…

– Я тоже не вижу, я по звуку слышу…

Вибрирующие звуки моторов то сливались в одно нависающее грозное гудение, то распадались на отдельные, пронзительные или низкие, рокочущие звуки. Самолеты гудели уже где-то над самой головой, и, хотя их не было видно, точно черная тень от их крыльев прошла по лицам девушек.

– Должно быть, на Каменск полетели, переправу бомбить…

– Или на Миллерово.

– Скажешь – на Миллерово! Миллерово сдали, разве не слыхала сводку вчера?

– Все одно, бои идут южнее.

– Что же нам делать, девчата? – говорили девушки, снова невольно прислушиваясь к раскатам дальней артиллерийской стрельбы, которая, казалось, приблизилась к ним.

Как ни тяжела и ни страшна война, какие бы жестокие потери и страдания ни несла она людям, юность с ее здоровьем и радостью жизни, с ее наивным добрым эгоизмом, любовью и мечтами о будущем не хочет и не умеет за общей опасностью и страданием видеть опасность и страдание для себя, пока они не нагрянут и не нарушат ее счастливой походки.

Уля Громова, Валя Филатова, Саша Бондарева и все остальные девушки только этой весной окончили школу-десятилетку на руднике Первомайском.

Окончание школы – это немаловажное событие в жизни молодого человека, а окончание школы в дни войны – это событие совсем особенное.

Все прошлое лето, когда началась война, школьники старших классов, мальчики и девочки, как их все еще звали, работали в прилегающих к городу Краснодону колхозах и совхозах, на шахтах, на паровозостроительном заводе в Ворошиловграде, а некоторые ездили даже на Сталинградский тракторный, делавший теперь танки.

Осенью немцы вторглись в Донбасс, заняли Таганрог и Ростов-на-Дону. Из всей Украины одна Ворошиловградская область еще оставалась свободной от немцев, и власть из Киева, отступавшая с частями армии, перешла в Ворошиловград, а областные учреждения Ворошиловграда и Сталино, бывшей Юзовки, расположились теперь в Краснодоне.

До глубокой осени, пока установился фронт на юге, люди из занимаемых немцами районов Донбасса всё шли и шли через Краснодон, меся рыжую грязь по улицам, и казалось, грязи становится все больше и больше оттого, что люди наносят ее со степи на своих чоботах. Школьники совсем было приготовились к эвакуации в Саратовскую область вместе со своей школой, но эвакуацию отменили. Немцы были задержаны далеко за Ворошиловградом, Ростов-на-Дону у немцев отбили, а зимой немцы понесли поражение под Москвой, началось наступление Красной Армии, и люди надеялись, что все еще обойдется.

Школьники привыкли к тому, что в их уютных квартирах, в стандартных каменных, под этернитовыми крышами домиках в Краснодоне, и в хуторских избах Первомайки, и даже в глиняных мазанках на Шанхае – в этих маленьких квартирках, казавшихся в первые недели войны опустевшими оттого, что ушел на фронт отец или брат, – теперь живут, ночуют, меняются чужие люди: работники пришлых учреждений, бойцы и командиры ставших на постой или проходивших на фронт частей Красной Армии.

Они научились распознавать все роды войск, воинские звания, виды оружия, марки мотоциклов, грузовых и легковых машин, своих и трофейных, и с первого взгляда разгадывали типы танков – не только тогда, когда танки тяжело отдыхали где-нибудь сбоку улицы, под прикрытием тополей, в мареве струящегося от брони раскаленного воздуха, а и когда, подобно грому, катились по пыльному ворошиловградскому шоссе, и когда буксовали по осенним, расползшимся, и по зимним, заснеженным, военным шляхам на запад.

Они уже не только по обличью, а и по звуку различали свои и немецкие самолеты, различали их и в пылающем от солнца, и в красном от пыли, и в звездном, и в черном, несущемся вихрем, как сажа в аду, донецком небе.

– Это наши «лаги» (или «миги», или «яки»), – говорили они спокойно.

– Вон «мессера» пошли!..

– Это Ю-87 пошли на Ростов, – небрежно говорили они.

Они привыкли к ночным дежурствам по отряду ПВХО, дежурствам с противогазом через плечо, на шахтах, на крышах школ, больниц, и уже не содрогались сердцем, когда воздух сотрясался от дальней бомбежки и лучи прожекторов, как спицы, скрещивались вдали, в ночном небе над Ворошиловградом, и зарева пожаров вставали то там, то здесь по горизонту; и когда вражеские пикировщики среди бела дня, внезапно вывернувшись из глубины небес, с воем обрушивали фугаски на тянувшиеся далеко в степи колонны грузовиков, а потом долго еще били из пушек и пулеметов вдоль по шоссе, от которого в обе стороны, как распоротая глиссером вода, разбегались бойцы и кони.

Они полюбили дальний путь на колхозные поля, песни во весь голос на ветру с грузовиков в степи, летнюю страду среди необъятных пшениц, изнемогающих под тяжестью зерна, задушевные разговоры и внезапный смех в ночной тиши, где-нибудь в овсяной полове, и долгие бессонные ночи на крыше, когда горячая ладонь девушки, не шелохнувшись, и час, и два, и три покоится в шершавой руке юноши, и утренняя заря занимается над бледными холмами, и роса блестит на серовато-розовых этернитовых крышах, на красных помидорах и каплет со свернувшихся желтеньких, как цветы мимозы, осенних листочков акаций прямо на землю в палисаднике, и пахнет загнивающими в сырой земле корнями отвянувших цветов, дымом дальних пожарищ, и петух кричит так, будто ничего не случилось…

И вот этой весной они окончили школу, простились со своими учителями и организациями, и война, точно она их ждала, глянула им прямо в очи.

23 июня наши войска отошли на Харьковском направлении. 2 июля завязались бои на Белгородском и Волчанском направлениях с перешедшим в наступление противником. А 3 июля, как гром, разразилось сообщение по радио, что нашими войсками после восьмимесячной обороны оставлен город Севастополь.

Старый Оскол, Россошь, Кантемировка, бои западнее Воронежа, бои на подступах к Воронежу, 12 июля – Лисичанск. И вдруг хлынули через Краснодон наши отступающие части.

Лисичанск – это было уже совсем рядом. Лисичанск – это значило, что завтра в Ворошиловград, а послезавтра сюда, в Краснодон и Первомайку, на знакомые до каждой травинки улочки с пыльными жасминами и сиренями, выпирающими из палисадников, в дедов садочек с яблонями и в прохладную, с закрытыми от солнца ставенками, хату, где еще висит на гвозде, направо от дверей, шахтерская куртка отца, как он ее сам повесил, придя с работы, перед тем как идти в военкомат, – в хату, где материнские теплые, в жилочках, руки вымыли до блеска каждую половицу, и полили китайскую розу на подоконнике, и набросили на стол пахнущую свежестью сурового полотна цветастую скатерку, – может войти, войдет немец!

В городе так прочно, будто на всю жизнь, обосновались очень положительные, рассудительные, всегда всё знавшие бритые майоры-интенданты, которые с веселыми прибаутками перекидывались с хозяевами в карты, покупали на базаре соленые кавуны, охотно объясняли положение на фронтах и при случае даже не щадили консервов для хозяйского борща. В клубе имени Горького при шахте № 1-бис и в клубе имени Ленина в городском парке всегда крутилось много лейтенантов, любителей потанцевать, веселых и не то обходительных, не то озорных – не поймешь. Лейтенанты то появлялись в городе, то исчезали, но всегда наезжало много новых, и девушки так привыкли к их постоянно меняющимся загорелым мужественным лицам, что все они казались уже одинаково своими.

И вдруг их сразу никого не стало.

На станции Верхнедуванной, этом мирном полустанке, где, возвращаясь из командировки, или поездки к родне, или на летние каникулы после года учения в вузе, каждый краснодонец считал себя уже дома, – на этой Верхнедуванной и по всем другим станцийкам железной дороги на Лихую – Морозовскую – Сталинград грудились станки, люди, снаряды, машины, хлеб.

Из окон домиков, затененных акациями, кленочками, тополями, слышался плач детей, женщин. Там мать снаряжала ребенка, уезжавшего с детским домом или школой, там провожали дочь или сына, там муж и отец, покидавший город со своей организацией, прощался с семьей. А в иных домиках с закрытыми наглухо ставнями стояла такая тишина, что еще страшнее материнского плача, – дом или вовсе опустел, или, может быть, одна старуха мать, проводив всю семью, опустив черные руки, неподвижно сидела в горнице, не в силах уже и плакать, с железною мукою в сердце.

Девушки просыпались утром под звуки дальних орудийных выстрелов, ссорились с родителями – девушки убеждали родителей уезжать немедленно и оставить их одних, а родители говорили, что жизнь их уже прошла, а вот девушкам-комсомолкам надо уходить от греха и беды, – девушки наскоро завтракали и бежали одна к другой за новостями. И так, сбившись в стайку, как птицы, изнемогая от жары и неприкаянности, они то часами сидели в полутемной горенке у одной из подруг или под яблоней в садочке, то убегали в тенистую лесную балку у речки, в тайном предчувствии несчастья, какое они даже не в силах были охватить ни сердцем, ни разумом.

И вот оно разразилось.

– Ворошиловград уже, поди, сдали, а нам не говорят! – резким голосом сказала маленькая широколицая девушка с остреньким носом, блестящими гладкими, точно приклеенными, волосами и двумя короткими и бойкими, торчащими вперед косицами.

Фамилия этой девушки была Вырикова, а звали ее Зиной, но с самого детства никто в школе не звал ее по имени, а только по фамилии: Вырикова да Вырикова.

– Как ты можешь так рассуждать, Вырикова? Не говорят – значит, еще не сдали, – сказала Майя Пегливанова, природно смуглая, как цыганка, красивая черноокая девушка, и самолюбиво поджала нижнюю полную своевольную губку.

В школе, до выпуска этой весной, Майя была секретарем комсомольской организации, привыкла всех поправлять и всех воспитывать, и ей вообще хотелось, чтобы всегда все было правильно.

– Мы давно знаем всё, что ты можешь сказать: «Девочки, вы не знаете диалектики!» – сказала Вырикова, так похоже на Майю, что все девушки засмеялись. – Скажут нам правду, держи карман пошире! Верили, верили и веру потеряли! – говорила Вырикова, посверкивая близко сведенными глазами и, как жучок – рожки, воинственно топыря свои торчащие вперед острые косицы. – Наверно, опять Ростов сдали, нам и тикать некуда. А сами драпают! – сказала Вырикова, видимо повторяя слова, которые она часто слышала.